Мысль о том, что я способен думать о таких вещах в то время, когда умирает человек, заставила меня устыдиться.
Нет зрелища более тягостного, чем наблюдать за конвульсиями человека, умирающего в петле, ибо ясно, что жертва испытывает жуткие мучения. Был слышен лишь какой-то хриплый свист, и я знал, что его издает повешенный. У меня самого так перехватило горло, что я невольно схватился за него. Кто-то упал в обморок. Сначала я подумал, что это молодая девушка. Однако потом краем глаза увидел, что на палубе распростерта фигура ее служанки. Многочисленные цветные нижние юбки раскинулись пышным веером. Я испытывал острые позывы тошноты и глубоко вдыхал свежий воздух, надеясь, что станет легче. Кто-то рядом со мной всхлипывал.
Казалось, прошла целая вечность прежде чем я услышал, как Джон произнес с явным облегчением.
— Ну, кажется, все кончено. Срежьте труп, Гард.
Я снова поднял голову, но видел лишь глаза девушки. Они были полны ужаса, но ни тени страха я в них не заметил. Джон заговорил.
— Хочу выразить свое глубочайшее сожаление по поводу крайне неприятной миссии, которая выпала на мою долю. Только что скончавшийся человек был виновен в тяжком преступлении и заслужил суровую кару. То, что я сделал — ответ англичан на действия короля Испании, который объявил, что всех наших моряков, попавших в руки испанцев, ждет смерть. Теперь убийство команды «Трайала» отомщено. А сейчас, Гард, отправьте людей на их место. Нас ждет трудный день.
Загремел голос помощника, выкрикивавшего команды. Раздался топот ног. Мне показалось, что Гард снова сразу же превратился в прежнего тирана и я не удивился бы, если бы опять почувствовал на своей спине обжигающее прикосновение его линька. Однако теперь мне было на это наплевать. Я испытывал лишь одно всепоглощающее желание — снова очутиться в нашем тихом старом доме за своими книгами. И готовить себя к иной жизни, не такой страшной и жестокой как эта.
12
Я был уверен, что после победы нам позволят отдохнуть, но ошибся. Весь день до вечера оставшиеся в живых члены команды без перерыва трудились. Часть экипажа под командованием Гарда вернулась на борт «Королевы Бесс». Всем остальным раздали бренди, а потом разделили на две группы. Одна должна была заняться ремонтом судна, другая — убрать трупы и отмыть палубы от крови. Я попал во вторую команду.
Меня все еще тошнило. Я возил шваброй по палубе и почти не обращал внимания на разговоры, которые вели другие матросы. А разговоры эти крутились вокруг нескольких предметов, особенно живо интересовавших команду.
— Я слышал, карманы у испанцев прямо-таки набиты алмазами, заявил Пьянчуга, выпрямляя уставшую спину. Чего им лежать на дне морском? Уж я бы знал как ими распорядиться, кабы они попали ко мне.
— У тех, кто остался жив, золотишка небось тоже немало, — добавил другой. — Капитану следовало бы отдать приказ хорошенько их обыскать.
Пьянчуга хихикнул.
— А что, Голенастый, хотелось бы тебе обыскать эту испанскую девочку?
Кто-то тут же сообщил, что девушка приходилась племянницей повешенному адмиралу и принадлежала к очень знатному роду. Это заинтересовало меня, и я задал вопрос, что будет делать с ней капитан. Вопрос мой был встречен взрывом дружного хохота.
— Что он с ней будет делать? — переспросил Пьянчуга. — Хороший вопрос. Может ты думаешь, он передаст ее нам после того как сам позабавится? Черта лысого!
Больше всего толков вызвали орудия пыток, в большом количестве найденные в трюме. После долгих криков и споров возобладало мнение, что все эти орудия пыток везли в Англию. Из этого был сделан вывод, что готовится новая Армада для вторжения, и король Испании поклялся растянуть на дыбе всех англичан без различия возраста, пола и звания.
В это время к нам присоединился Клим, и я воспользовался случаем, чтобы поблагодарить его за спасение моей жизни. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, о чем я веду речь. Затем он ухмыльнулся и сказал.
— Да пустяки все это. Не мог же я допустить, чтобы два моих друга погибли в один и тот же день.
Этот здоровенный парень-тугодум считал меня своим другом! Я с каким-то новым интересом взглянул на него и впервые увидел в его глазах выражение, напомнившее мне выражение преданного пса. Этим сходство не ограничивалось, ибо своим мощным сложением он весьма напоминал мастифа, а его тяжелая челюсть, вызывала в памяти массивную морду собак этой породы.
