Дыхание у Мари было сбивчивое, но капитан с удовлетворением про себя отметил, что она постепенно приходит в себя.
На втором этаже отворилась дверь, и Мари обернулась.
– Думаю, малыш Жак наконец лег. Ах, капитан! В последнее время на мою долю выпало немало волнений, как вы, вероятно, догадываетесь, но самой большой заботой был для меня сын. Только в разлуке я по-настоящему осознала, насколько мне дорог этот мальчик! Как я могла пренебрегать им самим, помышляя лишь о его будущем! Как я забыла о материнском долге!
– Мадам! – отозвался Лагарен. – Вы на себя наговариваете… Заботясь о будущем Жака д'Энамбюка, блюдя его права, вы тем самым исполняли свой материнский долг. Именно поэтому вы много страдали, а когда мальчик вырастет, надеюсь, он оценит вашу самоотверженность.
Мари улыбнулась капитану и заметила:
– Вы очень добры, Лагарен! Я многим вам обязана! Мне, между прочим, известно, что вы хотели бы присутствовать при въезде Лефора в Сен-Пьер, однако согласились остаться со мной, потому что я боялась одиночества… Спасибо. Сефиза и Клематита скоро приготовят поесть, мы отужинаем вместе. Может быть, капитан Лефор нас навестит?.. Моя кузина Луиза, – помолчав, продолжала она, – тоже выказала мне свою преданность в эти трудные для меня времена. Она занималась детьми, она даже сумела дать отпор негодяям, вознамерившимся выгнать ее из замка! Бог мой! Что бы с ними со всеми сталось, и с ней и с детьми, если бы их отсюда выгнали?
Она почувствовала, как к глазам снова подступают слезы. Однако ее отвлекло внезапное появление Жюли.
– Мадам чувствует себя лучше? – любезно улыбаясь, спросила субретка.
– Да, милочка, спасибо. Кажется, ты тоже рада меня видеть?..
– О да, мадам… Осмелюсь спросить: капитан Лефор заедет в замок?
Мари не заметила, как внезапно вспыхнула молодая женщина при упоминании этого имени.
– Не знаю, но мы на это надеемся, – молвила генеральша.
Жюли удалилась, чтобы снять нагар со свечей. В эту минуту по плитам террасы зацокали конские копыта. Затем кони остановились и два мужских голоса обменялись репликами. Видимо, всадники шутили: раздался громкий смех.
– Посмотрите, Жюли, кто там! – попросила госпожа Дюпарке.
Жюли, не дожидаясь приказа, распахнула дверь и замерла на пороге, в одной руке держа подсвечник, а другой защищая колышущееся пламя от ветра.
Генеральша и Лагарен увидели, как она бегом возвращается. Ее лицо сияло.
– Лефор! Капитан Лефор! – доложила она.
Затем камеристка развернулась, да так стремительно, что две свечи погасли. Жюли в возбуждении помчалась к двери и, словно одержимая, закричала:
– Лефор! Ив! Ив Лефор!
Мари встрепенулась и встала, ее примеру последовал Лагарен. Оба услыхали мощный голос флибустьера, обращавшегося к камеристке:
– Здравствуй, милашка! Здравствуй! Надо же! Совсем не изменилась!
Толстые подошвы сапог громко топали по двору.
Снова донесся голос Лефора:
– Вы скоро, Байярдель?
– Иду!
В ту же минуту огромная фигура искателя приключений возникла в дверном проеме. Держась одной рукой за эфес шпаги, другой он еще потрепал Жюли за подбородок. Та была до такой степени взволнована, что едва удерживала дрожавший в руках подсвечник.
Лефор и Мари обменялись взглядом. Она, растерявшись, не могла поверить в реальность происходящего; флибустьер смотрел пристально, без улыбки. Он боялся, что за время их разлуки Мари сильно изменилась, что морщины успели избороздить ее лицо, и заранее приготовился к тому, что его ждет разочарование. Однако Мари была по-прежнему молода, хотя казалась бледнее обычного и немного осунулась. Вдруг лицо Лефора расплылось в улыбке.
Мари словно пригвоздило к земле. Она во все глаза смотрела на внушительного вида флибустьера. От него исходила такая сила, такая уверенность, что у нее сейчас же стало тепло на душе; она думала: «Рядом с этим человеком мне нечего бояться!»
Искатель приключений отпустил от себя Жюли и поднес руку к шляпе. Взглядам присутствовавших открылся его белоснежный парик, сиявший в свете свечей. Лефор поклонился и широко взмахнул шляпой, коснувшись перьями пола.
– Ваше высокопревосходительство! – сказал он. – Позвольте приветствовать вас и выразить глубочайшую почтительность! Примите уверения в моей преданности.
Он выпрямился. Мари пронзительно вскрикнула:
– Лефор!
Она на мгновение замешкалась, будто внезапно обессилев. Потом устремилась было навстречу ему, но запуталась в длинном платье. Лефор распахнул объятия.
