Потом оставил заявление у себя и отпустил Нюту.
А через два дня он вызвал Нюту и вместе с ней поехал на берег. В Кронштадте они вошли в какое-то здание, поднялись на второй этаж.
В комнате сидели парни и заводские девчата. Шло собрание. Председатель, очень схожий с тем командиром, который бил белых под Гатчиной и гнал их потом на Ямбург, вызвал Нюту к столу.
Нюте пришлось рассказывать о себе, о Миассе, Ромашках, о гибели Задорнова, Пелагеи Никитичны, о Мите, о подвиге Ромки.
Кто-то сказал:
— Мала.
Кто-то ответил:
— Вырастет!
Затем началось голосование, и все дружно подняли руки.
Тут же Нюте вручили билет. В нём значилось: «Российский Коммунистический Союз Молодёжи».
Вечером Нюта показывала членский билет Вирову и хвастала:
— Единогласно!
РАЗОШЛИСЬ
Довольна Нюта, что вернулась на «Гавриил».
«Теперь с „Гавриила“ я никуда», — уже в какой раз сама себе говорила Нюта.
Всё случилось иначе.
Неожиданно Виров был отправлен в Петроград на курсы командного состава флота.
— В такое-то время, — заупрямился было матрос. — С эсминца меня долой! За что, товарищ Лепёшкин?!
— Эх, голова, голова, — улыбнулся комиссар. — Так это же честь. Доверие. Флоту командиры свои нужны, — сказал он серьёзно. — Красные капитаны, красные адмиралы. Адмирал Виров! А? Оно и звучит красиво. А потом, дисциплина. Партийная, — добавил Лепёшкин совсем уже дружески.
Осень. Сентябрь. На Петроградском фронте затишье. Генерал Юденич ушёл за Ямбург. Красные взяли Псков. На курсах, теперь они стали училищем, идёт подготовка к занятиям. Съезжаются с разных мест и судов моряки.
Сентябрь, а всё же ещё тепло. Дни тихие. Светит солнце. Нюта и Виров любят ходить по городу. Нравятся девочке эти прогулки. Прохожие удивлённо смотрят на Нюту, на морскую рубаху, на бескозырку. Выстукивают по тротуару Нютины башмачки. Как-то гуляли Нюта и Виров по Невскому. Разные люди идут навстречу: молодые и старые, мужчины и женщины, много военных. Студенты бегут толпой. И вдруг… Нюта решила: мерещится. Навстречу идёт Щербацкий. Поручик Щербацкий, тот самый — свиные глазки. Правда, не в форме, в гражданской фуражке. Шрам через щёку прошёл дугой.
Нюта вцепилась балтийцу в руку.
— Что ты, братишка?
Щербацкий поравнялся. Как и все, с удивлением глянул на Нюту. Спокойно прошёл — не признал.
— Он, он, — зашептала Нюта.
— Кто он? Да что ты, братишка!
— Ну тот, что в Ромашках. Поручик Щербацкий.
— Поручик Щербацкий?!
Они догнали мужчину в фуражке. Глянула Нюта: он — и не он. Глаза хоть свиные, да нос показался теперь не тот. Будто не очень вздёрнутый. И седина в голове — у Щербацкого не было. И шрам…
Мужчина предъявил документы. Козлов Николай Александрович значилось в них. Сообщалось и то, что он работник Тульского губисполкома и прибыл в Петроград по служебным делам.
Виров вернул бумаги. Они разошлись.
— Ошибка, выходит, братишка, — покачал головой балтиец.
«Конечно, ошибка, — подумала Нюта, — ведь Щербацкий давно погиб». Девочка вспомнила страшный взрыв.
— Зря отпустили, — заявил вечером Вирову новый его приятель с эсминца «Свобода». — Может, он и на самом деле Козлов. А все же и раз бы и два бы его проверить. Шпионов в Петрограде сейчас полно.
С ним согласились другие.
