— И при Зимнем ворота были.
Довольны ребята. Набрали палок — это ружья у них для атаки. Кое-кто крест-накрест ремни через шею и грудь повесил — это как будто пулемётные ленты. Двое повернули козырьком к затылку свои фуражки — это у них бескозырки. Буравкин принёс самодельный пугач. Это будет заместо «Авроры». «Аврора» выстрелом к штурму сигнал подаст.
Готовы к атаке мальчишки. Притаились они в овраге.
Сидит в сторожке своей Задвижкин. Тихо. Спокойно кругом. Смена давно в цехах. Солнце весеннее светит. Вздремнул от безделья и благодати в сторожке охранник-дед. Не знает он, что отныне он вовсе не дед, а правительством сделался Временным.
Не чует беды, дремлет спокойно старый.
И вдруг сквозь приятный, блаженный сон слышит Задвижкин как будто бы выстрел. Встрепенулся старик. Кулаками протёр глаза. «Эка какое, решил, — приснится».
Только подумал, и вдруг:
— Ура! Ура!
— Полундра!
— На ворота сигай! На ворота!
— Власть — Советам!
— Землю — крестьянам!
— Мир — всем народам!
— Эй, кто тут, сдавайся, временный!
Глянул старик в оконце, видит — летят мальчишки. Палки, как ружья, наперевес. Рты до ушей от крика.
Подбежали ребята к воротам. Поднавалились. Кто смелее, по прутьям наверх полез.
Выбежал старый, упёрся в ворота.
— Стойте! Стойте! Лешие, стойте!..
Да где уж тут. Скрипнули вдруг ворота. Створки распались. Ввалились мальчишки во двор.
— Ура! Ура!..
Окружили в момент старика. За руки, за ноги держат.
— Сдавайся, сдавайся! — и, словно штыками, в грудь старику палками-ружьями тычут.
Трудно сказать, чем бы для деда игра закончилась. Но тут Толя Буравкин подал команду. Отпустили ребята Задвижкина. Рассказал ему Толя, в чём дело.
Конечно, поначалу старик ворчал, ругался. Отцам рассказать грозился.
Обиделся очень Задвижкин:
— Какой же я временный?! Я тут при воротах без малого тридцать лет.
— Так это ж игра, — объясняют мальчишки.
— Игра… — ещё долго ворчал старик. Потом успокоился. Мотнул головой. Усмехнулся. Видать, и ему чем-то игра понравилась.
Вернулись ребята к себе в овражек. Довольны и штурмом и взятием Зимнего.
— А теперь будем играть в декрет, — предлагает Буравкин.
— Верно! — кричат ребята.
— В тот, что про мир!
— В тот, что про землю!
— В новую школу!
— В Советскую власть!
Играли ребята раньше в царя и в царицу, в казаков да в разбойников. Новое нынче время, новые нынче игры.
АВТОМОБИЛЬ
Наслушался Колька новых слов: «национализация», «экспроприация», «собственность Российской республики»…
Собрал дружков и приятелей, стал им растолковывать про новую жизнь.
Экспроприация, — объяснял, — это когда у капиталистов и помещиков отнимают все их богатства. Национализация — когда эти богатства передают в руки трудового народа. Богатые они живоглоты, — уточнял Колька. — У них силой брать нужно.
Не хочется ребятам отставать от общего дела. Стали они думать, что бы такое им экспроприировать и национализировать.
Один предложил отобрать футбольный мяч у генеральского сына, Ардалеона Кукуева. Второй — конфеты и сахар из лавки купца Бондалетова. Третий за то, чтобы отнять говорящего попугая у графини Чичериной.
— «Попугая»… — передразнил Колька. — Зачем попугай трудовому народу? Фабриканта Заикина знаете?
— Знаем.
— Автомобиль «роллс-ройс» видели?
— Видели.
— Будем экспроприировать автомобиль.
Ребята так и замерли от неожиданности.
