А теперь надо вам хоть немного отдохнуть. Поговорим после поздней обедни.
Как только за обоими канониками закрылась дверь, студент и боцман в одно мгновение скинули с себя одежду.
– Не кажется ли тебе, Вуек, – сказал Каспер, – что отец Миколай недолюбливает Филиппа Тешнера? Или мне это только почудилось?
– Почудилось! – сказал пан Конопка сонно. – Ну, спать так спать!
– А ведь его преосвященство очень благосклонно относится к бургомистру… Помнишь…
– Еще бы – не благосклонно! – перебил Каспера Вуек. – Только что же ты откровенничаешь с таким старым болтуном?
Соскочив с кровати, юноша подбежал к пану Конопке и, как в детстве, потерся носом о его плечо.
– Не буду больше, не сердись! – сказал он жалобно.
– И до чего же он прост в обращении, этот Филипп Тешнер! – рассуждал вслух боцман. – А ведь он – подумать только – браневский бургомистр! Да это, считай, один из богатейших городов Вармии! Быть браневским бургомистром – это знаешь… – Пан Конопка покачал головой. – Но никто его преосвященство за это не осудит: все-таки как-никак своя кровь… Родной сын…
– Своя кровь? Родной сын? – с недоумением переспросил Каспер. – Ты о чем это?
– Матка бозка, да этот телок до сих пор не знает, что Филипп Тешнер – сын вармийского владыки! Только на свет он появился, когда епископ был еще безвестным учителем… Вот директор школы – отец девушки – и не захотел выдавать за Ваценрода девушку. Дело в том, что ганзейские богатые купцы Тешнеры – родня директора – были против этого брака. А к тому времени, как Лукаш Ваценрод получил богатое наследство, было уже поздно: бывший жених принял сан…
– Ну, знаешь, я хоть и просил у тебя прощения, но ты все-таки болтун, Вуек… Откуда у тебя такие сведения?
– Да Езус сладчайший, все это знают! Наша стряпуха Аделя и та знает! А на отца Миколая ты напраслину возводишь… Вот Тешнер – другое дело: тому есть за что не любить отца Миколая; все же он, Тешнер, как-никак родной сын, а все милости, вся любовь – племяннику… Ну, давай соснем хоть часок!
Заснуть в то утро ни Касперу, ни пану Конопке так и не удалось. Двор замка понемногу заполнялся топотом, шумом голосов, из кухни потянуло дымком и запахом жареного мяса, но не это помешало боцману и студенту. Закутавшись в одеяла, они оба уже повернулись к стене, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите! – с досадой сказал боцман.
Вошел Филипп Тешнер.
– Даже навлекая на себя ваше неудовольствие, я решаюсь все-таки повидаться с вами, – сказал он вежливо. – Я искал вас с вечера, но не застал… Какой хороший портрет! – тут же перебил он сам себя. – Сколь многогранны таланты отца Миколая! Мой молодой друг, я тороплюсь и только поэтому решился нарушить ваш сон. Есть ли у вас весточки для обитателей Мандельштамма? Я уезжаю в Бранево через полчаса. Мой слуга по дороге заедет в замок. Могу с ним передать и ваше письмо…
«Никому ни о чем ни слова!» – повторил Каспер про себя.
– Какая жалость, что вы так спешите! – сказал он вслух. – К величайшему моему огорчению, я не заготовил письма моему другу Збигневу…
– Жаль, жаль, – протянул Тешнер. – Хотя, если вы поторопитесь, несколько минут у меня в запасе есть… А новостей у вас, конечно, много. Я ведь присутствовал при разговоре его преосвященства с каноником Гизе и отцом Миколаем… Как, однако, огорчительно, что я прервал ваш самый сладкий утренний сон!..
«Ему все известно, – подумал Каспер. – Но все равно, я никому ни о чем не должен говорить о данном мне поручении!»
Юноша не был находчив. Он с минуту молчал, уставившись на Тешнера.
– Нет, вы нас не разбудили, – наконец нашелся он, – мы еще не ложились… То есть мы только что легли…
– У вас были гости? – осведомился бургомистр. – Да что я! Я хотел сказать: это, вероятно, хозяева приходили навестить своих гостей на прощанье?..
«Он все знает. Но я поклялся на муках господних». Каспер протер кулаками глаза, потом громко зевнул.
– Простите меня, пан Тешнер, это после бессонной ночи…
На этот раз раскатисто зевнул уже пан Конопка.
– Просим прощения, пан бургомистр, мы люди простые, неотесанные… Вот я давеча за обедом любовался на ваш прекрасный мех… Осмелюсь спросить, не из Московии ли привозят таких соболей? Королевский мех, правда, Каспер?
Но Каспер, уронив голову в подушки, уже даже чуть-чуть похрапывал.
– Вижу, что пришел не вовремя, – смущенно улыбаясь, произнес Филипп Тешнер. – Ну, пожелаю вам всего доброго… Мы, наверно, расстаемся надолго?