– Спасибо! Спасибо! – со слезами в голосе пролепетала она. – Спасибо, дорогой друг! Я недостойна вашей любви! Простите меня, капитан, простите… Я не знала! Меня обманывали…
Она плакала. Лефор прижимал ее к груди, и казалось, его сердце бьется так громко, что заглушает голос Мари. Он видел, как ее слезы капали ему на штаны, на кожаную перевязь, мешаясь с бриллиантами, сверкавшими среди золотых брелков, на медаль с профилем короля Людовика. Лефора распирало от гордости. У него защипало глаза, и он подумал: если он немедленно не возьмет себя в руки, он предстанет перед Байярделем и Лагареном не великаном, а слабым мальчишкой.
– Мадам! Вы ничего мне не должны. Это я вам обязан всем. Если бы не генерал Дюпарке, не вы, я так навсегда и остался бы морским разбойником, пиратом, нечестивцем. Только ваша доброта открыла мне путь к величию. Пока в моих жилах останется хоть одна капля крови, я готов сражаться с вашими врагами, защищая ваших близких. Клянусь в этом перед Богом, который нас слышит и видит…
Отстранившись от него, она протянула ему руку, к которой он страстно припал губами. Подняв голову, он сказал:
– Ваше высокопревосходительство! Я привез с собой человека, который предан вам так же, как я, потому что он мне как брат: это капитан Байярдель.
– Капитан Байярдель! – вскричала Мари, устремившись к капитану. – Простите ли и вы меня когда-нибудь?
– Ваше высокопревосходительство! Я всегда ваш верный слуга. Моя шпага, так же как клинок капитана Лефора, всегда будет охранять вас от недругов!
Ему она тоже протянула руку со словами:
– Я чувствую себя очень виноватой перед вами обоими! Как я была несправедлива! Как глубоко заблуждалась!
Подошел Лагарен, не менее взволнованный, чем остальные участники этой сцены. Мари заметила это и произнесла:
– Вот еще один храбрый солдат, господа. Этот человек хранил любовь к вам и лучше меня сумел вас оценить! Больше всего я сожалею о том, что его не слушала…
– Черт возьми! – вскрикнул Лефор, дружески обнимая Лагарена. – Это самый счастливый день моей жизни! А мне есть с чем сравнить: ведь я был принят его величеством и его высокопреосвященством! Если угодно, этот день мы отметим послезавтра, двадцать пятого августа, в день святого Людовика, в знак уважения к нашему доброму и славному монарху!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
На втором этаже отворилась дверь, и Мари обернулась.
– Думаю, малыш Жак наконец лег. Ах, капитан! В последнее время на мою долю выпало немало волнений, как вы, вероятно, догадываетесь, но самой большой заботой был для меня сын. Только в разлуке я по-настоящему осознала, насколько мне дорог этот мальчик! Как я могла пренебрегать им самим, помышляя лишь о его будущем! Как я забыла о материнском долге!
– Мадам! – отозвался Лагарен. – Вы на себя наговариваете… Заботясь о будущем Жака д'Энамбюка, блюдя его права, вы тем самым исполняли свой материнский долг. Именно поэтому вы много страдали, а когда мальчик вырастет, надеюсь, он оценит вашу самоотверженность.
Мари улыбнулась капитану и заметила:
– Вы очень добры, Лагарен! Я многим вам обязана! Мне, между прочим, известно, что вы хотели бы присутствовать при въезде Лефора в Сен-Пьер, однако согласились остаться со мной, потому что я боялась одиночества… Спасибо. Сефиза и Клематита скоро приготовят поесть, мы отужинаем вместе. Может быть, капитан Лефор нас навестит?.. Моя кузина Луиза, – помолчав, продолжала она, – тоже выказала мне свою преданность в эти трудные для меня времена. Она занималась детьми, она даже сумела дать отпор негодяям, вознамерившимся выгнать ее из замка! Бог мой! Что бы с ними со всеми сталось, и с ней и с детьми, если бы их отсюда выгнали?
Она почувствовала, как к глазам снова подступают слезы. Однако ее отвлекло внезапное появление Жюли.
– Мадам чувствует себя лучше? – любезно улыбаясь, спросила субретка.
– Да, милочка, спасибо. Кажется, ты тоже рада меня видеть?..
– О да, мадам… Осмелюсь спросить: капитан Лефор заедет в замок?
Мари не заметила, как внезапно вспыхнула молодая женщина при упоминании этого имени.
– Не знаю, но мы на это надеемся, – молвила генеральша.
Жюли удалилась, чтобы снять нагар со свечей. В эту минуту по плитам террасы зацокали конские копыта. Затем кони остановились и два мужских голоса обменялись репликами. Видимо, всадники шутили: раздался громкий смех.
– Посмотрите, Жюли, кто там! – попросила госпожа Дюпарке.
