Имя приезжающего товарища
было уже связано в их представлениях с понятием о спокойной воле и твер-
дой неустрашимости, - то, чего как раз не доставало Брозину. Знали Анто-
на как и неоднократного укротителя многоразличных бурлений, ждали не без
некоторого смущенного волнения.
...Закатывалось солнце. Его косые, ленивые лучи равномерно ложились и
на вылезший из-под снега песок насыпи, и на дальний бурый лес, и на об-
лезлые стены станционных строений, - сообщая всему тому блекло-оранжевый
отлив. Блестело оранжевое же в рельсах, убегавших, в холодную весеннюю
тишину, блестело в четких паровозных частях, шипящих, дымящихся, истека-
ющих смазкой. Поезд был не бронированный, Юда солгал, но паровоз был хо-
роший, чудом уцелевший от паровозной чумы. Пятнадцать новехоньких теплу-
шек и один пассажирский вагон не составляли для него какой-либо обузы.
Брозин стоял на открытой платформе вместе с предисполкомом, рассеянно
наблюдавшим, как из теплушек выскакивали Антоновы люди, и глядел на неб-
ритую, впалую, с обвисшим усом, щеку предисполкома, также окрашенную
светом опускающегося солнца. Огромный простор лежал вокруг, и весь он
трепетал, казалось, животворным весенним вольным духом. - Брозину стало
прохладно в кожаной тужурке.
- Сергей Семеныч... - позвал он предисполкома, - зайдем, что ли, в
вагон к нему... знакомиться, а?
- Так ведь он выйдет сейчас... стоит ли? - неопределенно переспросил
предисполком, пощипывая редкие волоски своей бородки. - Он повернул к
Брозину скулатое мужицкое лицо, осветившееся оранжевым, - защурились ма-
ленькие и грустные его глаза. - Что тебе в нем? Центровик как центровик
и ничего боле!..
- Ну, так что ж! - попетушился Брозин и попросил папироску, но папи-
рос у предисполкома не было. - А большого, знаете, размаха человек. В
губкоме его очень хвалили, - пыхнул воображаемым дымком. - В Самаре в
неделю справился! - видно было, что он гордится приехавшим Антоном. -
Поболтаем там с ним, а? - кивнул он предисполкому, но тот все глядел, не
моргая на мутневший диск солнца, покидавшего на ночь его уезд.
- А ну и пойдем пожалуй, - нехотя согласился он, затопорщив брови и
отрываясь от солнца. Он еще шире распахнул свой полушубок. - Жарко ста-
новится, - сказал он. - Пойдем, пойдем... я не отказываюсь, - уже охот-
ней предложил он и пошел.
Люди галдели и топтались на защебененной платформе. Один какой-то,
рослый и в шапке-кубанке с красным верхом, дружелюбно мял другого, латы-
ша, крупного, невозмутимого, стоявшего как гора супеси, - обхватывал за
плечи, за шею, силился пригнуть к земле. Остальные стояли кругом, задо-
рили, шутливо советовали гнуть ниже, обхватывать плотнее. В стороне нес-
колько хозяйственных - щепой и мокрой соломой разводили огонь под чайни-
ком, висевшим на штыке; штык был вбит в дерево, уже облепленное молодой
листвой. Хозяйственники внимательно проводили глазами предисполкомова
спутника, побежавшего вперед.
- Машинка-то уж больно мала у вас, скудна... - сказал предисполком,
кивая на чайник. - Не хватит на всех-то!
- Нам эта машинка три похода выслужила. Колчака с нею били, - сказал
один, глядя себе за пазуху, за оттянутую гимнастерку. Он поднял глаза на
остановившегося возле него предисполкома, и оба засмеялись: маленький
сидел на доске, оторванной неизвестно откуда.
- Она ненужна там, валялась... - оправдался маленький, плотнее усажи-
ваясь на доску, о которой намекал. - Без дела торчала...
- То-то, без дела! - сказал предисполком и пошел дальше.
... Они поднимались на площадку пассажирского вагона, их остановил
часовой, потребовавший документы. Брозинские щеки зарумянились, и пока,
целых три минуты, искал в карманах какой-нибудь бумаги, ощущал особенно
ярко, что он совсем не страшный, а даже маленький во всем том урагане,
который приходит внезапь и глубоко разрыхляет слежавшиеся, обесплодивши-
еся слои. Первым проходя в вагон, он вдруг сгорбился и оглянулся на пре-
дисполкома; тот уже застегнул на все крючки свой нагольный полушубок.
Что-то поняв, Брозин хотел сделать то же самое, но запутался в пугови-
цах, застегнул как-то вкось, опять расстегнул, смутился и тут увидел Ан-
тона.
Перегородки в вагоне были убраны. Было пусто и просторно. Оранжевые
блики на стене, падавшие в окно, служили ныне единственным украшением
неприютного Антонова жилища. У задней стены низкая дощатая койка на по-
леньях была постлана серым одеялом, с каемкой. Два окна забиты досками,
одно сверх того завешено полосатой матрасной тканью, по четвертому звез-
дами разбегались трещины, имея центром дырки от пуль, - все говорило о
долгих и опасных мытарствах, вынесенных вагоном в путях товарища Антона.
