Мне пришлось послать на виселицу немало народу. Сколько бессонных ночей провел я из-за этого. Но из двух зол нужно выбирать меньшее. Вам, я надеюсь, известно о том, что во время своего кругосветного путешествия, сэр Френсис Дрейк вынужден был повесить своего лучшего друга?
Я много раз слышал эту историю и считал, кстати, что этот случай темным пятном ложился на репутацию нашего великого мореплавателя. Я уже собирался сказать об этом, но Джон опередил меня.
— Я сам переживаю из-за этого, Роджер и пощадил бы беднягу, если бы мог. Но это невозможно! Неужели ты не хочешь, чтобы мы победили? Нам и без того приходится чертовски трудно. Железная дисциплина — единственное, что позволяет нам надеяться на благополучный исход нашего предприятия. Я видел, к чему приводит милосердие в таких случаях. Это произошло во время моего первого длительного плавания в северных морях. Один матрос своими действиями заслужил смертную казнь, но капитан проявил неуместную жалость. В результате поднятого негодяем бунта погибло пять человек. Трое из них были совершенно невинные члены экипажа. Лишь после этого удалось повесить зачинщика.
— Капитан Уорд прав, — сказал Глэнвилл. — Быть может такому молодому человеку как вы соблюдение морского кодекса представляется не столь уж важным и необходимым, но мы живем по этому кодексу, а иногда и умираем, согласно его законам.
— Роджер, — убежденно продолжал Джон, — подумай сам — пять нарушений дисциплины подряд, из них последние два — бунт и убийство капитана! Если я оставлю все это безнаказанным, лучше уж мне сразу передать власть на корабле этому горлопану — коку.
Я пытался спорить с ними, но все было безуспешно. Переубедить их было невозможно. Клим был обречен на мучительную смерть в своей деревянной клетке от голода, жажды и палящих лучей солнца. Ужасная смерть, на которую его обрекли, должна была стать уроком и предупреждением для его товарищей. Я поклонился и покинул каюту.
Когда я поднялся на главную палубу, меня задержал один из вахтенных. Это был простоватый на вид деревенский парень с длинными светлыми волосами и испуганными глазами.
— Что-нибудь у вас вышло? — спросил он.
— Ничего.
— Матрос пошел рядом со мной.
— Значит Клим будет сидеть в клетке, пока не умрет с голоду? — с ужасом прошептал он.
— Да, если только еще раньше не сойдет с ума от жары.
Нижняя челюсть у парня дрожала, ему было трудно говорить.
— Я и мой брат вместе подписали контракт и поступили на это судно. Вчера его убили. — Парень сглотнул слезы. — После залпа венецианцев, он оказался за бортом. Я увидел его в воде, он держался за обломок рангоута. Сражение продолжалось больше часа. Я пытался помочь ему, сделать что-нибудь, но помощник капитана запретил мне покидать мой боевой пост. Меня потрясло лицо брата, когда он увидел, что наше судно уходит, оставляя его на произвол судьбы. Мой бедный маленький Уилл! — Слезы потекли по щекам парня. — Не могу я больше выдерживать эту жизнь, полную крови и зверств, не могу!
— Я тоже — прошептал я.
Я долго бродил по палубе, стараясь не заходить на корму. На небе появились звезды, подул бриз. Мы ходко пошли вперед. Я думал о клетке, которая раскачивалась на конце веревки и понимал, что это причиняет бедному пленнику дополнительные неудобства. Раз десять я решал вернуться в каюту и повторить свои требования, но всякий раз поворачивал назад. Я сознавал, что это бесполезно.
Вскоре ко мне присоединился Джоралемон. Некоторое время мы молча бродили по палубе. Потом я указал на сиявшие над нами звезды.
— Какая красивая ночь! Неужели под таким величественным и прекрасным небосводом могут твориться столь жестокие деяния?
Джоралемон тихо ответил.
— Сегодня ночью умрут тысячи людей. В богатых домах, грязных ночлежках, матросских кубриках. Некоторые умрут в мучениях. Виной смерти некоторых из них будет человеческая злоба. Так было всегда, Роджер. Возможно в свое время, когда мы с тобой отправимся к Творцу, нам придется перенести больше страданий, чем выпадет их на долю Клима в следующие несколько дней. В мире всегда существовали боль и стыд, так же как красота и покой.
Я понимал, что он прав, но ничего не мог с собой поделать. Разве подобает мне стоять в стороне и наблюдать, как рядом погибает друг? Должен же быть какой-то выход… Необходимо что-то придумать. Слова трех капитанов продолжали звучать у меня в голове. Ведь наверняка существует довод, способный их переубедить.
— Ты ничего не ел целый день, — напомнил Джоралемон. — Спустимся-ка вниз. Кок даст нам что-нибудь поесть. Тогда ты сможешь уснуть.
Джейке сунул руку в бочонок и вынул оттуда здоровенный кусок солонины.
— Недурное мясо, — молвил он, отрезая кусок и положив на сухарь, протянул мне. — Капитан сегодня тоже не ел. Должно быть не здоров. — Он явно хотел задать еще несколько вопросов, но присутствие Джоралемона остановило его. Я откусил кусок мяса, но понял, что проглотить его не сумею.
— Не могу есть, — сказал я.
Кок взял у меня еду и принялся уплетать ее сам. Пережевывая мясо, он сказал.
— Твой приятель ведет себя очень спокойно. Ни звука не издал. Молодчина этот Клим.
— Да, он молодчина.
— Ты беседовал с капитаном? — Джейке перевел взгляд с меня на Джора.
— Я разговаривал с капитаном Уордом. Ничего сделать нельзя.
Джейке смачно плюнул на пол. Сзади него на дощатой перегородке мелом была нарисована смешная фигурка джентльмена с брыжами и высокими перьями на шляпе. Взяв кусок мела, Джейке нарисовал петлю, захлестнувшую шею джентльмена, а потом изобразил виселицу.
— Когда-нибудь будет именно так, — зло ухмыльнувшись проговорил он. — Ты же ученый человек, дружище? А читал ты когда-нибудь про человека по имени Джон Болл? Его повесили и еще живому вспороли живот. Потому что он был великий человек и появился на свет для того, чтобы принести в этот мир справедливость. А про Джека Кеда слыхал? Его тоже повесили.
Уснуть я так и не смог. Ворочался на своей подвесной койке несколько часов, потом оделся и вышел на палубу.
Ветер стих. Я направился на корму. Двигался я осторожно, как человек, опасающийся даже своей тени. «Корзина» слегка покачивалась на конце веревки.
— Клим! — позвал я.
Ответа не было. Я позвал снова, но опять безответно. Клим очевидно спал. Почувствовав некоторое облегчение, я вернулся в свою каюту и улегся на койку, надеясь, что и ко мне придет сон. Но это была тщетная надежда.
На рассвете я опять был уже на палубе. Происходила смена вахты. У матросов, только что поднявшихся из кубрика, был мрачный вид. Уже сейчас чувствовалось, что день будет жарким.
Я снова пошел на корму. Клим уже не спал — я видел, как качаются красные перья на его шляпе. Хлеба и бутылки вина не было видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159