Жюли, не дожидаясь приказа, распахнула дверь и замерла на пороге, в одной руке держа подсвечник, а другой защищая колышущееся пламя от ветра.
Генеральша и Лагарен увидели, как она бегом возвращается. Ее лицо сияло.
– Лефор! Капитан Лефор! – доложила она.
Затем камеристка развернулась, да так стремительно, что две свечи погасли. Жюли в возбуждении помчалась к двери и, словно одержимая, закричала:
– Лефор! Ив! Ив Лефор!
Мари встрепенулась и встала, ее примеру последовал Лагарен. Оба услыхали мощный голос флибустьера, обращавшегося к камеристке:
– Здравствуй, милашка! Здравствуй! Надо же! Совсем не изменилась!
Толстые подошвы сапог громко топали по двору.
Снова донесся голос Лефора:
– Вы скоро, Байярдель?
– Иду!
В ту же минуту огромная фигура искателя приключений возникла в дверном проеме. Держась одной рукой за эфес шпаги, другой он еще потрепал Жюли за подбородок. Та была до такой степени взволнована, что едва удерживала дрожавший в руках подсвечник.
Лефор и Мари обменялись взглядом. Она, растерявшись, не могла поверить в реальность происходящего; флибустьер смотрел пристально, без улыбки. Он боялся, что за время их разлуки Мари сильно изменилась, что морщины успели избороздить ее лицо, и заранее приготовился к тому, что его ждет разочарование. Однако Мари была по-прежнему молода, хотя казалась бледнее обычного и немного осунулась. Вдруг лицо Лефора расплылось в улыбке.
Мари словно пригвоздило к земле. Она во все глаза смотрела на внушительного вида флибустьера. От него исходила такая сила, такая уверенность, что у нее сейчас же стало тепло на душе; она думала: «Рядом с этим человеком мне нечего бояться!»
Искатель приключений отпустил от себя Жюли и поднес руку к шляпе. Взглядам присутствовавших открылся его белоснежный парик, сиявший в свете свечей. Лефор поклонился и широко взмахнул шляпой, коснувшись перьями пола.
– Ваше высокопревосходительство! – сказал он. – Позвольте приветствовать вас и выразить глубочайшую почтительность! Примите уверения в моей преданности.
Он выпрямился. Мари пронзительно вскрикнула:
– Лефор!
Она на мгновение замешкалась, будто внезапно обессилев. Потом устремилась было навстречу ему, но запуталась в длинном платье. Лефор распахнул объятия.
– Спасибо! Спасибо! – со слезами в голосе пролепетала она. – Спасибо, дорогой друг! Я недостойна вашей любви! Простите меня, капитан, простите… Я не знала! Меня обманывали…
Она плакала. Лефор прижимал ее к груди, и казалось, его сердце бьется так громко, что заглушает голос Мари. Он видел, как ее слезы капали ему на штаны, на кожаную перевязь, мешаясь с бриллиантами, сверкавшими среди золотых брелков, на медаль с профилем короля Людовика. Лефора распирало от гордости. У него защипало глаза, и он подумал: если он немедленно не возьмет себя в руки, он предстанет перед Байярделем и Лагареном не великаном, а слабым мальчишкой.
– Мадам! Вы ничего мне не должны. Это я вам обязан всем. Если бы не генерал Дюпарке, не вы, я так навсегда и остался бы морским разбойником, пиратом, нечестивцем. Только ваша доброта открыла мне путь к величию. Пока в моих жилах останется хоть одна капля крови, я готов сражаться с вашими врагами, защищая ваших близких. Клянусь в этом перед Богом, который нас слышит и видит…
Отстранившись от него, она протянула ему руку, к которой он страстно припал губами. Подняв голову, он сказал:
– Ваше высокопревосходительство! Я привез с собой человека, который предан вам так же, как я, потому что он мне как брат: это капитан Байярдель.
– Капитан Байярдель! – вскричала Мари, устремившись к капитану. – Простите ли и вы меня когда-нибудь?
– Ваше высокопревосходительство! Я всегда ваш верный слуга. Моя шпага, так же как клинок капитана Лефора, всегда будет охранять вас от недругов!
Ему она тоже протянула руку со словами:
– Я чувствую себя очень виноватой перед вами обоими! Как я была несправедлива! Как глубоко заблуждалась!
Подошел Лагарен, не менее взволнованный, чем остальные участники этой сцены. Мари заметила это и произнесла:
– Вот еще один храбрый солдат, господа. Этот человек хранил любовь к вам и лучше меня сумел вас оценить! Больше всего я сожалею о том, что его не слушала…
– Черт возьми! – вскрикнул Лефор, дружески обнимая Лагарена. – Это самый счастливый день моей жизни! А мне есть с чем сравнить: ведь я был принят его величеством и его высокопреосвященством! Если угодно, этот день мы отметим послезавтра, двадцать пятого августа, в день святого Людовика, в знак уважения к нашему доброму и славному монарху!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109