– Пришла нам пора расставаться, если ты думаешь идти к Ольштыну, – сказал он. – Брат Генрих ушел к Мельзаку со своими людьми. А то, если хочешь, пойдем вместе к Мельзаку?
– Нет, я все-таки не оставляю мысли пробраться в Ольштын. Повидаешься с Генрихом – скажи ему, что я очень хочу с ним встретиться.
Вечером Роберт простился со всеми и двинулся к северу. Каспер стал спрашивать хозяев дорогу в Ольштын.
– Трудное, трудное это дело, – в одни голос отозвались муж и жена: – тут болота кругом, неровен час – увязнешь!
– Мне к отцу Копернику нужно, добрые люди, – сказал Каспер в отчаянии.
Это имя произвело магическое действие.
– Ну ладно уж, поведу тебя, – подумав, пообещал хозяин, с опаской оглянувшись на жену.
А Каспер и посмотреть на нее боялся: статочное ли дело – кто отпустит мужа по такому времени, да еще в такую дорогу!
Женщина, к изумлению Каспера, и не подумала отговаривать мужа.
– Надо, Эузебиуш, надо! – сказала она. – Только к самому замку тебе довести его не придется, на этой стороне кшижаков видимо-невидимо!
– До Фридрихсбаума разве? – рассуждал хозяин. – До Фридрихсбаума доведу, а уж в замок будешь пробираться как знаешь, – добавил он виновато. – Надо бы, конечно, отцу Миколаю услужить, да вот беда…
А Каспер на радостях готов был обнять и расцеловать и мужа, и жену, и их соседей, если бы они тут случились.
Шли они всю ночь. На рассвете до слуха Каспера донеслись глухие раскаты грома.
– Пушки! – сразу же определил он.
Да и Эузебиуш был неплохо с ними знаком.
– Видно, кшижаки на приступ пошли! – сумрачно проговорил он и, откинув меховой капюшон, истово перекрестился. – Помоги, милостивый боже, нашему наместнику! – произнес он молитву, точно приказание.
Дойдя до развалин деревушки, проводник Каспера остановился:
– Ну, прощай, брат! Вон, видишь, что-то чернеется? Это лагерь кшижаков. Лыню сейчас и не разглядишь – ее снегом занесло. А по ту сторону – замок. Прощай, и да будет с тобой милость господня!
Каспер остался один на окраине разоренной деревни, у обгорелой избы. Он вошел внутрь. У порога лежал убитый ландскнехт, протягивавший мертвые руки к валявшейся рядом аркебузе.
Оглянувшись по сторонам, Каспер поднял аркебузу. Потом, выйдя из избы, уселся на крыльце и не торопясь позавтракал хлебом с сыром, а еду запил водой из колодца с обгоревшим журавлем. Посидев немного на крыльце, он пошел по дороге, которая когда-то была деревенской улицей.
Там и сям валялись трупы орденских солдат, мужиков, а подле придорожного распятия лежала мертвая женщина, прижимая к груди мертвого ребенка. Каспер, покачав головой, попробовал было разнять ее руки, но это был напрасный труд.
Вернувшись в избу, он принялся стаскивать одежду с убитого ландскнехта. Труп окоченел, и сделать это было трудно, но в конце концов Касперу удалось снять с убитого широкий воротник, красную кожаную куртку с прорезями и широченные штаны. Шляпа солдата, украшенная беличьим хвостом, валялась на скамье. Каспер разделся и натянул на себя платье убитого. Оно пришлось ему почти впору.
«Так-то будет надежнее», – решил он про себя и зашагал туда, откуда доносились пушечные выстрелы.
С полчаса он шел, не встречая орденских разъездов. Но вот до слуха его донесся сначала отдаленный и невнятный, а затем все более явственный шум. Он различал уже мерный топот ног, бряцание оружия, громкую ругань. Пробираясь сквозь заснеженные кусты, Каспер очутился наконец на дороге.
Ветром донесло до него обрывки песни. На повороте показался отряд ландскнехтов.
Солдаты шагали под песню.
Свинец в груди, свинец в груди,
Настал мой смертный час,
Меня на копьях понесут, –
Обычай есть у нас, –
высоким, мальчишеским голосом выводил запевала.
Стоя за деревом, Каспер дождался, пока прошел авангард, а когда прошагала первая колонна солдат, юркнул в ряды второй.
Пожилой воин с густыми белыми усами заметил его.
– Отставать, брат, не полагается, – сказал он негромко. – Смотри, не попадись на глаза капитану Ландгаммеру, а не то не миновать тебе палок.
– Как не отстать по этакому бездорожью, – отозвался Каспер по-немецки. – Тут, видно, черти всю ночь грязь месили.
Действительно, с утра солнце пригрело землю, а к вечеру она совсем размякла. Снег таял. Люди скользили, падали, громыхая оружием, отчаянно ругались и богохульствовали.
Лес на обочине дороги расступился. На совершенно круглой поляне горело множество костров.
– Эй, кто идет? – раздался окрик часового. – Стой, тебе говорят!
– Не кричи, мешок с навозом! – отозвался другой голос. – Не видишь, с кем говоришь, заспанная свинья!
– А ты не ругайся, как пьяный поп, а отвечай, как должно. Что за отряд?
– Отряд капитана Ландгаммера, чертово отродье!
– Ландгаммера? Господи Иисусе! Куда же вы претесь, вшивое стадо! Здесь стоит славный отряд господина барона Каульбарса, а ваше место правее, вон там, у опушки, слепые олухи!
– Молчать, падаль! – взревел вдруг густой бас. – Где ставка командующего? Веди меня туда, осел! А ты, Брауде, размести отряд, разбей бивуак. Ребят накорми, выдай им водки. Ну, шагай же, остолоп!
– Пожалуйте за мной, господин фон Ландгаммер! – Это вмешался уже новый голос. – Часовой не признал вас! У господина командующего собрались все начальники отрядов. Не хватало только вашей милости. С минуту назад прибыл капитан Андраши.
Каспер видел, как от остановившейся колонны отделился человек с факелом. За ним проплыли силуэты всадников.
«Начальники отрядов… Совещание. – В голове у Каспера немедленно созрел план. – Пся крев! Такой случай упускать нельзя!» И он решительно двинулся вслед за всадниками – мимо костров, палаток, землянок, шагая через спящих на земле солдат.
Всадники спешились подле огромного, освещенного изнутри шатра. На холсте его четко вырисовывался большой черный крест Тевтонского ордена.
У входа в шатер стояло двое часовых с алебардами на плечах. Вокруг горели костры, бросавшие красноватые отблески на бородатые обветренные лица сидевших и лежавших вокруг костров солдат.
Каспер спокойно, развалистой походкой подошел к трупе ландскнехтов.
– Одолжите тепла от вашего огонька, – сказал он, коверкая немецкую речь на саксонский лад.
– Садись. Тепло не сало, его от угощения не убудет. Ты что, прибыл с Ландгаммером?
– С ним, чтоб чума его взяла! – выругался Каспер. Ему еще не приходилось когда-нибудь слышать, чтобы наемники очень любили своих начальников, а также чтобы начальники очень берегли своих наемников.
Протягивая озябшие руки к костру, Каспер навострил слух, но из шатра не доносилось ни звука. Потом кто-то отрывисто произнес что-то по-немецки! Каспер слов не разобрал, потому что в это время солдат рядом с проклятьями принялся тушить загоревшуюся полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125