— Баламут, вот баламут, а ещё будёновец!
Но потом, через несколько дней, когда насмеялись крестьяне вволю, вдруг кто-то робко в селе сказал:
— А что, мужики, может, и верно. Может, одобрит дорогу товарищ Ленин?
— Может, и верно, — заколебались теперь крестьяне.
— Не может, а точно, — гудел Дубцов.
Уговорил всё же Дубцов крестьян.
Собрали мужики баб, стариков с печей посгоняли — и за работу. Как раз к Октябрю и управились. Даже мосток через речку Каменку и тот навели.
Написали крестьяне Владимиру Ильичу письмо, поздравили с праздником, а в конце указали и про дорогу. Мол, как хочешь, так и понимай, а дорога эта вроде как наш для тебя подарок. Не взыщи, если не угодили. Виною всему баламут Селивёрст Дубцов, бывший будёновец.
Вскоре прибыл ответ.
«Угодили, угодили», — значилось в том ответе. Владимир Ильич писал, что подарок от крестьян замечательный. Что лучшего ему и не надо. Кончалось же письмо от Ленина тем, что эта дорога в девять вёрст ещё один шаг страны к коммунизму.
Читают крестьяне.
— Вот это да!
— Ну и ответ!
— Вон оно как повернул Ленин!
— Оно бы, пожалуй, стоило Владимиру Ильичу, — рассуждают крестьяне, и к Маю какой подарок…
После долгих споров решили построить клуб.
ЛЕНИНСКАЯ ДЕСЯТИНА
— Ленина, Ленина не забудьте, Володимира Ильича! — кричал при разделе барской земли Иван Переплётов.
Да разве крестьяне забудут. Ещё с вечера они решили включить в число наделяемых Ленина.
— Правильно.
— От него всё пошло.
— Пусть и он землицей попользуется.

Долго выбирали участок. Старались, чтобы получше. Спорили, где, с какой стороны села. Выбирали так, чтобы не очень сыро, не очень сухо, чтобы суглинок с примесью чернозёма. Отмерили десятину. Написали в Москву письмо: мол, приезжай, Владимир Ильич, вступай во владение.
Вскоре прибыл ответ.
Ленин благодарил крестьян за внимание. Просил его извинить. Не сможет он заняться сейчас хлебопашеством. В Совете Народных Комиссаров много у Ленина разных дел. Кончалось письмо тем, что Ленин советовал крестьянам поступить с десятиной по их собственному усмотрению.
— Это верно, ему сейчас не до земли, — говорили крестьяне.
— Нельзя отрывать от дел государственных.
— А всё-таки жаль — хорошее было б соседство.
Успокоились крестьяне. Вот только задал задачу Ленин: «Поступить по собственному усмотрению». Нет бы написать точно, что с десятиной сделать.
Решали крестьяне, решали. Думали, думали.
Наконец порешили так: десятину никому другому не отдавать, ни между кем не делить. А оставить её для общего пользования. Обрабатывать её сообща, сообща сеять, собирать урожай. А затем хранить его в общем амбаре.
Так и поступили.
Умно поступили. Есть в крестьянских запасах общественный фонд зерна. Случится какая беда — общественный фонд выручает.
Недород у Пахомовых. Голодать бы им, залезать в долги, а тут получай подмогу от ленинской десятины.
Мало ли нужд у крестьянства. Решили купить молотилку. Не надо бегать по избам — рубли выколачивать. Продали общественный хлеб — везут молотилку.
Или, скажем, соберутся крестьяне:
— А не послать ли рабочим гостинец?
— Послать, непременно послать.
Грузят мешки, пишут письмо: «Хлеб не простой. С ленинской десятины!»
Прошло десять лет. Стали возникать на полях колхозы. Обобщили крестьяне землю и скот. В общем колхозном поле теперь десятина. Да не затерялась она. Не забыта. Вечна народная память.