Стоял еще стол возле койки, на нем лежала бумага, и, почему-то, горела
свечка - пламя ее, еле приметное в солнечном блике, качалось. Ни книг,
ни хлеба, ни оружия не лежало больше на столе: даже газеты отсутствова-
ли. Сам Антон, оранжевый от солнца, несмотря на зеленую гимнастерку, не-
подвижно стоял возле пятого по счету, пыльного и немытого окна и, не
моргая, кажется - исподлобья, глядел на расстилавшиеся вокруг станции
дымчатые, оранжево-голубые пространства.
- На виды наши любуетесь?.. - улыбчато сказал Брозин, ощутив прилив
бодрости, потому, что справился наконец с пуговицами прежде, чем увидел
его Антон.
- Здравствуйте, товарищи, - не сразу произнес Антон и сделал шаг к
вошедшим, а Брозин сразу заметил, что приезжий хром.
- Вот... погреться зашли! Замерзли как два цуцика... - улыбаясь, ска-
зал Брозин и тотчас же упрекнул себя за некую неискренность тона. - Хо-
лодно у нас тут! Весна наша не особенная... - и искал папирос на Антоно-
вом столе, но папирос там не было. - Чего-нибудь курительного нету у
вас?.. - заикнулся он, стремясь придать себе простоту и общительность в
глазах Антона, но курить ему уже не хотелось.
- Это ты и есть здешний председатель? - не без любопытства спросил
Антон, охватывая Брозина коротким взглядом.
- Нет, не я... Это вот он! - испугался чего-то Брозин и обернулся к
предисполкому. Тот стоял в тени, глядя на горевшую без смысла свечу.
- Ну, здравствуй, - сказал Антон, подходя к предисполкому. Тот поднял
глаза и в них стоял вопрос. - Что это вы тут бедокурите?..
- Мужики! - вздохнул предисполком и переступил с ноги на ногу.
- Мужики, чего вы хотите! - повторил сбоку Брозин. - В хвосте револю-
ций, товарищ! Возьмите вот хотя бы французскую... Например, Вандея!
- Ты что ж, в газете местной работаешь? Пишешь, что ли? - прервал уже
без всякого любопытства Антон, глядя в пуговицу Брозинской куртки.
- Статейки иногда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
было уже связано в их представлениях с понятием о спокойной воле и твер-
дой неустрашимости, - то, чего как раз не доставало Брозину. Знали Анто-
на как и неоднократного укротителя многоразличных бурлений, ждали не без
некоторого смущенного волнения.
...Закатывалось солнце. Его косые, ленивые лучи равномерно ложились и
на вылезший из-под снега песок насыпи, и на дальний бурый лес, и на об-
лезлые стены станционных строений, - сообщая всему тому блекло-оранжевый
отлив. Блестело оранжевое же в рельсах, убегавших, в холодную весеннюю
тишину, блестело в четких паровозных частях, шипящих, дымящихся, истека-
ющих смазкой. Поезд был не бронированный, Юда солгал, но паровоз был хо-
роший, чудом уцелевший от паровозной чумы. Пятнадцать новехоньких теплу-
шек и один пассажирский вагон не составляли для него какой-либо обузы.
Брозин стоял на открытой платформе вместе с предисполкомом, рассеянно
наблюдавшим, как из теплушек выскакивали Антоновы люди, и глядел на неб-
ритую, впалую, с обвисшим усом, щеку предисполкома, также окрашенную
светом опускающегося солнца. Огромный простор лежал вокруг, и весь он
трепетал, казалось, животворным весенним вольным духом. - Брозину стало
прохладно в кожаной тужурке.
- Сергей Семеныч... - позвал он предисполкома, - зайдем, что ли, в
вагон к нему... знакомиться, а?
- Так ведь он выйдет сейчас... стоит ли? - неопределенно переспросил
предисполком, пощипывая редкие волоски своей бородки. - Он повернул к
Брозину скулатое мужицкое лицо, осветившееся оранжевым, - защурились ма-
ленькие и грустные его глаза. - Что тебе в нем? Центровик как центровик
и ничего боле!..
- Ну, так что ж! - попетушился Брозин и попросил папироску, но папи-
рос у предисполкома не было. - А большого, знаете, размаха человек. В
губкоме его очень хвалили, - пыхнул воображаемым дымком. - В Самаре в
неделю справился! - видно было, что он гордится приехавшим Антоном. -
Поболтаем там с ним, а? - кивнул он предисполкому, но тот все глядел, не
моргая на мутневший диск солнца, покидавшего на ночь его уезд.
- А ну и пойдем пожалуй, - нехотя согласился он, затопорщив брови и
отрываясь от солнца. Он еще шире распахнул свой полушубок. - Жарко ста-
новится, - сказал он. - Пойдем, пойдем... я не отказываюсь, - уже охот-
ней предложил он и пошел.
