– Он так сказал? – багровея, заорал парень, бросая шапку о землю. – А он не сказал, что не заплатил мне за службу?.. А кроме того, я заработал у него осла…
– Ну, я ничего не знаю, – пробормотала маленькая леди, поворачиваясь в нерешительности. – Ты бы лучше не ревел, как бык, потому что сейчас выйдет сэр Гью…
Малый свернул с дороги и сел под кустом. Это дело надо было обмозговать. Где же справедливость? Теперь любой сквайр, фермер, даже арендатор сможет донести на него, а здесь никто не захочет поручиться за чужака.
Нельзя ли попросить, чтобы сквайр выдал ему свидетельство о том, что он не ушел от хозяина самовольно? И потом нужно еще расспросить об осле… Малый снова вернулся к замку. Маленькой леди нигде не было видно, но из конюшни слуга вывел гнедого коня итальянца. Вслед за ним вышел сквайр, и пока конюх водил лошадь в поводу, лорд внимательно ее осматривал.
– Доброе утро, сэр, – сказал малый, снимая шапку.
Сквайр взглянул на него, а затем взял из руки слуги недоуздок.
– Стати хороши, Аллан, – заметил он, – но ты посмотри, на что похожи его копыта!
– Сэр, – откашливаясь, начал малый, – не можете ли вы засвидетельствовать, что я не убежал от своего хозяина?
Сквайр молчал. Вместо него заговорил конюх:
– Куда же ты теперь думаешь податься? Нам нужны люди на конюшне…
– Я у хозяина заработал деньги и осла, – ответил юноша, с трудом проглатывая слюну. – Деньги мои он увез с собой, а осел, вот я вижу, стоит у вас на конюшне. А я на нем должен вернуться домой, в Эссекс.
Сквайр молчал.
– Он нанял меня в услужение в Брентвуде, в Эссексе, – снова начал малый. – Я был с ним в Лондоне и каждый день таскал для него тюки на баржи. Потом я сопровождал его из Лондона в Дартфорд, из Дартфорда – в Рочестер, из Рочестера – в Медстон. Мы договорились по четыре пенса в день на его харчах, а за то, что я его доставлю в Кентербери, он обещал мне осла.
Сэр Гью искоса глянул на него. Слуга купца говорил почтительным тоном и прижимал руки к сердцу, но что-то в лице его не понравилось сквайру. Уж слишком он сдвигал свои черные брови и после каждого слова точно рассекал рукой воздух.
– Но тебе не довелось доставить итальянца в Кентербери, почему же ты требуешь осла? – рассудительно заметил слуга. – И четыре пенса в день – это слишком высокая плата для такого оборванца, как ты. Оставайся у нас по два пенса в сутки. Зато тебе не придется ездить в Дувр или в Калэ за заработанными деньгами.
– Я пришел за своим ослом, – сказал юноша упрямо.
– Откуда ты взял, что это именно твой осел у нас на конюшне?
– Пенч! – крикнул малый изо всех сил, и осел так же оглушительно отозвался из конюшни: «Йо-о-ооо!»
– Немедленно убирайся отсюда! – сказал сквайр тихо. – Ты слышишь!
…Малый шел по дороге, покачивая головой и разводя в недоумении руками. Видать по всему, что его дела повернулись в плохую сторону. У него и пенса не было за душой, в пути он оборвался, и сейчас ему и впрямь никто не поверит, что только вчера он был в услужении у богатого купца. Что ему теперь делать? Просить помощи у кузнеца, у которого он ночевал? Так с виду тот – человек не злой, но народ сейчас запуганный, и люди думают только о себе. Однако больше малому податься было некуда, и он свернул к деревенской кузнице.
Под навесом толпилось несколько человек, но уже прозвонили к обедне, и кузнец больше не раздувал огня.
– Вот, соседи узнали, что ты проехал четыре графства, – сказал, увидев его, кузнец, – и допытываются, что ты рассказал нового. А что мне им ответить, если ты всю ночь проспал, как сурок, а мы ушли на рассвете… Но отчего ты вернулся? Где твой купец?
Добрые люди только покачивали головами, слушая рассказ о злоключениях бедняги. Да-да, такие теперь, времена… А попробуй так поступить слуга с господином, его тотчас забьют в колодки, да еще на два-три дня выставят у позорного столба на главной площади города…
Солнце уже поднялось высоко в небе, а малый все говорил и говорил без умолку:
– Плохие настали времена. Французы бьют наших на той стороне пролива. Война пожирает все деньги, и не успевают люди оправиться от одного налога, как король и парламент придумывают второй и третий.
– Слыхали? – сказал кузнец, поднимаясь и оглядывая собравшихся. – Наш судья назначил на это полугодие для косарей плату в два пенса на своих харчах!
– Ну, теперь его зятек, сэр Маркус Осборн, будет нанимать не восемь человек поденщиков, а двенадцать! – пробормотал кто-то со злостью.
– Или вот придумали это клеймение бродяг. А разве я бродяга, если не хочу работать за гроши? Теперь даже богомольцу приходится брать от своего священника свидетельство о том, что он идет именно на богомолье.
– Да, много денежек перейдет сейчас в карманы писцов и стряпчих… В своих местах ты еще всегда найдешь двух поручителей, а в чужом графстве ты ни за что ни про что сядешь в тюрьму или заплатишь штраф!
Малый с досады бросал шапку об пол и хлопал себя руками по ляжкам, и те, которые его слушали, тоже бросали шапки об пол и хлопали себя по бокам, потому что в течение сотен лет они не научились иначе выражать свою досаду.
– На ярмарках ходят бедные попы, они рассказывают истории из библии, и нигде в священном писании не говорится о том, что одни должны всю жизнь, не разгибая спины, работать до смертного пота, а другие – пользоваться их трудами.
– Богатые приходские священники ездят на охоту, как лорды, и держат ливрейных слуг, им некогда выполнять требы. Они нанимают бедных попов, и те за гроши работают на них, как поденщики. В Эссексе бедные попы в пост просят милостыню.
– И у нас в Кенте тоже. Вот сын Джима Строу сложил про них песенку… Да ты не бойся, спой нам, Джек!
Упирающегося мальчика вытащили к самому горну.
– Ну-ну, Джек, не ломай дурака! – строго прикрикнул кузнец.
За полпенни бедный поп,
– запел Джек, опасливо озираясь на кочергу, которой отец обычно мешал угли, –
Ладно выстругает гроб,
За полмерки овсеца
Закопает мертвеца…
– Ловко! – заявил малый, с любопытством поглядывая на Джека. – Неужто это ты сам сложил такую песенку?
– Сам! Да и что здесь такого? – ответил смущенно Джек. – Когда мы тут сидим по воскресеньям, один начнет, другой прибавит слово, и пойдет, и пойдет…
– Сам, сам сложил, – перебил мальчика отец, с гордостью хлопая его по плечу. – Это он пошел в свою бабку – мою покойную тещу. Та, бывало, как заведет сказку или песню, тут тебе и о короле Артуре, и о рыцарях, и о феях…
– Что там феи и рыцаря! – сказал малый с пренебрежением. – Вот про попа – это нужно было уметь придумать! Да, он у тебя парень хоть куда. И чем только ты его кормишь? Смотри, какой он у тебя статный и румяный! Можно подумать, что он получает по воскресеньям молоко и мясо…
И все, даже дети, засмеялись его шутке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85