– А разве вы не собираетесь вскоре посетить Лидзбарк? – осведомился Вуек и стыдливо прикрыл рот, удерживаясь от нового зевка.
– Счастливо оставаться! – И, благосклонно кивнув, Филипп Тешнер, мягко ступая своими зелеными туфлями, вышел из комнаты.
– Я только сейчас хорошенько рассмотрел его, – сказал Каспер, как только захлопнулась дверь. – Он вправду точь-в-точь походит на его преосвященство. Только Лукаш Ваценрод напоминает орла, а он…
– …ястреба или даже кобчика, – закончил за него Вуек. И тотчас же, сорвавшись с постели, распахнул дверь и выглянул в коридор. – Никого! – объявил он с облегчением. – А я уже решил было, что он подслушивает…
– Да что ты, Вуек! И придет же такое в голову! – сказал Каспер с укором. – Вуек, а ведь он присутствовал при разговоре о нашей поездке… Может быть, его преосвященство поручил ему удостовериться в нашем умении беречь тайну?
– Может быть, все может быть, – сказал пан Конопка хмуро. – Только за такие дела берутся не бургомистры, а всякие ихние фискалы, или как там еще они называются! Я вот простой боцман, но… – Фразу свою пан Конопка не закончил…
– Каспер Бернат! – раздался окрик со двора.
– Это он опять! – сказал студент и, набросив рясу, выглянул в окно.
Браневский бургомистр стоял уже в сапогах, в дорожном плаще и в шляпе.
– Письмо вы, конечно, не успели заготовить, – сказал он, – но вот вам совет: вы можете сделать своему другу драгоценный подарок. И в Италии с вас не написали бы такого отличного портрета… Сверните его трубочкой, я буду с ним очень осторожен, а друг ваш закажет потом для него рамку.
«Подарок отца Миколая? – подумал Каспер. – Збигнев, конечно, передаст его Митте… Да, я неплохо получился на этой картинке. Однако не нарушу ли я этим клятву?.. Конечно же нет, – тут же успокоил он себя. – Никому ни о чем ни слова. Пусть так, но я никому ничего не говорю, не пишу… Ах, отлично придумал Филипп Тешнер, да хранит его святая троица! И ко времени как: Збышек ведь не сегодня-завтра уедет! Я и клятвы не нарушу, и все-таки пошлю Митте весточку… Вот нехорошо только, что это подарок отца Миколая…»
Обуреваемый подобными сомнениями, Каспер, однако, взобравшись на кресло, уже проворно вытаскивал гвозди, которыми сам же приколотил холст к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Как только за обоими канониками закрылась дверь, студент и боцман в одно мгновение скинули с себя одежду.
– Не кажется ли тебе, Вуек, – сказал Каспер, – что отец Миколай недолюбливает Филиппа Тешнера? Или мне это только почудилось?
– Почудилось! – сказал пан Конопка сонно. – Ну, спать так спать!
– А ведь его преосвященство очень благосклонно относится к бургомистру… Помнишь…
– Еще бы – не благосклонно! – перебил Каспера Вуек. – Только что же ты откровенничаешь с таким старым болтуном?
Соскочив с кровати, юноша подбежал к пану Конопке и, как в детстве, потерся носом о его плечо.
– Не буду больше, не сердись! – сказал он жалобно.
– И до чего же он прост в обращении, этот Филипп Тешнер! – рассуждал вслух боцман. – А ведь он – подумать только – браневский бургомистр! Да это, считай, один из богатейших городов Вармии! Быть браневским бургомистром – это знаешь… – Пан Конопка покачал головой. – Но никто его преосвященство за это не осудит: все-таки как-никак своя кровь… Родной сын…
– Своя кровь? Родной сын? – с недоумением переспросил Каспер. – Ты о чем это?
– Матка бозка, да этот телок до сих пор не знает, что Филипп Тешнер – сын вармийского владыки! Только на свет он появился, когда епископ был еще безвестным учителем… Вот директор школы – отец девушки – и не захотел выдавать за Ваценрода девушку. Дело в том, что ганзейские богатые купцы Тешнеры – родня директора – были против этого брака. А к тому времени, как Лукаш Ваценрод получил богатое наследство, было уже поздно: бывший жених принял сан…
– Ну, знаешь, я хоть и просил у тебя прощения, но ты все-таки болтун, Вуек… Откуда у тебя такие сведения?
– Да Езус сладчайший, все это знают! Наша стряпуха Аделя и та знает! А на отца Миколая ты напраслину возводишь… Вот Тешнер – другое дело: тому есть за что не любить отца Миколая; все же он, Тешнер, как-никак родной сын, а все милости, вся любовь – племяннику… Ну, давай соснем хоть часок!
Заснуть в то утро ни Касперу, ни пану Конопке так и не удалось. Двор замка понемногу заполнялся топотом, шумом голосов, из кухни потянуло дымком и запахом жареного мяса, но не это помешало боцману и студенту. Закутавшись в одеяла, они оба уже повернулись к стене, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите! – с досадой сказал боцман.