Затем разговор коснулся золота, которого как полагали многие на борту судна было немало. Пьянчуга, во всяком случае в этом не сомневался.
— Уж я-то знаю, как распорядиться золотишком, — заявил он, — Построю небольшую пивную на окраине Лондона, поближе к реке, а лучшее пиво будут пить сам. А ты что будешь со своей долей делать, Клим?
Но Клим был слишком опечален смертью Щеголя, чтобы размышлять о добыче. Он долго молчал.
— Не могу я выкинуть его из головы, — произнес он. — Такой веселый был парень. А как вспомню его с выпущенными кишками… Я отдал бы все золото, какое есть в Китае, лишь бы он остался жив.
Разговор снова перешел на женщин с захваченного судна, и тут Клим оживился. Что касалось женщин, то тут у него были свои устоявшиеся вкусы. Он предпочитал девиц крупных и дородных и чтобы они были «не больно заносчивые». Вообще говоря он уже сделал свой выбор — положил глаз на одну из пленниц. После недолгих расспросов удалось установить, что это пышнотелая служанка молодой испанки.
Примерно около полудня мне передали приказ явиться в капитанскую каюту. Со вздохом облегчения я выпрямил уставшую спину. Остальные были убеждены, что речь должна пойти о дележе добычи.
— Замолви за меня словечко, Голенастый, ладно? — попросил Клим. — Не нужны мне все эти маленькие мартышки. Мне нужна баба здоровенная, осанистая.
— А я желаю получить свою долю звонким золотом, — решил Пьянчуга, — а еще бутылочку самого лучшего винца. А баб можешь оставить себе, Клим.
Я был поражен, переступив порог капитанской каюты. Она выглядела почти так же величественно, как главный зал в замке Эпплби Корт. Это было длинное помещение с высоким потолком, обшитое великолепными резными панелями. Оно было освещено тремя бронзовыми лампами и многочисленными свечами в канделябрах по стенам. У меня не было времени рассмотреть все детали, но я успел заметить у дальней стены часы золотой циферблат которых, был сделан в виде солнца. Шкаф блестел золотой посудой. Мой взгляд привлек портрет короля Филиппа в богатой раме. Даже шнурки колокольчиков были сделаны из золотой тесьмы и украшены как мне показалось настоящими жемчужинами. В центре комнаты стоял стол, на котором возвышалась целая кипа документов и писем.
Джон сидел у дальнего конца стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Нет зрелища более тягостного, чем наблюдать за конвульсиями человека, умирающего в петле, ибо ясно, что жертва испытывает жуткие мучения. Был слышен лишь какой-то хриплый свист, и я знал, что его издает повешенный. У меня самого так перехватило горло, что я невольно схватился за него. Кто-то упал в обморок. Сначала я подумал, что это молодая девушка. Однако потом краем глаза увидел, что на палубе распростерта фигура ее служанки. Многочисленные цветные нижние юбки раскинулись пышным веером. Я испытывал острые позывы тошноты и глубоко вдыхал свежий воздух, надеясь, что станет легче. Кто-то рядом со мной всхлипывал.
Казалось, прошла целая вечность прежде чем я услышал, как Джон произнес с явным облегчением.
— Ну, кажется, все кончено. Срежьте труп, Гард.
Я снова поднял голову, но видел лишь глаза девушки. Они были полны ужаса, но ни тени страха я в них не заметил. Джон заговорил.
— Хочу выразить свое глубочайшее сожаление по поводу крайне неприятной миссии, которая выпала на мою долю. Только что скончавшийся человек был виновен в тяжком преступлении и заслужил суровую кару. То, что я сделал — ответ англичан на действия короля Испании, который объявил, что всех наших моряков, попавших в руки испанцев, ждет смерть. Теперь убийство команды «Трайала» отомщено. А сейчас, Гард, отправьте людей на их место. Нас ждет трудный день.
Загремел голос помощника, выкрикивавшего команды. Раздался топот ног. Мне показалось, что Гард снова сразу же превратился в прежнего тирана и я не удивился бы, если бы опять почувствовал на своей спине обжигающее прикосновение его линька. Однако теперь мне было на это наплевать. Я испытывал лишь одно всепоглощающее желание — снова очутиться в нашем тихом старом доме за своими книгами. И готовить себя к иной жизни, не такой страшной и жестокой как эта.
12
Я был уверен, что после победы нам позволят отдохнуть, но ошибся. Весь день до вечера оставшиеся в живых члены команды без перерыва трудились. Часть экипажа под командованием Гарда вернулась на борт «Королевы Бесс». Всем остальным раздали бренди, а потом разделили на две группы. Одна должна была заняться ремонтом судна, другая — убрать трупы и отмыть палубы от крови. Я попал во вторую команду.