— Научимся управлять, — продолжал Колька. — Всех бесплатно станем катать по городу.
Прав Колька. Лучшего и не придумаешь!
На следующий день устроили ребята возле заикинского дома засаду. Дождались, когда подъехал «роллс-ройс» и ушёл хозяин. Колька залез в кабину, отпустил рычаг, тормоза. Поднавалились ребята, покатили автомобиль.
— Быстрей, быстрей! — кричит из кабинки Колька.
Катят ребята «роллс-ройс», и чем дальше, тем быстрее. Набирает машина скорость. Сидит Колька важный, довольный. Вцепился руками в руль.
Улица пошла под уклон. Закрутились колёса быстро-быстро. Ребята едва поспевают сзади.
— Держи его, держи! — вопит Колька.
Да где уж! Разогналась машина, отстали ребята. Хочет Колька схватить за рычаг тормоза, однако с перепугу растерялся — где рычаг, сообразить не может. Перешёл автомобиль с правой стороны улицы на левую, выскочил на тротуар и в дерево — бух! Вылетел из кабинки Колька. Лицом о булыжники шмяк!
Поднялся на улице крик. Поняли ребята, что дело может плохим закончиться, — и в разные стороны. Вскочил Колька и тоже стремглав от машины.
Вернулся Колька домой. Лицо распухшее. Синяк под глазом. Рубаха порвана.
— Боже! — всплеснула руками мать. — Никак, опять с Гришкой Марафетовым дрался?
— Опять озоруешь, — обозлился отец.
Молчит Колька.
— Ну, я тебе помолчу!
Потянулся отец за ремнём. Сложил его вдвое. Понял Колька — не будет пощады. Решил признаваться.
— Автомобиль, — произнёс.
— Что — автомобиль?
— Заикина.
— Что — Заикина?
Рассказал Колька про экспроприацию.
Опустил Колькин отец ремень, усмехнулся.
— И всюду-то ему свой нос сунуть надо, — проворчала мать. — Всыпь, всыпь ему как следует, Митрофан Афанасьевич!
— Вот и всыплю. Ох как всыплю! — отозвался отец.
Однако по тому, каким тоном говорила мать и как ей отвечал отец, Колька понял, что драть его сегодня не будут. Ну и верно. За что же драть? Ведь Колька не для себя, для всего трудового народа старался.
КАК РЕБЯТА ДЕЛИЛИ НЕБО
Пришла Советская власть в деревню Старые Дворики. Насмотрелись ребята, как взрослые, делили господскую землю, живность и другое добро, размечтались:
— Эх, и нам бы придумать какой делёж!
А так как делить было больше нечего, всё уже делено и переделено, то Колька Рябов вдруг предложил:
— Давай делить небо.
— Вот те раз, как же его делить?! — усмехнулись ребята.
— А вот так и делить. По-хорошему. Поровну!
— Это понятно. Ну разделим. А дальше? Что же с ним дальше делать?
— Как — что?! Всё, что желаешь: избу ставь, паши, коней выводи в ночное.
Подивились ребята: забавно…
Было их четверо: Колька Рябов, Ерёмка Дударов, Гришатка Кобылин, Марфутка Дыгай.
— Ладно, делить так делить.
Провели они по небу одну черту вдоль, другую поперёк. Кинули жребий, кому какой край достанется.
Соберутся ребята за селом на лугу. Плюхнутся в травы. Животы кверху. Глаза — в небо. Хорошо, когда ты хозяин. Делай всё, что взбредёт тебе в голову.
Распахал свой участок Ерёмка Дударов под жито. Колосится, наливается янтарным колосом рожь.
Вывел Гришатка Кобылин коней в ночное. Разжёг костёр у самого края неба. Разукрасила, заполонила васильком и ромашкой свою долю Марфутка Дыгай.