ПРОВОЖАЕТ КУРСАНТОВ НЮТА
Прошло две недели. Курсанты приступили к занятиям. Срок учёбы был рассчитан на четыре года.
— Вот это попали, — хватался за голову Виров. — Это же целая жизнь.
Балтиец снова скучал о море.
Нужно было подумать о Нюте. «Девочку б в школу, — прикидывал Виров. Пожалуй, комнату надо снять. А может, на ком жениться? Вот и Нюте бы сразу мать. (У балтийца была на примете одна дивчина.) Женюсь. Оно ведь уже пора», — принял решение Виров.
Но всё случилось опять не так. В конце сентября войска генерала Юденича снова начали наступление. Они захватили Ямбург. Шли на Гатчину, Красное, Детское. Рвались на Петроград.
«Все на разгром Юденича!» — был брошен призыв. На помощь Петрограду спешили отряды из Москвы, из Новгорода, Твери, Костромы. Из далёкой Пензы, далёкой Вятки, из других городов России.
«…Враг старается взять нас врасплох, — писал Ленин защитникам Красного Питера, — …товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! победа будет за нами!»
В Балтийском море опять начинались бои. Виров написал заявление. Просился на «Гавриил». Но тут поступил приказ: занятия в училище временно прекратить и всему составу выступить на сухопутный фронт. Виров снова полез с просьбой о «Гаврииле». Его осекли.
Нюта полезла к Вирову:
— Я тоже хочу на фронт.
Виров осек девчонку.
Нюта обиделась.
— Мал ты ещё, братишка. Не твоё это дело. Ну, понимаешь ли — мал, успокаивал девочку Виров.
Не помогло. Виров повысил голос:
— Слушай приказ, говорю по-партийному: мал ты ещё, братишка.
Нюта смирилась. Отвёл её Виров к дивчине:
— Смотри береги!
И вот Балтийский вокзал. Провожает курсантов Нюта. В том же составе отправляются на фронт отряды петроградских рабочих. Шум. Голоса. Прощается Виров с Нютой. Прощается он с дивчиной.
— Береги, — наставляет опять матрос. — Чтоб как мать ты теперь для Нюты. Прошу тебя, Клаша…
Перрон утихает. Люди в вагонах. Виров машет бескозыркой. Тронулся в путь эшелон.
— Смотри, по-партийному. Голову выше! — Нюте кричит матрос.
Вагоны бегут быстрее. Мелькают подножки. Мелькают чьи-то головы, руки, ноги. Нюта трогается с места, бежит. Всё машет и машет Вирову. Мелькают вагоны. Паровоз переходит стрелки. Чуть поворот. Балтийца уже не видно.
Нюта бежит. Бежит, как тогда, в лесу. И рада остановиться — не может. Мелькают, мелькают, мелькают вагоны. Вот и последний вагон. Вот и подножка. Вот поручни. Последний вагон!
И вдруг… Нюта не хочет этого. Нюта противится. Но что она может поделать? Руки сами хватают поручни. Прыжок! Каблучки ударяют в подножку. Теперь не мелькают уже вагоны. Мимо Нюты бежит перрон. На стыках стучат колёса.
— Да куда же ты? Господи! — заголосила дивчина. — Не усмотрела. Как же теперь со мной!
РАЗБЕГАЙ
Станция Сергиева Пустынь. Всего 15 километров от Петрограда. С юга слышны залпы орудий. Совсем рядом проходит фронт.
Поезд остановился. Дует холодный ветер. Старается сбить с ног. Кругом сырость. Дожди размочили землю. От станции Сергиева Пустынь курсанты пошли пешком. Их задача — подойти к деревне Разбегай и ударить в тыл наступающим белым.
Виров оказался в пулемётной команде. Пулемёты везли на телегах. Дороги раскисли. Телеги застревали в колдобинах. То и дело плечом толкай.
Деревня оказалась уже у белых. Утром курсанты вступили в бой.