Конный ли местом тем едет, пеший идёт, любой остановится. И Ленин любому привидится.
То не пар над землёй подымается. То не ветер колышет рожь. Это Ленин на поле вышел. По колхозной земле идёт.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ
— Ну вот теперь уже всё, — улыбнулся Владимир Ильич. — Теперь уже, батеньки, наверняка. — Ленин сел в автомобиль, хлопнул дверкой, помахал рукой Надежде Константиновне; машина тронулась.
Владимир Ильич отправился на охоту. Не раз за последние месяцы Ленин собирался уехать за город, побродить по лесам с ружьём. Да всё мешали дела. Срывались всегда поездки.
Но сегодня… Нет, изумительный нынче день. Ничто не мешает Ленину. В лес, на охоту, на природу едет Владимир Ильич.
Зима. Искрятся до боли в глазах поля. Бегут вдоль дороги столбы, перелески. Мелькнёт покрытый ледком ручей. Встречный лихач пронесётся. Деревенские домики из-под укутанных снегом крыш, словно кто-то большой нахлобучил им белые шапки, оконцами глянут. Снова поля. Опять перелески. Всё плотнее подходит к дороге лес.
Сидит Владимир Ильич, отдыхает.
Приехал Ленин в Верейский уезд, в деревню Моденово. Оставил в селе машину, вынул ружьё, с провожатым отправился в лес.
Идёт Владимир Ильич по селу, кого ни увидит:
— Здравствуйте!
К одному:
— Хорошо ли работает сельский у вас Совет?
К другому:
— Как у вас нынче с солью?
Интересуется жизнью крестьянской Ленин. Отвечают крестьяне, а сами: «Кто же это такой приехал?»
Верейский — далёкий, глухой уезд. Кто же сюда пожаловал? И вдруг: «Ленин приехал! Ленин приехал!»
Набатом рванула весть по селу. Полетела к соседям в другие деревни.

Идут Владимир Ильич и его провожатый по зимнему лесу. Ружья несут в руках. День погожий. Не так чтобы очень морозит. Солнце стоит на небе. А ночью была пороша. Любой след на снегу — новый недавний след. Для зверя тревожный час. Для охотника — лучшее время.
— Будто бы словно для вас, — говорит провожатый. — Угодила, Владимир Ильич, погода. Вот тут, ещё с полверсты, — и самое лучшее место. От поворота пойдём налево, и… — Провожатый взмахнул рукой: мол, вот там-то и будет самая охота.
Подошли к повороту. Вдруг слышат сзади шаги, будто кто-то бежит по следу.
Оглянулись Владимир Ильич и напарник. Видят — два парня. Оба от быстрого бега в поту. Оба устало дышат. Остановились парни.
— Товарищ Владимир Ильич, разрешите, мы к вам.
— Слушаю вас, товарищи.
— Мы из села, — объясняют парни. — У нас к вам, Владимир Ильич, задание. Просьба у нас от села, — и тянут Ленину лист бумаги.
Взял Владимир Ильич бумагу, развернул, улыбнулся, читает: «Вождю всемирной революции товарищу Ленину от имени граждан деревни Моденово». А ниже: «Просим вас к нам на беседу».
Посмотрел Владимир Ильич на парней, глянул на провожатого.
— Ну и народ, — проворчал провожатый. — Да что они словно репей. Совести нет. — Повернулся к парням: — Товарищу Ленину отдых нужен.
Опустили посыльные головы. Хотели извиниться, уйти.
— Нет, нет, — остановил их Владимир Ильич. — Подождите. Ведь я ещё ничего не ответил. А записка, простите, если я правильно понял, адресована именно мне.
— Вам, вам, — оживились посыльные.
— Ну что же, передайте крестьянам, что я согласен.
— Спасибо! — крикнули парни и помчались назад в Моденово.
Повернул к деревне и Владимир Ильич.
— Э-эх, — вздохнул провожатый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112