Но Сен-Нектер отнесся ко мне слишком дружелюбно, что меня насторожило. Он сказал, что его прислал за мной кардинал. И я последовал за Сен-Нектером и увиделся с кардиналом. В тот момент мне казалось, что его высокопреосвященство желал мне столько добра!.. Черт возьми, я и не просил так много! Я вообще никогда ничего не просил для себя – ничего и никогда, но ради тех, кого люблю, я стал самым назойливым просителем! Короче говоря, меня принял кардинал Мазарини. И знаете, что он мне сказал?
Мало-помалу голос Ива набирал силу. Лефор развивал свою мысль. Он не хотел, чтобы пригласившие его сеньоры вообразили – если они в самом деле намеревались над ним посмеяться, – будто сумели его одурачить. Ив излагал свои мысли просто, но энергично. Все насторожились, посторонние разговоры внезапно затихли.
– Господин королевский секретарь! Вы, кажется, полагаете, что завтра его величество осыплет меня милостями… Так вот скажу вам, что не верю в благожелательное отношение ко мне нашего прославленного государя!
– Черт подери! Сударь! Да с чего вы это взяли?! – с оскорбленным видом спросил Жан-Батист Ламбер.
– Вместо того чтобы восхвалять и поздравлять меня, кардинал обошелся со мной, как с пиратом или вроде того; он сказал, что я предатель, нарушивший указы короля; короче, если я правильно понял его мысль, по мне виселица плачет, а не награда!
– Дьявольщина! – вскричал Сен-Нектер с вытянувшимся от изумления лицом.
Ламбер печально и задумчиво качал головой.
– Господа! – в том же тоне продолжал Ив. – Вполне возможно, что завтра король вместо награды отправит меня на галеры! Я на все готов, на все! Ведь я уже не молод, много пережил и повидал на своем веку. Мне хорошо известно, что оказанные услуги все равно что данные в долг деньги. А деньги лишь убивают дружбу. Верность – дело бездоходное… Да мне-то что: уж таким меня создал Бог – служить другим, – а себя не переделаешь…
Наступило тягостное молчание.
– Мне следует извиниться, господа: зная намерения его высокопреосвященства, я не должен был принимать ваше приглашение. Мне было очень приятно находиться среди вас, но боюсь, что при дворе плохо отнесутся к тому, что вы меня здесь чествовали. Я был обязан вас предупредить. Мне и в голову не пришло, что в мою честь будет дан столь пышный прием. И если мне удалось вас хоть немного повеселить, считайте, что мы квиты.
– Дорогой капитан! – заметил Ламбер. – У вас своеобразная логика! Как?! Кардинал принимает вас за предателя, обвиняет в нарушении королевских указов и при этом ему необходимо видеть и разговаривать с человеком, которого он намерен отправить на галеры?! Подумайте сами: неужели вы полагаете, что Мазарини стал бы терять время на болтовню с морскими разбойниками?
– Совершенно справедливое замечание! – согласился Ив. – На прощание именно эти слова он мне и сказал.
– А как же король, который хочет вас завтра увидеть? Вы полагаете, у него недостаток в судьях, чтобы отправить человека в Бастилию, и он хочет произнести приговор самолично?
– Тоже верно! – вскричал Ив. – На островах мне рассказывали, что он разжаловал одного капитана, покрывшего себя славой. Да, он его разжаловал в тот самый день, когда несчастный явился за наградой, и за то только, что его величеству не понравилась его карета.
– Сказки! – бросил Ториньи.
– Может, и сказки! – упрямо гнул свое Лефор. – Но вы-то знаете его величество. А я его видел только на монетах, да и то не часто – мне все больше попадаются испанские соверены, – да на медалях, которые он иногда присылает кому-нибудь из наших, например командору де Пуэнси. Так не ждите от меня собственного впечатления о монархе, который, по слухам, затмевает солнце.
– Если вы будете говорить в таком тоне с королем, можете быть уверены, что ему это не понравится, – заявил Ламбер. – Он просто отошлет вас назад, ничем не наградив.
– Я ничего не прошу для себя, – задумчиво проговорил флибустьер. – Я хочу не много, и то для колонии.
– Я в самом деле слышал, – вставил Ламбер, – как его высокопреосвященство докладывал его величеству, что вы защищали дело дамы, назначенной губернаторшей этого острова вместо покойного супруга.
– Все верно: это госпожа Мари Дюпарке!
– А король получил прошение шевалье де Виллера: тот ходатайствует, чтобы на место этой дамы, показавшей себя неспособной, фривольной, непостоянной и даже способной служить интересам другого государства, была назначен вице-губернатор острова Мерри Рулз.
