— Для этой работы не ученые нужны, а писатели и публицисты, — это Канистров сказал.
— Не вижу большой разницы между исследованием, которое ведет публицист или ученый-психолог. Наша область — социальная психология. Здесь должна быть показана психология не одного человека, но — психология групп, различных типических социальных образований.
— Думаю, что у нас ничего не получится, — заметил Вселенский.
— Надо пробовать, А как же! Должно получиться, — это Никулин возразил.
— Получится, — сказал Лапшин. — Я предлагаю ввести своеобразные философско-литературные среды, на которых раз в неделю обсуждать написанные очерки.
— Прекрасная идея, — сказал я. — Геннадий Никандрович, составьте список выступающих на этих средах. Первым поставьте меня, чтобы не сорвалась следующая среда, а затем Лапшина, у него есть материал, а затем всех, кто пожелает выступить…
— Ладненько, — ответил Никулин.
7
Если бы я был верующим, я бы придумал молитву: "Господи, как же войти в эту бесчеловечную систему, если это гнусное, неживое, рутинное устройство жизни ничего не признает, кроме угроз, принижений, ущемлений, подсечек, избиений, наговоров, доносов, оскорблений, предательств и убийств?! Нельзя своим ключом открыть чужую дверь. Господи, помоги мне найти чужой ключ! Помоги мне на время стать подлецом, лжецом, убийцей, хищником, казнокрадом, предателем, чтобы там, за открывшейся чужой дверью, меня приняли за своего, чтобы я вошел в этот ненавистный мне мир, чтобы сделал в нем доброе дело — изменил бы его! Клянусь тебе, Господи, что потом я опять вернусь к себе прежнему, опять стану праведным и забуду про то, как входил в черные врата обмана и лжи, навсегда заброшу чужой ключ и никогда не буду открывать вход к нечестивым!"
И, наверное, Господь бы мне ответил: "Прощелыга ты, Степнов, сколько волка ни корми, а он все равно в лес глядит! Волю тебе дали, сукин ты сын, на пьедестал возвели, а ты снова в грязь хочешь! Не бывать такому! Отсечь ему башку, милые архангелы, и останки его не хоронить, а чтобы склевало их паршивое воронье!" И тысячу раз прав был бы Господь, если б так решил. И не надо мне слишком много ума, чтобы знать о Господнем решении, ибо дано каждому различать, что есть добро, а что есть зло. Но я все же, зная эти различия, иду на сговор, потому что другого выхода не вижу. Точнее, я знаю выход, но этот выход — нравственная победа на чистом поражении. Я должен был, не тая обид, без злобы, сказать ласково и любя: "Граждане, еще не осужденные, вы сущие прохвосты, и ваш храм есть не храм, а логово дьявола, и никакого обновления вам никогда не видать, потому что вы все, Колтуновские и Никулины, Надоевы и Зарубы, Сталины и Брежневы, — исчадия ада и у вас никакого выхода нет, кроме как добровольно отпроситься в колонию 6515 дробь семнадцать, работать на лесоповале, устраивать фиктивные забастовки, дуплить инакомыслящих и ходатайствовать об ускоренном строительстве поселения для ваших семей". И тогда в один голос завопили бы еще не осужденные граждане: "Сгрудимся, чтобы выкинуть его за пределы…"
И я уже ощущаю, как мое нравственное тело вылетает из окошка и шмякается на что-то твердое, может быть, на днище "черного воронка", а может быть, на парусиновое ложе "скорой помощи", а может быть, просто на мягкий газон рядом с тротуаром. И я ощущаю освобождение духа, этакое изумительное божье дуновение, и господний глас слышу: "Сын мой, ты победил…" И ангелы подхватят мое полумертвое тело, и душа выпорхнет из моей груди и понесется ввысь, и подойдут ко мне два обиженных человека, должно быть Лапшин и Никольский, и скажут:
— Мы-то на него надеялись, а он, сволочь, подвел нас… А ведь был шанс…
Если бы я был верующим, я бы молил о прощении: "Господи, прости меня за то, что я не знаю ничего, кроме сволочных способов руководства людьми! Прости меня за то, что недобрая у меня душа! Прости меня за то, что в моем сердце созрел и коварный замысел, и уверенность в том, что только методами Зарубы и Багамюка можно выиграть хоть что-то в нашей распроклятой авторитарной жизни! Помоги мне, господи, победить врагов моих".
И ангелы ответят мне: "Бог милостив. Да просящему воздается. Иди же в мир и побеждай! Только победы твои никому добра не принесут: ни тебе, ни друзьям твоим!"
8
Открытие поразило меня своей простотой. Я даже обнял Лоска так крепко, что он завизжал и едва не хватанул меня за руку. Ключ к системе в Никулине. Геннадий Никандрович — врата авторитарного ада. С точки зрения моей теории, он был типичнейшим представителем группового человека образца нашего времени. Образец стареющий, но он даст еще свои ветви. Слегка подкрашенные и обновленные, они в общем-то ничем существенным не будут отличаться от основного древа. Древо Никулина…
Он считал главным достоянием свою родословную, где не было ни одного мало-мальски грамотного человека, где все были эксплуатируемыми настолько, что не хватало даже на ежедневную выпивку, отчего дед Никулина кинулся в разбой, за что и отбыл срок в пятнадцать лет чистых каторжных работ. Освободился никулинский дед как раз в годы революционных потасовок. И как пострадавший от капитализма участвовал в расстреле владельца фабрики, а также в разделе его имущества, которого Никулиным хватило на целых три года безбедной жизни.
Отец Никулина служил в отрядах по продразверстке в самые трудные, голодные годы: хлеб для страны буквально из-под земли доставал и свою семью, разумеется, не обижал, снабжал всем необходимым. А потом до самой войны в участковых ходил; тут и вовсе славная жизнь пошла: всего невпроворот было у Никулиных, спиртное носили ему и чекушками и бутылями. Это-то и сгубило добрую никулинскую душу: умер от запоя, сгорел, можно сказать, на боевом посту, когда Геннадию было всего десять лет. Учился Гена плохо: голубями увлекался сильно. За злостную неуспеваемость и пропуски занятий Гену Никулина вышибли из седьмого класса, и он попал в ремесленное училище, где вскоре, как имеющий прекрасную биографию, был выдвинут в комсорги училища. Общественная работа пришлась по душе будущему типичному групповому человеку, так как напрочь освобождала его от труда, от каких бы то ни было обязанностей и открывала широкие перспективы в житейском море нетрудовой жизни. Из ремесленного училища он попал сразу в освобожденные комсорги, затем определился в райком комсомола, а после окончания (заочно) института стал инструктором райкома партии.
Ах, как ошибаются те, кто называет Никулина и ему подобных каким-нибудь булгаковским Шариковым! У Никулина отнюдь не собачье сердце, у него добрая групповая душа, готовая раствориться в родном коллективе, разумеется при наличии соответствующей выпивки. Как Никулин пляшет и как поет, когда оказывается в застолье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169