Тра-та-тах, тра-та-тах! — несётся над морем.
Подивились рабочие. Про ребячью затею узнали и в заводском комитете. Там подумали, что это, конечно, плохо, если ребята таскают винтовки, да ведь не озорства ради. Кровь заиграла своя, пролетарская. За винтовку Лёшку отругать отругали, однако за выдумку похвалили. Пора и для ребят создавать свою организацию, поняли на заводе.
ХИТРОСТЬ
Как-то Лёшка вернулся домой, приоткрыл дверь — в комнате офицер: на плечах золотые погоны, сбоку кривая сабля, на носу пенсне с тонкой цепочкой, закинутой за ухо.
Мальчик отпрянул от двери, хотел бежать, но вдруг в офицере признал дядю Андрея. Зотов стоял у окна и подавал удивительные команды:
— Как стоишь!
— Молчать!
— Кру-гом!
Лёшка опешил и вовсе. А дело было вот в чём.
Кто-то из рабочих выведал, что недалеко от Путиловского завода у какой-то эсеровской организации хранится двести винтовок. Лежат они на складе без всякого дела. Получили их эсеры из Петропавловской крепости.
И вот Андрею Зотову пришла озорная мысль — забрать винтовки для путиловских красногвардейцев. Но эсеры просто так винтовки не отдадут. И Зотов пошёл на хитрость. Рассказал товарищам. Выдумка всем понравилась. Раздобыли рабочие офицерский мундир, пенсне, саблю. Бывшие фронтовики надели солдатское обмундирование. Получился настоящий отряд Временного правительства во главе с командиром.
После этого дядя Андрей позвонил по телефону эсерам и представился комендантом Петропавловской крепости. «Комендант» сообщил, что явится проверять состояние винтовок.
Получив в заводском комитете грузовик, рабочие двинулись.
Эсеры встретили «коменданта» почтительно. Суетились, пытались услужить. Только один тощий эсерик всё посматривал на дядю Андрея как-то косо и недоверчиво.
Зотов заметил.
— Как стоишь! — крикнул он на эсерика.
Тот вытянулся. «Ну, настоящий офицер», — подумали остальные и стали суетиться ещё больше.
«Комендант» расхаживал по складу, громыхал саблей, важно снимал и снова надевал пенсне. Осмотрел потолок, стены, взглянул на висящий у дверей градусник, покачал головой.
Проверив винтовки, Зотов заявил, что содержатся они безобразно, не по уставу, и что он обязан забрать их с собой в крепость.
Эсеры заволновались:
— Не имеете права, — полез было тощий эсерик.
— Молчать! — прикрикнул Зотов.
Эсеры притихли. Все выжидающе смотрели на грозного «коменданта».
— Впрочем, винтовки остаются вашими, — успокоил их дядя Андрей. — По первому требованию будут возвращены. Но оставить здесь не могу. Не просите. Не могу. Не по уставу.
Эсеры успокоились. А тощий эсерик осмелел, подошёл к «коменданту» и попросил расписку.
— Ладно, — сказал дядя Андрей, — несите бумагу.
Пока Зотов писал расписку, а потом долго и старательно складывал её вчетверо, рабочие погрузили винтовки и сами залезли в машину. Убедившись, что всё в порядке, дядя Андрей передал расписку эсерам, сел в кабину, и грузовик тронулся.
Развернули эсеры расписку, прочли: «Благодарим за винтовки. С приветом. Путиловцы».
— Стой! — закричал тощий эсерик и бросился за автомобилем.
— Стойте! — закричали другие.
Но автомобиль только прибавил скорость. Высунулся из кабины Зотов и приветливо помахал эсерам.
В этот вечер дядя Андрей вернулся домой на редкость радостный и возбуждённый. Он опять заговорил с Лёшкой о том времени, когда не будет помещиков и капиталистов.
— Теперь уже скоро, — говорил Зотов. — Тут, брат, такие дела… Ленин приехал в Питер.
МАРКСИСТ
Дружба с солдатами Павловского полка началась у путиловцев давно, ещё с Февральской революции. За эти месяцы дружба только окрепла.
И вот путиловские рабочие решили подарить павловцам боевое знамя. Пригласили художника. Тот разрисовал полотнище, а работницы золотом его вышили. На знамени был изображён воин в броне и рабочий с молотом, пожимающие друг другу руки. Вокруг рисунка написано: «Героям гвардейцам-павловцам от рабочих Путиловского завода» и лозунги: «Да здравствует социализм!» и «Да здравствует Интернационал!».
Увидев два непонятных слова, Лёшка вечером пристал к дяде Андрею: что такое социализм и что такое интернационал.
— О Карле Марксе слыхал? — спросил Зотов.
Лёшка отрицательно покачал головой. Тогда дядя Андрей достал какую-то книгу.
— «Коммунистический манифест», — прочитал мальчик на переплёте.
— А от чего он отрекается? — спросил Лёшка.
— Кто отрекается? — не понял дядя Андрей.
— Ну, этот Карл Маркс. Манифест же про отречение пишут. «Мы, Николай Второй…» — стал вспоминать Лёшка слова царского манифеста. Дядя Андрей засмеялся.
— Манифест, — сказал, — это значит что-то провозглашать. Царь провозглашал отречение от престола, а Маркс — новое общество, в котором не будет капиталистов, а всё будет принадлежать народу — рабочим и крестьянам. Это и есть социализм. Понял?
— Понял, — проговорил Лёшка. — Так он, как большевики, против буржуев.
— Правильно, — обрадовался дядя Андрей. — Ну, из тебя получится настоящий марксист.
— А про интернационал? — спросил Лёшка.
— Интернационал — это про то, чтобы рабочие и крестьяне всех стран боролись вместе.
— Это, как на фронте, братание.
— Правильно, — снова сказал дядя Андрей. — Национальности разные, а задачи общие: вместе против буржуев. А знаешь, что Маркс сказал про рабочих?
Лёшка опять замотал головой.
— Рабочие — это могильщики капитализма. Так кто могильщики капитализма? — переспросил Зотов.
— Рабочие.
— Верно. Ну, ты и вправду настоящий марксист.
На следующий день Лёшка поманил Пашку Мельника и спросил:
— Что такое социализм?
Пашка смотрел на Лёшку глуповатыми глазами и не знал, что ответить.
— Э-эх, — произнёс мальчик. — Не знаешь. А кто такой Маркс?
И снова Пашка моргал глазами.
— Ну, а кто такие могильщики капиталистов? — не отставал Лёшка.
— Это те, что могилы роют, — выпалил Пашка.
— Правильно, — сказал Лёшка. — Ну, а кто для буржуев рыть будет?
— Как — кто? Кого наймут, тот и будет.
— Ничего-то ты не знаешь, — опять проговорил Лёшка. — Рабочие будут рыть. Наши, путиловские.
Пашка недоверчиво посмотрел на приятеля.
— Вот крест, — произнёс тот. — У дяди Андрея книга такая есть. Давай для генерала Дроздова могилу выроем, — предложил Лёшка.
Пашка прищурил глаза.
— Это чтобы с завода выгнал? — Перед директором Пашка трусил.
— Так теперь же рабочий контроль, — успокаивал Лёшка. — А потом всё равно рыть будут. Давай первыми.
Пашка наконец согласился. Достали лопаты. Стали спорить о месте. Выбрали за шрапнельным цехом, рядом с заводской свалкой.
Но тут про могилу узнал дядя Андрей.
— Ну, марксист, — усмехнулся он, глядя на Лёшку. — А говорил — понял. Да разве в вашу могилу капитализм упрячешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112