И Колька Рябов тут же со всеми. Глаза воспалились. Брови вразлёт. Рот приоткрылся. И чудится Кольке дробь барабана. Слышится горна призывный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Довольны ребята. Набрали палок — это ружья у них для атаки. Кое-кто крест-накрест ремни через шею и грудь повесил — это как будто пулемётные ленты. Двое повернули козырьком к затылку свои фуражки — это у них бескозырки. Буравкин принёс самодельный пугач. Это будет заместо «Авроры». «Аврора» выстрелом к штурму сигнал подаст.
Готовы к атаке мальчишки. Притаились они в овраге.
Сидит в сторожке своей Задвижкин. Тихо. Спокойно кругом. Смена давно в цехах. Солнце весеннее светит. Вздремнул от безделья и благодати в сторожке охранник-дед. Не знает он, что отныне он вовсе не дед, а правительством сделался Временным.
Не чует беды, дремлет спокойно старый.
И вдруг сквозь приятный, блаженный сон слышит Задвижкин как будто бы выстрел. Встрепенулся старик. Кулаками протёр глаза. «Эка какое, решил, — приснится».
Только подумал, и вдруг:
— Ура! Ура!
— Полундра!
— На ворота сигай! На ворота!
— Власть — Советам!
— Землю — крестьянам!
— Мир — всем народам!
— Эй, кто тут, сдавайся, временный!
Глянул старик в оконце, видит — летят мальчишки. Палки, как ружья, наперевес. Рты до ушей от крика.
Подбежали ребята к воротам. Поднавалились. Кто смелее, по прутьям наверх полез.
Выбежал старый, упёрся в ворота.
— Стойте! Стойте! Лешие, стойте!..
Да где уж тут. Скрипнули вдруг ворота. Створки распались. Ввалились мальчишки во двор.
— Ура! Ура!..
Окружили в момент старика. За руки, за ноги держат.
— Сдавайся, сдавайся! — и, словно штыками, в грудь старику палками-ружьями тычут.
Трудно сказать, чем бы для деда игра закончилась. Но тут Толя Буравкин подал команду. Отпустили ребята Задвижкина. Рассказал ему Толя, в чём дело.
Конечно, поначалу старик ворчал, ругался. Отцам рассказать грозился.
Обиделся очень Задвижкин:
— Какой же я временный?! Я тут при воротах без малого тридцать лет.
— Так это ж игра, — объясняют мальчишки.
— Игра… — ещё долго ворчал старик. Потом успокоился. Мотнул головой. Усмехнулся. Видать, и ему чем-то игра понравилась.
Вернулись ребята к себе в овражек. Довольны и штурмом и взятием Зимнего.
— А теперь будем играть в декрет, — предлагает Буравкин.
— Верно! — кричат ребята.
— В тот, что про мир!
— В тот, что про землю!
— В новую школу!
— В Советскую власть!
Играли ребята раньше в царя и в царицу, в казаков да в разбойников. Новое нынче время, новые нынче игры.
АВТОМОБИЛЬ
Наслушался Колька новых слов: «национализация», «экспроприация», «собственность Российской республики»…
Собрал дружков и приятелей, стал им растолковывать про новую жизнь.
Экспроприация, — объяснял, — это когда у капиталистов и помещиков отнимают все их богатства. Национализация — когда эти богатства передают в руки трудового народа. Богатые они живоглоты, — уточнял Колька. — У них силой брать нужно.
Не хочется ребятам отставать от общего дела. Стали они думать, что бы такое им экспроприировать и национализировать.
Один предложил отобрать футбольный мяч у генеральского сына, Ардалеона Кукуева. Второй — конфеты и сахар из лавки купца Бондалетова. Третий за то, чтобы отнять говорящего попугая у графини Чичериной.
— «Попугая»… — передразнил Колька. — Зачем попугай трудовому народу? Фабриканта Заикина знаете?
— Знаем.
— Автомобиль «роллс-ройс» видели?
— Видели.
— Будем экспроприировать автомобиль.
Ребята так и замерли от неожиданности.
