Она была удивлена не меньше шотландца, хотя догадывалась, что между Мари и Режиналем произошло бурное объяснение.
– Луиза! – обратилась к ней Мари. – Шевалье намерен поселиться в Каз-Пилоте. Это вопрос решенный. Последние события вынудили меня вывести шевалье из состава Совета. Если бы он остался здесь, восставшие озлобились бы. Итак, разлука неизбежна… Луиза, – тяжело вздохнула Мари, – я подозреваю, что вы будете страдать в разлуке… В настоящую минуту лукавить ни к чему. Тем не менее я запрещаю вам поддерживать связь с господином де Мобре.
– Но… – вздрогнув, обронил Режиналь.
– Этот приказ я отдаю мадемуазель де Франсийон, – повысила голос Мари. – Совершенно очевидно, что мы окружены шпионами. Наши недруги сделают все возможное, чтобы перехватить письма между замком Монтань и Каз-Пилотом. Это может нам повредить, всем троим.
Луиза была подавлена, она смертельно побледнела и пошатнулась.
– Очевидно, что эта мера временная, – сжалилась генеральша. – Рано или поздно я восстановлю порядок на острове. Через некоторое время, вполне вероятно, мы сможем возобновить отношения с шевалье.
– Будем на это надеяться, – с двусмысленной усмешкой произнес Режиналь.
– Можете идти, Луиза, – сухо бросила Мари. – Шевалье зайдет с вами проститься.
– Так как я уезжаю немедленно, не так ли, мадам? – уточнил Мобре.
– Чем раньше, тем лучше.
– Очень хорошо. Прощайте, Луиза.
Когда молодая женщина вышла, Мобре бросил на Мари задумчивый взгляд. Он никогда не предполагал, что она сумеет вырваться из-под его опеки.
– Мне будет вас не хватать, – выговорил он. – Я буду чертовски скучать. Как мне жить без вас?
– Вы – мужчина, Режиналь, и человек с характером. Я завидую вам! Думаю, вы поняли причины, которые заставляют меня действовать таким образом. Тем не менее я хотела бы вам сказать, – печально произнесла она, заметно смягчившись, – что отношусь к вам с прежней симпатией, с прежней любовью…
– Я тоже, Мари. Буду молиться, чтобы вы преуспели.
Он подошел к Мари и поцеловал в висок.
Мари на мгновение удержала шевалье и страстно припала к его губам. Потом, ни слова не говоря, вытолкала Режиналя за дверь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мерри Рулз, посеяв ветер, боится пожать бурю
Стражник отворил дверь в кабинет майора и доложил:
– Господин Пленвиль просит его принять. Мерри Рулз вздрогнул. Обычно он с пристальным вниманием следил за передвижениями во дворе форта, но на сей раз не заметил колониста из Ле-Карбе.
– Пусть войдет! – отрывисто бросил разгневанный майор.
Стражник, который был далеко не глуп, догадывался, что майору не терпится переговорить с Пленвилем, и оставил дверь открытой. Он знаком показал Пленвилю, что его ждут.
Колонист явился в окружении веселившихся приспешников. Это были Сигали, Виньон и Босолей. Для них события развивались с головокружительной быстротой. И эта быстрота их пьянила, как и ежедневные победы. Действительно, какой огромный путь пройден с того дня, как они стали тайно собираться, вздрагивая от каждого звука, назначая друг другу нескончаемые встречи, преодолевая немыслимые трудности, чтобы не вызывать ничьих подозрений.
Как они трепетали когда-то, входя в форт, где чувствовали себя незваными гостями и даже предателями. Сегодня они входили как к себе домой.
Разве не будет скоро все здесь принадлежать им совершенно законно?
В кабинет майора Пленвиль зашел один.
Мерри Рулз вдруг увидел перед собой совершенно другого человека.
Пленвиль откинул назад седые, но еще довольно густые волосы, чуть порыжевшие под лучами тропического солнца, и его высокий лоб оказался открыт. Он больше не был похож на младшего сына обнищавшего гасконца, какого долгое время напоминал, вопреки большому состоянию и званию, которое он занимал на Мартинике.
Пленвиль облачился в новый камзол, бархатные штаны гранатового цвета. В пряжках его туфель блестели жемчужины, и это были именно туфли, как у придворного щеголя, а не тяжелые сапоги плантатора, как прежде. На боку висела шпага с гардой из кованого железа, легкая, но отличная, дорогая, испанской работы, и можно было только ломать голову над тем, зачем он ее нацепил.
Мерри Рулз почувствовал, как его захлестывает гнев, тем более что Пленвиль выглядел доброжелательно, улыбался и имел вид победителя.
– Здравствуйте, майор! – почти прокричал он. – Как давно мы не видались!..
– Вы правы, – замогильным голосом отозвался Рулз. – Я уже целую неделю рассылаю эстафеты из Макубы в Фор-Руаяль, предписывая вам явиться ко мне. Вы обязаны дать мне некоторые объяснения, потому, я полагаю, и прибыли сегодня?