– Мерри Рулз! – подхватил Ив.
Однако он не смог продолжать, так как Ламбер сказал:
– Позвольте, капитан! Похоже, именно этот Мерри Рулз де Гурсела, если память мне не изменяет, напротив, наделен всеми качествами, необходимыми для хорошего губернатора. Без него, как уверяет шевалье де Виллер, разбирающийся в делах Мартиники, генерал Дюпарке ничего бы не добился. Словом, управлял островом Мерри Рулз! Ив в сердцах бросил трубку на стол и вскочил:
– Гром и молния! Человек, сообщивший все это королю, негодяй и отъявленный лжец! Он гнусно извратил истину! Если бы не мое дурацкое вмешательство, Мерри Рулз был бы отстранен: ведь он вовсю предавал генерала, когда тот находился в заточении на Сент-Кристофере, и только я по глупости и из безумной снисходительности добился его помилования. А теперь этот человек хочет обобрать и вдову, и сироту-мальчишку; теперь этот разбойник, превратно толкующий указы короля, осуждает флибустьеров на смерть! Знаете ли вы, что будет, если начнут вешать флибустьеров? Мартиника останется без продовольствия, которое доставляют из Франции, так как английские суда станут их досматривать, хотя мы с Англией и не воюем. Я уж не говорю об испанцах и голландцах! Тысяча чертей! Этот негодяй шевалье пытается переубедить короля! Да я всю эту ложь засуну Виллеру в глотку; это так же верно, как я – Лефор. Господа, это говорю вам я! Если Мерри Рулз будет назначен на место госпожи Дюпарке, я, Лефор, вооружу свое судно и со своими шестьюдесятью четырьмя пушками захвачу форт Сен-Пьер, а его жители будут счастливы обрести заботливую губернаторшу в лице этой достойной женщины: насколько я слышал, Кромвель – человек рассудительный!
– Сударь! Капитан! – испугался Ламбер. – Даже части того, что вы сказали, было бы довольно, чтобы сослать вас на галеры! И на сей раз – за дело! Не знаю, что король решил по поводу госпожи Дюпарке и Мерри Рулза, но могу утверждать, что его величество имеет предубеждение против женщин. Он считает, что женщина не должна править островом…
Гнев Лефора достиг своего предела, а в такие минуты сдержать его было трудно, так как он и сам не мог обуздать свое красноречие.
– Итак, знаменитый Король-Солнце полагает, что умеет управлять страной, раздавая должности предателям вместо тех, кто готов служить ему верой и правдой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Мало-помалу голос Ива набирал силу. Лефор развивал свою мысль. Он не хотел, чтобы пригласившие его сеньоры вообразили – если они в самом деле намеревались над ним посмеяться, – будто сумели его одурачить. Ив излагал свои мысли просто, но энергично. Все насторожились, посторонние разговоры внезапно затихли.
– Господин королевский секретарь! Вы, кажется, полагаете, что завтра его величество осыплет меня милостями… Так вот скажу вам, что не верю в благожелательное отношение ко мне нашего прославленного государя!
– Черт подери! Сударь! Да с чего вы это взяли?! – с оскорбленным видом спросил Жан-Батист Ламбер.
– Вместо того чтобы восхвалять и поздравлять меня, кардинал обошелся со мной, как с пиратом или вроде того; он сказал, что я предатель, нарушивший указы короля; короче, если я правильно понял его мысль, по мне виселица плачет, а не награда!
– Дьявольщина! – вскричал Сен-Нектер с вытянувшимся от изумления лицом.
Ламбер печально и задумчиво качал головой.
– Господа! – в том же тоне продолжал Ив. – Вполне возможно, что завтра король вместо награды отправит меня на галеры! Я на все готов, на все! Ведь я уже не молод, много пережил и повидал на своем веку. Мне хорошо известно, что оказанные услуги все равно что данные в долг деньги. А деньги лишь убивают дружбу. Верность – дело бездоходное… Да мне-то что: уж таким меня создал Бог – служить другим, – а себя не переделаешь…
Наступило тягостное молчание.
– Мне следует извиниться, господа: зная намерения его высокопреосвященства, я не должен был принимать ваше приглашение. Мне было очень приятно находиться среди вас, но боюсь, что при дворе плохо отнесутся к тому, что вы меня здесь чествовали. Я был обязан вас предупредить. Мне и в голову не пришло, что в мою честь будет дан столь пышный прием. И если мне удалось вас хоть немного повеселить, считайте, что мы квиты.
