К большому нашему удивлению на развилке дороги нас ожидал сэр Эверард Клемент. Тут же стоял его конюх с двумя свежими лошадями. Судя по всему, ему не терпелось как можно скорее проводить нас.
— Думаю, вам незачем появляться в Чеснате, — сказал он. — Кто знает, что может случиться, если вас там кто-нибудь узнает, Уорд? Я приказал уплатить за ваш постой в таверне и привести сюда свежих лошадей. Не хочу скрывать, я вздохну свободно только когда вы уедете. — Он понизил голос до шепота. — Ну как, видели вы красавчика Карра? И как вам понравилось окружение короля во время сегодняшнего веселья?
— Что касается вашего первого вопроса, — ответил Джон, перебрасывая ногу через седло, — то думаю вы не удивитесь, если я скажу, что этот молодой человек не произвел на меня особо благоприятного впечатления. Что же до вашего второго вопроса, то могу сказать лишь одно — я буду чувствовать себя в безопасности лишь когда взойду на палубу своей «Королевы Бесс».
Я с трудом уселся в седло, с тоской думая о предстоящем длительном путешествие.
— Надеюсь, вы благополучно доберетесь до своего корабля, — сказал Клемент, — ожесточенно почесывая бок. — И почему королю так нравится Теобальде? Не понимаю! Здесь же полно блох!
7
Джону, который, как почти все моряки терпеть не мог ездить верхом, наше путешествие тоже особого удовольствия не доставило. Поэтому он как и я испытал чувство облегчения когда мы, наконец добрались до окраин столицы.
— Лондон, — говорил он, — это город для мужчин. Я бывал во многих европейских городах — Париже, Риме, Венеции, Вене. Они коварны и опасны как уличные женщины. Для моряка, вернувшегося издалека, лучше Лондона места не сыскать. Он ворчлив, но сердечен и прямодушен. Говядина и эль здесь всегда отменные, и можно не сомневаться в полновесности золота, которое здесь ходит. Даже грабители тут по своему честны: подходит к тебе здоровенный парень и требует кошелек; не дашь — перережет тебе глотку, но по крайней мере, ты знаешь, чего ждать. Нет, что ни говори, а Лондон — лучший город во всем мире!
Было уже за полночь, когда копыта наших лошадей зацокали по мощенным камнем улицам города. Где-то неподалеку перекликалась ночная стража. Мы ехали в южном направлении к реке, пересекли Флит-стрит и осторожно двинулись дальше. Я знал, что мы находимся в части Лондона, которая зовется «Эльзас». Этот район издавна являлся прибежищем преступников всех мастей. Улицы и переулки были здесь особенно кривыми и мрачными. Из высоких темных домов не доносилось ни звука. Несколько раз двери таверн открывались, выпуская оттуда бражников, я видел тускло освещенные помещения и каких-то оборванцев. Они сидели тесными группками, будто замышляли что-то недоброе. Раз моя лошадь нечаянно толкнула какого-то одинокого прохожего. Он бросился на противоположную сторону улицы и осыпал нас такой отборной бранью, какой я до тех пор и не слыхивал. Я начал сомневаться в справедливости похвал, которые Джон так щедро расточал Лондону.
Умение безошибочно ориентироваться в бескрайних океанских просторах не очень помогло Джону в лабиринте кривых лондонских улиц и в конце концов нам пришлось остановиться у одной таверны и спросить дорогу. Владелец заведения подозрительно прищурился. Его близко посаженные глаза превратились в узкие щелочки.
— Стало быть вы Робина Хамфри ищите? — спросил он. — А зачем он вам нужен, красавчики? Проломили голову олдермену или скрываетесь от ночной стражи?
— Хочу перекинуться с ним в картишки, — заявил Джон, пристально глядя прямо в глаза кабатчику, — удовлетворил я твое любопытство?
— Послушайте-ка, — произнес кабатчик, — вы сейчас в «Эльзасе», а здесь один закон для всех, будь ты нищий попрошайка или знатный джентльмен. Пока вы мне не скажите, какое у вас дело к Робину, я вам не скажу, где его искать.
Джон подбросил в воздух золотую монету. Она покатилась по столу. Кабатчик подмигнул и произнес.
— Два квартала на юг и потом еще один вправо. Небольшой дом с окошком над входной дверью. Мимо не пройдете, там вокруг обязательно будут ошиваться топтуны. Если вы кого-нибудь укокошили то нора, чтобы отлежаться, обойдется вам недешево.
Пока мы были в таверне, никто из находившихся там не издал ни звука, но когда дверь за нами затворилась, послышалась какая-то возня, которая завершилась воплем боли.
— Что все это значит? — спросил я.
«Эльзас» считается убежищем для всякого преступного сброда. В этот час ночи сюда являются только те, за кем гонятся люди короля. «Топтуны» — это дозор, который здешние обитатели выставляют для своей безопасности. У меня такое ощущение, что за нами следят с того самого момента, как мы попали в этот квартал.
Мы двинулись в направлении, которое указал нам кабатчик и подъехали к дому с двойным окошком над дверью. Он находился на незамощенной площади, одной своей стеной прилепившись к более высокому кирпичному зданию. Этот ничем не примечательный, жалкий домишко не подавал никаких внешних признаков жизни. Площадь тоже казалась совершенно безлюдной, поэтому я был удивлен, когда около дверей неожиданно выросли две мужские фигуры.
— Кто вы и что вам здесь нужно? — спросил один из них хриплым шепотом. Этот здоровенный и на первый взгляд неуклюжий парень двигался однако очень легко. Его компаньон, небольшого роста худой человечек многозначительно побрякивал длинным кинжалом в ножнах.
— Что мне нужно, я скажу по ту сторону двери, — заявил Джон. Здоровяк наклонился к нам так близко, что я почувствовал неприятный запах сырой одежды и немытого тела. Он старался получше рассмотреть нас в темноте.
— На урок вы не похожи, — пробормотал он, — вроде вы не из нашей шатии.
— Нет, — ответил Джон, — мы не из вашего братства. Убежища мы здесь тоже не ищем. Я, мой малопочтенный друг, пахарь моря.
Маленький толкнул своего приятеля в бок.
— Иди в дом, Кор, и передай, что фартовый морячок хочет потолковать с…
Высокий исчез за дверью. Минуту спустя нас впустили внутрь и дверь за нами захлопнулась с металлическим лязгом. Мы очутились в полной темноте.
— Приняли особые меры предосторожности, — прошептал Джон. — Внутренние двери здесь из толстой стали и закрываются они как дверца в мышеловке.
Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я увидел, что мы находимся в маленькой прихожей. Небольшая лестница вела вверх и упиралась в запертую дверь. Я поднялся по ступеням и тихонько постучал костяшками пальцев. Эта дверь также была металлической. Справа открылось раздвижное оконце, стало светлее. Чья-то рука просунула через оконце фонарь и повесила его на крюк. Потом рука исчезла, смотровое оконце затворилось. Почти тотчас же раздался металлический щелчок, и дверь немного приотворилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159