— Верно! — согласился Джон. — Возьмем к примеру нашу «Королеву Бесс». Она кажется большой, словно Вавилонская башня, но по сравнению с этим образчиком испанской гордости и тщеславия выглядит стройной, а глубокая осадка делает ее ниже, чем она есть на самом деле. Испанцы никогда ничему не научатся. Они полагают, что достоинства судна зависят в первую очередь от его размеров. Ну, ничего, сегодня мы преподнесем им пару уроков. Мы прошьем ядрами борта «Санта Катерины», сами же в худшем случае получим несколько дыр в марселях. Кстати, вовсе не исключено, что в сундуках там найдется звонкое золото и к вечеру оно будет звенеть уже в наших карманах.
Испанец уверенно приближался. Мы были готовы встретить его. Пушкари стояли на своих местах; наверху, на марсе, на реях, находились матросы с заряженными и готовыми к бою мушкетами. Вдоль бортов стояли абордажные команды. Люди нетерпеливо взмахивали саблями, стучали толстыми концами копий и пик по настилу палубы. Хейл Гарри Гард поспевал всюду. Он отдавал приказы, угрожал, предостерегал. Я наблюдал за ним с невольным восхищением.
Испанцы первыми открыли огонь и их ядра подняли фонтанчики воды примерно в сотне ярдов от нас. Джон презрительно фыркнул при виде подобной расточительности. Я ожидал, что мы полным ходом двинемся вперед, но вместо этого был отдан приказ брать паруса на гитовы и мы стали ждать.
— Если им нравится зря тратить ядра и порох, я предоставлю им такую возможность, — сказал Джон.
Орудия противника продолжали реветь. Ядра не причиняли нам вреда, но выполнять роль живой мишени не так уж приятно и я видел, что наши люди начинают проявлять признаки нетерпения. Все громче слышались голоса, требовавшие задать жару «проклятым испанцам». Теперь расстояние между нами значительно сократилось. Одно из ядер в щепки разнесло стену нашей рулевой рубки. Руки у меня ослабели. Абордажная сабля, которую дал мне Джон показалась необычайно тяжелой. Вновь вернулось ощущение тошноты. Теперь когда минута испытания настала, я снова потерял уверенность в своих силах. Сумею ли я последовать вслед за Джоном на эту приближавшуюся к нам с каждой секундой высоченную деревянную стену и там наверху встретить жужжанье и сверкание разящей стали. Я был далеко не уверен в этом. Я понял, как мне не хочется расставаться с жизнью.
То, что случилось затем, навсегда останется в моем сознании как кошмарный и совершенно нереальный сон.
«Санта Катерина» почти вплотную приблизилась к нам. Впервые подали голос наши пушки. Их ядра прошивали корпус гордого испанского галеона. Мы были так близко друг от друга, что я слышал стоны раненых на палубе вражеского судна. Испанские пушки были теперь бессильны нанести нам серьезный урон, но они продолжали выплевывать ядра, рвавшие наш такелаж.
— Дон Педро спляшет нам веселую лаволту в петле, — возбужденно кричал Джон. — Я должен первым ступить на палубу его корабля. Ты последуешь прямо за мной, Роджер. Прыгнешь, когда я подам команду.
Я поднял голову и содрогнулся. Испанские пушки были, казалось, у нас над самой головой. Они торчали из своих амбразур как головы черных змей, изрыгающих яд. Барабанные перепонки у меня едва не лопались от их грохота, но я понимал, что главную опасность представляют теперь не они, а стрелки, вооруженные мушкетами, засевшие на реях и поливавшие нас свинцом. Один из наших матросов рухнул вниз с высоты, ударился о перила полуюта и распрямившись ушел под воду. Кровь его брызнула на меня.
— Готовьте золотишко, мы идем! — заорал Джон каким-то не своим тонким голосом.
Абордажные крючья впились в дерево, намертво сцепляя два огромных качающихся корпуса. Шкафут испанского корабля на шесть футов возвышался над нашей кормой. Я увидел как Джон ухватился за резной выступ и подтянулся. На мгновение его нога зависла над моей головой, потом он исчез.
Я знал, что должен следовать за ним, но мои мускулы отказывались повиноваться. Меня будто паралич разбил. Мой мозг терзала ужасная мысль: я — трус. У меня не хватает мужества взглянуть в лицо смерти. Теперь это ясно. Я посмотрел вверх, и мне показалось, будто паруса обоих судов слились воедино, образовав плотное оранжевое полотнище, порванное мушкетными выстрелами. Корабли качнулись, слегка разошлись, а затем с ужасающим скрежетом вновь столкнулись бортами. Сам не знаю, как это случилось, но неожиданно я почувствовал, что всем телом вжимаюсь в борт «Санта Катерины». Руки мои вцепились в какой-то поперечный брус, ноги болтались в воздухе. Абордажная сабля была зажата в зубах. Я знал, что если мои пальцы разожмутся, меня либо расплющит между корпусами, либо я рухну вниз в пенящиеся волны.
Охвативший меня смертельный страх заставил напрячь все силы. Одной рукой я ухватился за поручни и предпринял отчаянную попытку подтянуться. Однако сил у меня не хватило, и я понял, что скоро для меня все будет кончено, ибо долго так висеть я не смогу. Нестерпимо болели руки. Я ощутил как корпус корабля сильно дрогнул и испугался, что не сумею удержаться в этом отчаянном положении. Инстинктивно я прижался к борту и слегка приподнялся на руках. Толчок корабля придал моему движению дополнительный импульс, и я сумел перекинуть ногу через перила, а потом уселся на них верхом.
Я увидел, как Джон ловко орудует своей длинной шпагой, отбиваясь от наседавших на него испанцев. Моя нога едва коснулась скользкой палубы и тут в какую-то долю мгновения передо мной мелькнула картина неизбежно ожидавшего меня конца. Я увидел себя самого, распростертого по палубе с ужасной раной в горле.
В ту же секунду прямо перед собой я увидел лицо, смуглое лицо с бешено расширенными глазами. Я сделал выпад саблей и лицо исчезло. Вместо него появились другие. Я делал выпады, колол и рубил, но все это совершалось совершенно безотчетно. Что там Джон говорил мне о глазах? Я никак не мог вспомнить. Я был в кольце сверкавших злобой и бешенством глаз и лишь наносил удары, когда это кольцо сужалось. Рука моя ослабела от усилий и после каждого удара я боялся, что мне ее больше уже не поднять. Но я знал, что если хочу выжить, то должен продолжать драться, должен держать на расстоянии эти враждебные глаза. Я дышал как рыба, вынутая из воды, меня тошнило от усталости, но рука продолжала инстинктивно наносить и отражать удары.
Внезапно натиск ослабел. Кольцо враждебных глаз распалось. Я почувствовал, что уже не один. Рядом с моим клинком засверкали сабли и тесаки других членов нашей команды. Я тяжело привалился спиной к перилам, стараясь отдышаться. Острие моей сабли касалось палубы.
Теперь на палубе было уже множество наших людей. Бешено ругаясь, они обрушились на испанцев. Кто-то выкрикивал.
— Смерть собакам-инквизиторам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159