Меня все еще тошнило. Я возил шваброй по палубе и почти не обращал внимания на разговоры, которые вели другие матросы. А разговоры эти крутились вокруг нескольких предметов, особенно живо интересовавших команду.
— Я слышал, карманы у испанцев прямо-таки набиты алмазами, заявил Пьянчуга, выпрямляя уставшую спину. Чего им лежать на дне морском? Уж я бы знал как ими распорядиться, кабы они попали ко мне.
— У тех, кто остался жив, золотишка небось тоже немало, — добавил другой. — Капитану следовало бы отдать приказ хорошенько их обыскать.
Пьянчуга хихикнул.
— А что, Голенастый, хотелось бы тебе обыскать эту испанскую девочку?
Кто-то тут же сообщил, что девушка приходилась племянницей повешенному адмиралу и принадлежала к очень знатному роду. Это заинтересовало меня, и я задал вопрос, что будет делать с ней капитан. Вопрос мой был встречен взрывом дружного хохота.
— Что он с ней будет делать? — переспросил Пьянчуга. — Хороший вопрос. Может ты думаешь, он передаст ее нам после того как сам позабавится? Черта лысого!
Больше всего толков вызвали орудия пыток, в большом количестве найденные в трюме. После долгих криков и споров возобладало мнение, что все эти орудия пыток везли в Англию. Из этого был сделан вывод, что готовится новая Армада для вторжения, и король Испании поклялся растянуть на дыбе всех англичан без различия возраста, пола и звания.
В это время к нам присоединился Клим, и я воспользовался случаем, чтобы поблагодарить его за спасение моей жизни. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, о чем я веду речь. Затем он ухмыльнулся и сказал.
— Да пустяки все это. Не мог же я допустить, чтобы два моих друга погибли в один и тот же день.
Этот здоровенный парень-тугодум считал меня своим другом! Я с каким-то новым интересом взглянул на него и впервые увидел в его глазах выражение, напомнившее мне выражение преданного пса. Этим сходство не ограничивалось, ибо своим мощным сложением он весьма напоминал мастифа, а его тяжелая челюсть, вызывала в памяти массивную морду собак этой породы.
Затем разговор коснулся золота, которого как полагали многие на борту судна было немало. Пьянчуга, во всяком случае в этом не сомневался.
— Уж я-то знаю, как распорядиться золотишком, — заявил он, — Построю небольшую пивную на окраине Лондона, поближе к реке, а лучшее пиво будут пить сам. А ты что будешь со своей долей делать, Клим?
Но Клим был слишком опечален смертью Щеголя, чтобы размышлять о добыче. Он долго молчал.
— Не могу я выкинуть его из головы, — произнес он. — Такой веселый был парень. А как вспомню его с выпущенными кишками… Я отдал бы все золото, какое есть в Китае, лишь бы он остался жив.
Разговор снова перешел на женщин с захваченного судна, и тут Клим оживился. Что касалось женщин, то тут у него были свои устоявшиеся вкусы. Он предпочитал девиц крупных и дородных и чтобы они были «не больно заносчивые». Вообще говоря он уже сделал свой выбор — положил глаз на одну из пленниц. После недолгих расспросов удалось установить, что это пышнотелая служанка молодой испанки.
Примерно около полудня мне передали приказ явиться в капитанскую каюту. Со вздохом облегчения я выпрямил уставшую спину. Остальные были убеждены, что речь должна пойти о дележе добычи.
— Замолви за меня словечко, Голенастый, ладно? — попросил Клим. — Не нужны мне все эти маленькие мартышки. Мне нужна баба здоровенная, осанистая.
— А я желаю получить свою долю звонким золотом, — решил Пьянчуга, — а еще бутылочку самого лучшего винца. А баб можешь оставить себе, Клим.
Я был поражен, переступив порог капитанской каюты. Она выглядела почти так же величественно, как главный зал в замке Эпплби Корт. Это было длинное помещение с высоким потолком, обшитое великолепными резными панелями. Оно было освещено тремя бронзовыми лампами и многочисленными свечами в канделябрах по стенам. У меня не было времени рассмотреть все детали, но я успел заметить у дальней стены часы золотой циферблат которых, был сделан в виде солнца. Шкаф блестел золотой посудой. Мой взгляд привлек портрет короля Филиппа в богатой раме. Даже шнурки колокольчиков были сделаны из золотой тесьмы и украшены как мне показалось настоящими жемчужинами. В центре комнаты стоял стол, на котором возвышалась целая кипа документов и писем.
Джон сидел у дальнего конца стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159