– Дорогой капитан! – заметил Ламбер. – У вас своеобразная логика! Как?! Кардинал принимает вас за предателя, обвиняет в нарушении королевских указов и при этом ему необходимо видеть и разговаривать с человеком, которого он намерен отправить на галеры?! Подумайте сами: неужели вы полагаете, что Мазарини стал бы терять время на болтовню с морскими разбойниками?
– Совершенно справедливое замечание! – согласился Ив. – На прощание именно эти слова он мне и сказал.
– А как же король, который хочет вас завтра увидеть? Вы полагаете, у него недостаток в судьях, чтобы отправить человека в Бастилию, и он хочет произнести приговор самолично?
– Тоже верно! – вскричал Ив. – На островах мне рассказывали, что он разжаловал одного капитана, покрывшего себя славой. Да, он его разжаловал в тот самый день, когда несчастный явился за наградой, и за то только, что его величеству не понравилась его карета.
– Сказки! – бросил Ториньи.
– Может, и сказки! – упрямо гнул свое Лефор. – Но вы-то знаете его величество. А я его видел только на монетах, да и то не часто – мне все больше попадаются испанские соверены, – да на медалях, которые он иногда присылает кому-нибудь из наших, например командору де Пуэнси. Так не ждите от меня собственного впечатления о монархе, который, по слухам, затмевает солнце.
– Если вы будете говорить в таком тоне с королем, можете быть уверены, что ему это не понравится, – заявил Ламбер. – Он просто отошлет вас назад, ничем не наградив.
– Я ничего не прошу для себя, – задумчиво проговорил флибустьер. – Я хочу не много, и то для колонии.
– Я в самом деле слышал, – вставил Ламбер, – как его высокопреосвященство докладывал его величеству, что вы защищали дело дамы, назначенной губернаторшей этого острова вместо покойного супруга.
– Все верно: это госпожа Мари Дюпарке!
– А король получил прошение шевалье де Виллера: тот ходатайствует, чтобы на место этой дамы, показавшей себя неспособной, фривольной, непостоянной и даже способной служить интересам другого государства, была назначен вице-губернатор острова Мерри Рулз.
– Мерри Рулз! – подхватил Ив.
Однако он не смог продолжать, так как Ламбер сказал:
– Позвольте, капитан! Похоже, именно этот Мерри Рулз де Гурсела, если память мне не изменяет, напротив, наделен всеми качествами, необходимыми для хорошего губернатора. Без него, как уверяет шевалье де Виллер, разбирающийся в делах Мартиники, генерал Дюпарке ничего бы не добился. Словом, управлял островом Мерри Рулз! Ив в сердцах бросил трубку на стол и вскочил:
– Гром и молния! Человек, сообщивший все это королю, негодяй и отъявленный лжец! Он гнусно извратил истину! Если бы не мое дурацкое вмешательство, Мерри Рулз был бы отстранен: ведь он вовсю предавал генерала, когда тот находился в заточении на Сент-Кристофере, и только я по глупости и из безумной снисходительности добился его помилования. А теперь этот человек хочет обобрать и вдову, и сироту-мальчишку; теперь этот разбойник, превратно толкующий указы короля, осуждает флибустьеров на смерть! Знаете ли вы, что будет, если начнут вешать флибустьеров? Мартиника останется без продовольствия, которое доставляют из Франции, так как английские суда станут их досматривать, хотя мы с Англией и не воюем. Я уж не говорю об испанцах и голландцах! Тысяча чертей! Этот негодяй шевалье пытается переубедить короля! Да я всю эту ложь засуну Виллеру в глотку; это так же верно, как я – Лефор. Господа, это говорю вам я! Если Мерри Рулз будет назначен на место госпожи Дюпарке, я, Лефор, вооружу свое судно и со своими шестьюдесятью четырьмя пушками захвачу форт Сен-Пьер, а его жители будут счастливы обрести заботливую губернаторшу в лице этой достойной женщины: насколько я слышал, Кромвель – человек рассудительный!
– Сударь! Капитан! – испугался Ламбер. – Даже части того, что вы сказали, было бы довольно, чтобы сослать вас на галеры! И на сей раз – за дело! Не знаю, что король решил по поводу госпожи Дюпарке и Мерри Рулза, но могу утверждать, что его величество имеет предубеждение против женщин. Он считает, что женщина не должна править островом…
Гнев Лефора достиг своего предела, а в такие минуты сдержать его было трудно, так как он и сам не мог обуздать свое красноречие.
– Итак, знаменитый Король-Солнце полагает, что умеет управлять страной, раздавая должности предателям вместо тех, кто готов служить ему верой и правдой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109