Мерри Рулз ощутил под руками ее дрожь и взволновался. Он гладил талию Мари, ее ноги. Неприкрытые бедра Мари покрылись гусиной кожей, хотя обычно поражали своей атласной нежностью.
– Вам нужно одеться, – заметил он.
Майор оставил Мари и развязал сверток. Одну за другой он стал выкладывать на стол рядом с фонарем принесенные вещи, тщательно разглаживая их руками.
Покончив с этим, он вернулся к Мари и помог ей подняться.
– Надеюсь, одежда вам подойдет, – проговорил он. – Мне пришлось действовать осмотрительно. У меня не было времени съездить в замок Монтань, но жена капитана де Мартеля передала мне для вас лучшие вещи из собственного гардероба.
Мари ощупала ткань, осмотрела покрой, и ее первой чисто женской реакцией было то, что она про себя решила: теперь она не будет выглядеть нищенкой.
– Спасибо, Мерри Рулз, спасибо, – улыбнулась она и в порыве благодарности схватила его руку.
– Я выйду, – предложил он.
– Просто отвернитесь, – возразила она. – Мне понадобится ваша помощь, когда я надену это платье. Видите: на спине крючки, я не смогу застегнуть их сама.
Он повиновался. От одного голоса Мари его сердце переполнялось нежностью, и госпожа Дюпарке могла просить у него что угодно.
Когда она его окликнула, он зашел к ней за спину. Ему пришлось попросить ее подойти ближе к свету. Вдруг в глаза ему бросилась молочная белизна ее кожи. Платье было тесновато Мари. Майор натянул ткань, сплюснув непокорную грудь. Он собрал всю волю в кулак, сопротивляясь неумолимо поднимавшемуся в нем вожделению. Застегнув последний крючок, он все же не удержался и обнял Мари.
Она не сопротивлялась. У нее не шла из головы мысль, что майор заслуживает вознаграждения.
– Мари! – убежденно проговорил майор глухим голосом. – Я обязан спасти вас, вопреки вашей собственной воле. И я вас спасу! Да, спасу…
Она обернулась, подставив ему улыбающееся лицо, и произнесла в ответ одно-единственное слово:
– Благодарю.
Теперь, сменив лохмотья на платье, Мари чувствовала себя увереннее. Она подумала о расческе и румянах, принесенных Рулзом раньше.
– Когда я снова увижу вас? – спросила она.
– Я отправляюсь в Сен-Пьер. Завтра утром мне необходимо переговорить с Пленвилем. Вернусь как можно раньше… Вы мне верите?
– Да.
– Надеюсь, что к тому времени узнаю о ваших детях что-нибудь новое.
– До свидания, мой друг.
Он снова подошел к ней, обнял и торопливо поцеловал, после чего поспешил прочь, как злоумышленник, который боится, что его застанут на месте преступления.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Застолье в Бастере
Оставив свои корабли: Лефор – «Пресвятую Троицу», а Лашапель – «Принца Генриха IV», и встретившись на суше, оба капитана направились в форт Бастер. Однако в этот вечер они лишь ненадолго заглянули в таверну «Конь-работяга», как обычно выпив при этом по две кружки пуншу для бодрости, а потом снова исчезли в ночной мгле.
Когда они, ни слова не говоря, миновали потайной ход, так как оба знали, что на их судах все давно готово, Лефор остановился и сказал своему спутнику:
– Приятель! Ступайте в парадную залу без меня. Передайте, пожалуйста, командору, что я скоро буду. Однако положение командующего эскадрой обязывает меня одеться подобающим образом.
– Да что вам, собственно, не нравится в этой одежде? – удивился Лашапель. – На вас новехонькие штаны и камзол, вычищенные сапоги, и, черт возьми, я готов дать две тысячи экю золотом, чтобы иметь на боку такую же шпагу, что бьет вас по икрам!
– Капитан Лашапель! – изрек Лефор. – Вы говорите точь-в-точь как проповедник с кафедры. Но я захватил из Франции отличную команду и теперь вот думаю: на что мне эти матросы, если не для таких случаев, как нынешний вечер?
– Ладно, – махнул рукой Лашапель. – Только поспешите, нас и так, верно, заждались…
Когда Лашапель вошел в парадную залу, гости уже собрались. Он сейчас же узнал командора де Пуэнси, немного сгорбленного, чуть состарившегося, с украшением на груди в виде герба, в белых шелковых чулках, тщательно натянутых и все же обвисающих на худых, как палки, ногах. Лейтенант Лавернад повсюду следовал за командором, никогда не приближаясь к нему меньше чем на две туазы. Был там и шевалье де Граммон в камзоле, расшитом золотом и лентами, с накинутым на плечи бобром, в сапогах испанской кожи, белых, гофрированных, украшенных замысловатым золотым рисунком. Он был элегантен и ослепительно хорош, сияя не хуже солнца рядом с капитаном Сен-Жилем и высоким, худым господином де Шерпре, помощником капитана с «Пресвятой Троицы».
Позади них был накрыт стол на двадцать персон.
Господин де Шерпре поспешил навстречу капитану Лашапелю и низким, словно из глубины колодца доносящимся, голосом спросил:
– Вы не видели капитана Лефора? Мы его ждем, командор теряет терпение. Еще немного, и все эти люди, которые в ожидании пьют, как рыбы, скоро свалятся под стол.
– Так точно, я его видел, – отозвался Лашапель. – Он скоро будет здесь и просил меня извиниться от его имени.
Капитан переходил от одного кружка к другому, приветствуя гостей. Он поклонился командору де Пуэнси; тот окинул его ласковым взглядом и спросил:
– Чем же занят капитан Лефор? Как могло случиться, что он не пришел с вами?
– Господин генерал-губернатор! – отвечал Лашапель. – Он сейчас прибудет. Я расстался с ним у ворот форта; он переоденется и придет…
Командор со смиренным видом лишь покачал головой, словно был готов ко всякого рода фантазиям своего взбалмошного подчиненного. Лашапель вернулся к Шерпре, осаждаемому лейтенантами шевалье де Граммона: Гийомом Соре и Франсуа Дубле. Последний с сомнением в голосе переспрашивал:
– Вы уверены, что он был в Версале?
– Так точно! – подтверждал Шерпре, держа спину прямо, будто проглотил линейку. – Спросите у отца Фовеля! Они вместе туда ездили и были приняты его величеством. Оба гостили у короля целый месяц, ели с ним за одним столом, а по утрам, во время церемонии одевания короля, собственноручно снимали с него ночную сорочку и облачали в дневные одежды!
– Черт побери! – вскричал Гийом Соре. – Я был о нашем короле другого мнения! Дьявол меня раздери, если бы я, будучи королем, позвал такого парня, как Лефор, снимать с себя рубашку! Мне говорили, при дворе есть премиленькие девицы!
– У каждого своя служба, дружок! Что до меня, то я за такую взаимную помощь между полами!
Их разговор был прерван всеобщим восклицанием. Они обернулись и увидели Лефора.
Его высокая внушительная фигура возникла в проеме двустворчатой двери, будто Лефор хотел совсем закрыть собою вход. Широко расставив ноги, гордо запрокинув голову, важно поджав губы, подкрутив грозно торчавшие усы, он замер, давая присутствующим время разглядеть его и насладиться этим зрелищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109