— Научимся управлять, — продолжал Колька. — Всех бесплатно станем катать по городу.
Прав Колька. Лучшего и не придумаешь!
На следующий день устроили ребята возле заикинского дома засаду. Дождались, когда подъехал «роллс-ройс» и ушёл хозяин. Колька залез в кабину, отпустил рычаг, тормоза. Поднавалились ребята, покатили автомобиль.
— Быстрей, быстрей! — кричит из кабинки Колька.
Катят ребята «роллс-ройс», и чем дальше, тем быстрее. Набирает машина скорость. Сидит Колька важный, довольный. Вцепился руками в руль.
Улица пошла под уклон. Закрутились колёса быстро-быстро. Ребята едва поспевают сзади.
— Держи его, держи! — вопит Колька.
Да где уж! Разогналась машина, отстали ребята. Хочет Колька схватить за рычаг тормоза, однако с перепугу растерялся — где рычаг, сообразить не может. Перешёл автомобиль с правой стороны улицы на левую, выскочил на тротуар и в дерево — бух! Вылетел из кабинки Колька. Лицом о булыжники шмяк!
Поднялся на улице крик. Поняли ребята, что дело может плохим закончиться, — и в разные стороны. Вскочил Колька и тоже стремглав от машины.
Вернулся Колька домой. Лицо распухшее. Синяк под глазом. Рубаха порвана.
— Боже! — всплеснула руками мать. — Никак, опять с Гришкой Марафетовым дрался?
— Опять озоруешь, — обозлился отец.
Молчит Колька.
— Ну, я тебе помолчу!
Потянулся отец за ремнём. Сложил его вдвое. Понял Колька — не будет пощады. Решил признаваться.
— Автомобиль, — произнёс.
— Что — автомобиль?
— Заикина.
— Что — Заикина?
Рассказал Колька про экспроприацию.
Опустил Колькин отец ремень, усмехнулся.
— И всюду-то ему свой нос сунуть надо, — проворчала мать. — Всыпь, всыпь ему как следует, Митрофан Афанасьевич!
— Вот и всыплю. Ох как всыплю! — отозвался отец.
Однако по тому, каким тоном говорила мать и как ей отвечал отец, Колька понял, что драть его сегодня не будут. Ну и верно. За что же драть? Ведь Колька не для себя, для всего трудового народа старался.
КАК РЕБЯТА ДЕЛИЛИ НЕБО
Пришла Советская власть в деревню Старые Дворики. Насмотрелись ребята, как взрослые, делили господскую землю, живность и другое добро, размечтались:
— Эх, и нам бы придумать какой делёж!
А так как делить было больше нечего, всё уже делено и переделено, то Колька Рябов вдруг предложил:
— Давай делить небо.
— Вот те раз, как же его делить?! — усмехнулись ребята.
— А вот так и делить. По-хорошему. Поровну!
— Это понятно. Ну разделим. А дальше? Что же с ним дальше делать?
— Как — что?! Всё, что желаешь: избу ставь, паши, коней выводи в ночное.
Подивились ребята: забавно…
Было их четверо: Колька Рябов, Ерёмка Дударов, Гришатка Кобылин, Марфутка Дыгай.
— Ладно, делить так делить.
Провели они по небу одну черту вдоль, другую поперёк. Кинули жребий, кому какой край достанется.
Соберутся ребята за селом на лугу. Плюхнутся в травы. Животы кверху. Глаза — в небо. Хорошо, когда ты хозяин. Делай всё, что взбредёт тебе в голову.
Распахал свой участок Ерёмка Дударов под жито. Колосится, наливается янтарным колосом рожь.
Вывел Гришатка Кобылин коней в ночное. Разжёг костёр у самого края неба. Разукрасила, заполонила васильком и ромашкой свою долю Марфутка Дыгай.
И Колька Рябов тут же со всеми. Глаза воспалились. Брови вразлёт. Рот приоткрылся. И чудится Кольке дробь барабана. Слышится горна призывный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112