Виров со своим пулемётом расположился в окопе напротив села. Не он один. Три пулемёта из их команды. Виров был крайним в стороне от других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
А через два дня он вызвал Нюту и вместе с ней поехал на берег. В Кронштадте они вошли в какое-то здание, поднялись на второй этаж.
В комнате сидели парни и заводские девчата. Шло собрание. Председатель, очень схожий с тем командиром, который бил белых под Гатчиной и гнал их потом на Ямбург, вызвал Нюту к столу.
Нюте пришлось рассказывать о себе, о Миассе, Ромашках, о гибели Задорнова, Пелагеи Никитичны, о Мите, о подвиге Ромки.
Кто-то сказал:
— Мала.
Кто-то ответил:
— Вырастет!
Затем началось голосование, и все дружно подняли руки.
Тут же Нюте вручили билет. В нём значилось: «Российский Коммунистический Союз Молодёжи».
Вечером Нюта показывала членский билет Вирову и хвастала:
— Единогласно!
РАЗОШЛИСЬ
Довольна Нюта, что вернулась на «Гавриил».
«Теперь с „Гавриила“ я никуда», — уже в какой раз сама себе говорила Нюта.
Всё случилось иначе.
Неожиданно Виров был отправлен в Петроград на курсы командного состава флота.
— В такое-то время, — заупрямился было матрос. — С эсминца меня долой! За что, товарищ Лепёшкин?!
— Эх, голова, голова, — улыбнулся комиссар. — Так это же честь. Доверие. Флоту командиры свои нужны, — сказал он серьёзно. — Красные капитаны, красные адмиралы. Адмирал Виров! А? Оно и звучит красиво. А потом, дисциплина. Партийная, — добавил Лепёшкин совсем уже дружески.
Осень. Сентябрь. На Петроградском фронте затишье. Генерал Юденич ушёл за Ямбург. Красные взяли Псков. На курсах, теперь они стали училищем, идёт подготовка к занятиям. Съезжаются с разных мест и судов моряки.
Сентябрь, а всё же ещё тепло. Дни тихие. Светит солнце. Нюта и Виров любят ходить по городу. Нравятся девочке эти прогулки. Прохожие удивлённо смотрят на Нюту, на морскую рубаху, на бескозырку. Выстукивают по тротуару Нютины башмачки. Как-то гуляли Нюта и Виров по Невскому. Разные люди идут навстречу: молодые и старые, мужчины и женщины, много военных. Студенты бегут толпой. И вдруг… Нюта решила: мерещится. Навстречу идёт Щербацкий. Поручик Щербацкий, тот самый — свиные глазки. Правда, не в форме, в гражданской фуражке. Шрам через щёку прошёл дугой.
Нюта вцепилась балтийцу в руку.
— Что ты, братишка?
Щербацкий поравнялся. Как и все, с удивлением глянул на Нюту. Спокойно прошёл — не признал.
— Он, он, — зашептала Нюта.
— Кто он? Да что ты, братишка!
— Ну тот, что в Ромашках. Поручик Щербацкий.
— Поручик Щербацкий?!
Они догнали мужчину в фуражке. Глянула Нюта: он — и не он. Глаза хоть свиные, да нос показался теперь не тот. Будто не очень вздёрнутый. И седина в голове — у Щербацкого не было. И шрам…
Мужчина предъявил документы. Козлов Николай Александрович значилось в них. Сообщалось и то, что он работник Тульского губисполкома и прибыл в Петроград по служебным делам.
Виров вернул бумаги. Они разошлись.
— Ошибка, выходит, братишка, — покачал головой балтиец.
«Конечно, ошибка, — подумала Нюта, — ведь Щербацкий давно погиб». Девочка вспомнила страшный взрыв.
— Зря отпустили, — заявил вечером Вирову новый его приятель с эсминца «Свобода». — Может, он и на самом деле Козлов. А все же и раз бы и два бы его проверить. Шпионов в Петрограде сейчас полно.
С ним согласились другие.
ПРОВОЖАЕТ КУРСАНТОВ НЮТА
Прошло две недели. Курсанты приступили к занятиям. Срок учёбы был рассчитан на четыре года.