Пленвиль откровенно смеялся. Майор обратил внимание на одну деталь, которую вначале упустил из-за своего раздраженного состояния. Оказывается, колонист отпустил бородку в виде ласточкиного хвоста, но довольно густую и ухоженную; похоже, хозяин тщательно за ней следил.
– Да, давненько я здесь не был, – повторил Пленвиль, словно не слыша майора. – С тех пор произошло много событий…
Улыбка не сходила с его губ, а бородка и все одеяние придавали сходство с сатаной. Он наклонился и стал внимательно разглядывать стол, за которым работал майор. Потом выпрямился и сказал:
– Хороший стол! Он мне очень нравится; пожалуй, я бы взял его себе.
– Вы смеетесь надо мной, Пленвиль? – вскипел Рулз.
– Да вы сами подумайте, майор: разве б я посмел?
– Нет, нет, в это я не верю. Я знаю вас насквозь: вы жалкий трус.
В ответ колонист захохотал.
– Так вы не верите, что я на это осмелюсь! – вскричал он. – Бедный майор!.. Не знаете вы Пленвиля. Это заблуждение, глубокое заблуждение. Вы принимаете меня за труса? Подождите!.. Подождите!.. Именно это, мессир, вы мне всегда советовали. Ждать и ждать!
– Только я долго ждать не намерен, предупреждаю. Что за комедию вы тут ломаете? Объяснитесь ли вы наконец? Что означает ваш наряд? На что надеетесь?
– Вы плохо информированы, милейший.
– Может, и так. Однако до сих пор в моих руках полиция и закон. Берегитесь, Пленвиль! Я не потерплю, чтобы надо мной смеялись! И не прощу измены! Вы, кажется, забыли о своих обязательствах. И конечно, уже не помните, о чем мы договаривались?
– Как вы могли такое подумать? – насмешливо проговорил колонист.
Мерри Рулз сжал кулаки.
– Пленвиль, приятель, – начал он слащаво, – я был неделю назад в Ле-Прешере…
– Знаю! Сигали нам пересказал ваш разговор с четырьмя нашими поселенцами в казарме, где вы находились с ее превосходительством и отцом Боненом, который, кажется, держал речь перед толпой, как на великопостной проповеди!
– Двумя часами раньше толпа требовала передать власть Пленвилю.
– Ну и что?
– А наш договор? Я же обещал вам должность синдика! Так вы, стало быть, теперь участвуете в заговорах против собственных друзей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Луиза! – обратилась к ней Мари. – Шевалье намерен поселиться в Каз-Пилоте. Это вопрос решенный. Последние события вынудили меня вывести шевалье из состава Совета. Если бы он остался здесь, восставшие озлобились бы. Итак, разлука неизбежна… Луиза, – тяжело вздохнула Мари, – я подозреваю, что вы будете страдать в разлуке… В настоящую минуту лукавить ни к чему. Тем не менее я запрещаю вам поддерживать связь с господином де Мобре.
– Но… – вздрогнув, обронил Режиналь.
– Этот приказ я отдаю мадемуазель де Франсийон, – повысила голос Мари. – Совершенно очевидно, что мы окружены шпионами. Наши недруги сделают все возможное, чтобы перехватить письма между замком Монтань и Каз-Пилотом. Это может нам повредить, всем троим.
Луиза была подавлена, она смертельно побледнела и пошатнулась.
– Очевидно, что эта мера временная, – сжалилась генеральша. – Рано или поздно я восстановлю порядок на острове. Через некоторое время, вполне вероятно, мы сможем возобновить отношения с шевалье.
– Будем на это надеяться, – с двусмысленной усмешкой произнес Режиналь.
– Можете идти, Луиза, – сухо бросила Мари. – Шевалье зайдет с вами проститься.
– Так как я уезжаю немедленно, не так ли, мадам? – уточнил Мобре.
– Чем раньше, тем лучше.
– Очень хорошо. Прощайте, Луиза.
Когда молодая женщина вышла, Мобре бросил на Мари задумчивый взгляд. Он никогда не предполагал, что она сумеет вырваться из-под его опеки.
– Мне будет вас не хватать, – выговорил он. – Я буду чертовски скучать. Как мне жить без вас?
– Вы – мужчина, Режиналь, и человек с характером. Я завидую вам! Думаю, вы поняли причины, которые заставляют меня действовать таким образом. Тем не менее я хотела бы вам сказать, – печально произнесла она, заметно смягчившись, – что отношусь к вам с прежней симпатией, с прежней любовью…
– Я тоже, Мари. Буду молиться, чтобы вы преуспели.
Он подошел к Мари и поцеловал в висок.