Люди галдели и топтались на защебененной платформе. Один какой-то,
рослый и в шапке-кубанке с красным верхом, дружелюбно мял другого, латы-
ша, крупного, невозмутимого, стоявшего как гора супеси, - обхватывал за
плечи, за шею, силился пригнуть к земле. Остальные стояли кругом, задо-
рили, шутливо советовали гнуть ниже, обхватывать плотнее. В стороне нес-
колько хозяйственных - щепой и мокрой соломой разводили огонь под чайни-
ком, висевшим на штыке; штык был вбит в дерево, уже облепленное молодой
листвой. Хозяйственники внимательно проводили глазами предисполкомова
спутника, побежавшего вперед.
- Машинка-то уж больно мала у вас, скудна... - сказал предисполком,
кивая на чайник. - Не хватит на всех-то!
- Нам эта машинка три похода выслужила. Колчака с нею били, - сказал
один, глядя себе за пазуху, за оттянутую гимнастерку. Он поднял глаза на
остановившегося возле него предисполкома, и оба засмеялись: маленький
сидел на доске, оторванной неизвестно откуда.
- Она ненужна там, валялась... - оправдался маленький, плотнее усажи-
ваясь на доску, о которой намекал. - Без дела торчала...
- То-то, без дела! - сказал предисполком и пошел дальше.
... Они поднимались на площадку пассажирского вагона, их остановил
часовой, потребовавший документы. Брозинские щеки зарумянились, и пока,
целых три минуты, искал в карманах какой-нибудь бумаги, ощущал особенно
ярко, что он совсем не страшный, а даже маленький во всем том урагане,
который приходит внезапь и глубоко разрыхляет слежавшиеся, обесплодивши-
еся слои. Первым проходя в вагон, он вдруг сгорбился и оглянулся на пре-
дисполкома; тот уже застегнул на все крючки свой нагольный полушубок.
Что-то поняв, Брозин хотел сделать то же самое, но запутался в пугови-
цах, застегнул как-то вкось, опять расстегнул, смутился и тут увидел Ан-
тона.
Перегородки в вагоне были убраны. Было пусто и просторно. Оранжевые
блики на стене, падавшие в окно, служили ныне единственным украшением
неприютного Антонова жилища. У задней стены низкая дощатая койка на по-
леньях была постлана серым одеялом, с каемкой. Два окна забиты досками,
одно сверх того завешено полосатой матрасной тканью, по четвертому звез-
дами разбегались трещины, имея центром дырки от пуль, - все говорило о
долгих и опасных мытарствах, вынесенных вагоном в путях товарища Антона.
Стоял еще стол возле койки, на нем лежала бумага, и, почему-то, горела
свечка - пламя ее, еле приметное в солнечном блике, качалось. Ни книг,
ни хлеба, ни оружия не лежало больше на столе: даже газеты отсутствова-
ли. Сам Антон, оранжевый от солнца, несмотря на зеленую гимнастерку, не-
подвижно стоял возле пятого по счету, пыльного и немытого окна и, не
моргая, кажется - исподлобья, глядел на расстилавшиеся вокруг станции
дымчатые, оранжево-голубые пространства.
- На виды наши любуетесь?.. - улыбчато сказал Брозин, ощутив прилив
бодрости, потому, что справился наконец с пуговицами прежде, чем увидел
его Антон.
- Здравствуйте, товарищи, - не сразу произнес Антон и сделал шаг к
вошедшим, а Брозин сразу заметил, что приезжий хром.
- Вот... погреться зашли! Замерзли как два цуцика... - улыбаясь, ска-
зал Брозин и тотчас же упрекнул себя за некую неискренность тона. - Хо-
лодно у нас тут! Весна наша не особенная... - и искал папирос на Антоно-
вом столе, но папирос там не было. - Чего-нибудь курительного нету у
вас?.. - заикнулся он, стремясь придать себе простоту и общительность в
глазах Антона, но курить ему уже не хотелось.
- Это ты и есть здешний председатель? - не без любопытства спросил
Антон, охватывая Брозина коротким взглядом.
- Нет, не я... Это вот он! - испугался чего-то Брозин и обернулся к
предисполкому. Тот стоял в тени, глядя на горевшую без смысла свечу.
- Ну, здравствуй, - сказал Антон, подходя к предисполкому. Тот поднял
глаза и в них стоял вопрос. - Что это вы тут бедокурите?..
- Мужики! - вздохнул предисполком и переступил с ноги на ногу.
- Мужики, чего вы хотите! - повторил сбоку Брозин. - В хвосте револю-
ций, товарищ! Возьмите вот хотя бы французскую... Например, Вандея!
- Ты что ж, в газете местной работаешь? Пишешь, что ли? - прервал уже
без всякого любопытства Антон, глядя в пуговицу Брозинской куртки.
- Статейки иногда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99