— Вот это попали, — хватался за голову Виров. — Это же целая жизнь.
Балтиец снова скучал о море.
Нужно было подумать о Нюте. «Девочку б в школу, — прикидывал Виров. Пожалуй, комнату надо снять. А может, на ком жениться? Вот и Нюте бы сразу мать. (У балтийца была на примете одна дивчина.) Женюсь. Оно ведь уже пора», — принял решение Виров.
Но всё случилось опять не так. В конце сентября войска генерала Юденича снова начали наступление. Они захватили Ямбург. Шли на Гатчину, Красное, Детское. Рвались на Петроград.
«Все на разгром Юденича!» — был брошен призыв. На помощь Петрограду спешили отряды из Москвы, из Новгорода, Твери, Костромы. Из далёкой Пензы, далёкой Вятки, из других городов России.
«…Враг старается взять нас врасплох, — писал Ленин защитникам Красного Питера, — …товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! победа будет за нами!»
В Балтийском море опять начинались бои. Виров написал заявление. Просился на «Гавриил». Но тут поступил приказ: занятия в училище временно прекратить и всему составу выступить на сухопутный фронт. Виров снова полез с просьбой о «Гаврииле». Его осекли.
Нюта полезла к Вирову:
— Я тоже хочу на фронт.
Виров осек девчонку.
Нюта обиделась.
— Мал ты ещё, братишка. Не твоё это дело. Ну, понимаешь ли — мал, успокаивал девочку Виров.
Не помогло. Виров повысил голос:
— Слушай приказ, говорю по-партийному: мал ты ещё, братишка.
Нюта смирилась. Отвёл её Виров к дивчине:
— Смотри береги!
И вот Балтийский вокзал. Провожает курсантов Нюта. В том же составе отправляются на фронт отряды петроградских рабочих. Шум. Голоса. Прощается Виров с Нютой. Прощается он с дивчиной.
— Береги, — наставляет опять матрос. — Чтоб как мать ты теперь для Нюты. Прошу тебя, Клаша…
Перрон утихает. Люди в вагонах. Виров машет бескозыркой. Тронулся в путь эшелон.
— Смотри, по-партийному. Голову выше! — Нюте кричит матрос.
Вагоны бегут быстрее. Мелькают подножки. Мелькают чьи-то головы, руки, ноги. Нюта трогается с места, бежит. Всё машет и машет Вирову. Мелькают вагоны. Паровоз переходит стрелки. Чуть поворот. Балтийца уже не видно.
Нюта бежит. Бежит, как тогда, в лесу. И рада остановиться — не может. Мелькают, мелькают, мелькают вагоны. Вот и последний вагон. Вот и подножка. Вот поручни. Последний вагон!
И вдруг… Нюта не хочет этого. Нюта противится. Но что она может поделать? Руки сами хватают поручни. Прыжок! Каблучки ударяют в подножку. Теперь не мелькают уже вагоны. Мимо Нюты бежит перрон. На стыках стучат колёса.
— Да куда же ты? Господи! — заголосила дивчина. — Не усмотрела. Как же теперь со мной!
РАЗБЕГАЙ
Станция Сергиева Пустынь. Всего 15 километров от Петрограда. С юга слышны залпы орудий. Совсем рядом проходит фронт.
Поезд остановился. Дует холодный ветер. Старается сбить с ног. Кругом сырость. Дожди размочили землю. От станции Сергиева Пустынь курсанты пошли пешком. Их задача — подойти к деревне Разбегай и ударить в тыл наступающим белым.
Виров оказался в пулемётной команде. Пулемёты везли на телегах. Дороги раскисли. Телеги застревали в колдобинах. То и дело плечом толкай.
Деревня оказалась уже у белых. Утром курсанты вступили в бой.
Виров со своим пулемётом расположился в окопе напротив села. Не он один. Три пулемёта из их команды. Виров был крайним в стороне от других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112