Мари на мгновение удержала шевалье и страстно припала к его губам. Потом, ни слова не говоря, вытолкала Режиналя за дверь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мерри Рулз, посеяв ветер, боится пожать бурю
Стражник отворил дверь в кабинет майора и доложил:
– Господин Пленвиль просит его принять. Мерри Рулз вздрогнул. Обычно он с пристальным вниманием следил за передвижениями во дворе форта, но на сей раз не заметил колониста из Ле-Карбе.
– Пусть войдет! – отрывисто бросил разгневанный майор.
Стражник, который был далеко не глуп, догадывался, что майору не терпится переговорить с Пленвилем, и оставил дверь открытой. Он знаком показал Пленвилю, что его ждут.
Колонист явился в окружении веселившихся приспешников. Это были Сигали, Виньон и Босолей. Для них события развивались с головокружительной быстротой. И эта быстрота их пьянила, как и ежедневные победы. Действительно, какой огромный путь пройден с того дня, как они стали тайно собираться, вздрагивая от каждого звука, назначая друг другу нескончаемые встречи, преодолевая немыслимые трудности, чтобы не вызывать ничьих подозрений.
Как они трепетали когда-то, входя в форт, где чувствовали себя незваными гостями и даже предателями. Сегодня они входили как к себе домой.
Разве не будет скоро все здесь принадлежать им совершенно законно?
В кабинет майора Пленвиль зашел один.
Мерри Рулз вдруг увидел перед собой совершенно другого человека.
Пленвиль откинул назад седые, но еще довольно густые волосы, чуть порыжевшие под лучами тропического солнца, и его высокий лоб оказался открыт. Он больше не был похож на младшего сына обнищавшего гасконца, какого долгое время напоминал, вопреки большому состоянию и званию, которое он занимал на Мартинике.
Пленвиль облачился в новый камзол, бархатные штаны гранатового цвета. В пряжках его туфель блестели жемчужины, и это были именно туфли, как у придворного щеголя, а не тяжелые сапоги плантатора, как прежде. На боку висела шпага с гардой из кованого железа, легкая, но отличная, дорогая, испанской работы, и можно было только ломать голову над тем, зачем он ее нацепил.
Мерри Рулз почувствовал, как его захлестывает гнев, тем более что Пленвиль выглядел доброжелательно, улыбался и имел вид победителя.
– Здравствуйте, майор! – почти прокричал он. – Как давно мы не видались!..
– Вы правы, – замогильным голосом отозвался Рулз. – Я уже целую неделю рассылаю эстафеты из Макубы в Фор-Руаяль, предписывая вам явиться ко мне. Вы обязаны дать мне некоторые объяснения, потому, я полагаю, и прибыли сегодня?
Пленвиль откровенно смеялся. Майор обратил внимание на одну деталь, которую вначале упустил из-за своего раздраженного состояния. Оказывается, колонист отпустил бородку в виде ласточкиного хвоста, но довольно густую и ухоженную; похоже, хозяин тщательно за ней следил.
– Да, давненько я здесь не был, – повторил Пленвиль, словно не слыша майора. – С тех пор произошло много событий…
Улыбка не сходила с его губ, а бородка и все одеяние придавали сходство с сатаной. Он наклонился и стал внимательно разглядывать стол, за которым работал майор. Потом выпрямился и сказал:
– Хороший стол! Он мне очень нравится; пожалуй, я бы взял его себе.
– Вы смеетесь надо мной, Пленвиль? – вскипел Рулз.
– Да вы сами подумайте, майор: разве б я посмел?
– Нет, нет, в это я не верю. Я знаю вас насквозь: вы жалкий трус.
В ответ колонист захохотал.
– Так вы не верите, что я на это осмелюсь! – вскричал он. – Бедный майор!.. Не знаете вы Пленвиля. Это заблуждение, глубокое заблуждение. Вы принимаете меня за труса? Подождите!.. Подождите!.. Именно это, мессир, вы мне всегда советовали. Ждать и ждать!
– Только я долго ждать не намерен, предупреждаю. Что за комедию вы тут ломаете? Объяснитесь ли вы наконец? Что означает ваш наряд? На что надеетесь?
– Вы плохо информированы, милейший.
– Может, и так. Однако до сих пор в моих руках полиция и закон. Берегитесь, Пленвиль! Я не потерплю, чтобы надо мной смеялись! И не прощу измены! Вы, кажется, забыли о своих обязательствах. И конечно, уже не помните, о чем мы договаривались?
– Как вы могли такое подумать? – насмешливо проговорил колонист.
Мерри Рулз сжал кулаки.
– Пленвиль, приятель, – начал он слащаво, – я был неделю назад в Ле-Прешере…
– Знаю! Сигали нам пересказал ваш разговор с четырьмя нашими поселенцами в казарме, где вы находились с ее превосходительством и отцом Боненом, который, кажется, держал речь перед толпой, как на великопостной проповеди!
– Двумя часами раньше толпа требовала передать власть Пленвилю.
– Ну и что?
– А наш договор? Я же обещал вам должность синдика! Так вы, стало быть, теперь участвуете в заговорах против собственных друзей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109