Вошел Филипп Тешнер.
– Даже навлекая на себя ваше неудовольствие, я решаюсь все-таки повидаться с вами, – сказал он вежливо. – Я искал вас с вечера, но не застал… Какой хороший портрет! – тут же перебил он сам себя. – Сколь многогранны таланты отца Миколая! Мой молодой друг, я тороплюсь и только поэтому решился нарушить ваш сон. Есть ли у вас весточки для обитателей Мандельштамма? Я уезжаю в Бранево через полчаса. Мой слуга по дороге заедет в замок. Могу с ним передать и ваше письмо…
«Никому ни о чем ни слова!» – повторил Каспер про себя.
– Какая жалость, что вы так спешите! – сказал он вслух. – К величайшему моему огорчению, я не заготовил письма моему другу Збигневу…
– Жаль, жаль, – протянул Тешнер. – Хотя, если вы поторопитесь, несколько минут у меня в запасе есть… А новостей у вас, конечно, много. Я ведь присутствовал при разговоре его преосвященства с каноником Гизе и отцом Миколаем… Как, однако, огорчительно, что я прервал ваш самый сладкий утренний сон!..
«Ему все известно, – подумал Каспер. – Но все равно, я никому ни о чем не должен говорить о данном мне поручении!»
Юноша не был находчив. Он с минуту молчал, уставившись на Тешнера.
– Нет, вы нас не разбудили, – наконец нашелся он, – мы еще не ложились… То есть мы только что легли…
– У вас были гости? – осведомился бургомистр. – Да что я! Я хотел сказать: это, вероятно, хозяева приходили навестить своих гостей на прощанье?..
«Он все знает. Но я поклялся на муках господних». Каспер протер кулаками глаза, потом громко зевнул.
– Простите меня, пан Тешнер, это после бессонной ночи…
На этот раз раскатисто зевнул уже пан Конопка.
– Просим прощения, пан бургомистр, мы люди простые, неотесанные… Вот я давеча за обедом любовался на ваш прекрасный мех… Осмелюсь спросить, не из Московии ли привозят таких соболей? Королевский мех, правда, Каспер?
Но Каспер, уронив голову в подушки, уже даже чуть-чуть похрапывал.
– Вижу, что пришел не вовремя, – смущенно улыбаясь, произнес Филипп Тешнер. – Ну, пожелаю вам всего доброго… Мы, наверно, расстаемся надолго?
– А разве вы не собираетесь вскоре посетить Лидзбарк? – осведомился Вуек и стыдливо прикрыл рот, удерживаясь от нового зевка.
– Счастливо оставаться! – И, благосклонно кивнув, Филипп Тешнер, мягко ступая своими зелеными туфлями, вышел из комнаты.
– Я только сейчас хорошенько рассмотрел его, – сказал Каспер, как только захлопнулась дверь. – Он вправду точь-в-точь походит на его преосвященство. Только Лукаш Ваценрод напоминает орла, а он…
– …ястреба или даже кобчика, – закончил за него Вуек. И тотчас же, сорвавшись с постели, распахнул дверь и выглянул в коридор. – Никого! – объявил он с облегчением. – А я уже решил было, что он подслушивает…
– Да что ты, Вуек! И придет же такое в голову! – сказал Каспер с укором. – Вуек, а ведь он присутствовал при разговоре о нашей поездке… Может быть, его преосвященство поручил ему удостовериться в нашем умении беречь тайну?
– Может быть, все может быть, – сказал пан Конопка хмуро. – Только за такие дела берутся не бургомистры, а всякие ихние фискалы, или как там еще они называются! Я вот простой боцман, но… – Фразу свою пан Конопка не закончил…
– Каспер Бернат! – раздался окрик со двора.
– Это он опять! – сказал студент и, набросив рясу, выглянул в окно.
Браневский бургомистр стоял уже в сапогах, в дорожном плаще и в шляпе.
– Письмо вы, конечно, не успели заготовить, – сказал он, – но вот вам совет: вы можете сделать своему другу драгоценный подарок. И в Италии с вас не написали бы такого отличного портрета… Сверните его трубочкой, я буду с ним очень осторожен, а друг ваш закажет потом для него рамку.
«Подарок отца Миколая? – подумал Каспер. – Збигнев, конечно, передаст его Митте… Да, я неплохо получился на этой картинке. Однако не нарушу ли я этим клятву?.. Конечно же нет, – тут же успокоил он себя. – Никому ни о чем ни слова. Пусть так, но я никому ничего не говорю, не пишу… Ах, отлично придумал Филипп Тешнер, да хранит его святая троица! И ко времени как: Збышек ведь не сегодня-завтра уедет! Я и клятвы не нарушу, и все-таки пошлю Митте весточку… Вот нехорошо только, что это подарок отца Миколая…»
Обуреваемый подобными сомнениями, Каспер, однако, взобравшись на кресло, уже проворно вытаскивал гвозди, которыми сам же приколотил холст к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125