Ему уже не в первый раз доводилось держать речь, он казался более решительным, более уверенным в себе, чем остальные.
– Вы просили вас принять, господа, – начал Мерри Рулз. – Должно быть, вам необходимо сделать весьма важное заявление. Мы, как видите, уже приступили к обсуждению вопросов и согласились прервать свою работу только потому, что предположили: причины, которые привели вас сюда, чрезвычайно серьезны.
Сигали кивнул, одним поклоном благодаря за предоставленное ему слово и в то же время приветствуя присутствующих.
– Семь рот охраны Мартиники, имея серьезные требования, выбрали по три представителя в Высший Совет. Я и мои товарищи, – продолжал он, указывая на обступивших его поселенцев, – представляем жителей Ле-Прешера и Ле-Карбе, которые намерены выдвинуть те же требования, что и военные.
Мари чувствовала, как гнев захлестывает ее все больше. Она не удержалась и перебила подстрекателя:
– Требования! Опять требования? Три недели тому назад вы получили удовлетворение. Добились всего, чего просили. А теперь вы снова не удовлетворены?
Сигали с вызовом взглянул на Мари Дюпарке. Презрение, читавшееся в его глазах, указывало на то, что Мари для него уже ничего не значит на этом острове.
И обратился он не к ней. Обернувшись к майору, он вынул из кармана тщательно сложенный лист.
– Господин майор! Господа советники! Я только зачитаю вам требования семи рот охраны, а также колонистов Ле-Прешера и Ле-Карбе. Затем мы предоставим вам возможность обсудить их, а позже я вернусь за ответом. Хочу вас предупредить, что мы не потерпим ни малейшей отсрочки. Люди, приславшие нас, ясно выразили свое желание: эти вопросы должны быть улажены сегодня же.
Во-первых, роты охраны и колонисты требуют освободить госпожу Дюпарке от должности генерал-губернаторши и передать ее обязанности майору Мерри Рулзу.
Мари показалось, что сердце замерло у нее в груди. Она была не в силах произнести ни слова, ни звука. Она напряглась всем телом, чтобы не упасть в обморок. Не обращая внимания на ее состояние, на смертельную бледность, залившую лицо генеральши, Сигали продолжал:
– Колонисты требуют вдвое уменьшить налог на табак. С обоюдного согласия роты охраны и поселенцы требуют сместить судью по гражданским делам Фурнье, не сумевшего проявить беспристрастие и поставить на его место господина Дювивье.
Сигали остановился передохнуть. Советники вопросительно переглядывались. Они знали о народных волнениях, но требования военных и колонистов произвели эффект взорвавшейся бомбы. Отстранение ее высокопревосходительства!
– Это все? – спросил Мерри Рулз.
– Нет, господин майор. Мы требуем также, чтобы господин Пленвиль, колонист из Ле-Карбе, был назначен Советом на должность общественного синдика. Наконец, назначение офицеров исполнительной власти и охраны отныне не может происходить без одобрения всех жителей.
Сигали умолк, и наступило тягостное молчание. Никто не смел подать голос. Казалось, представители офицеров были смущены не меньше советников теми требованиями, которые они пришли выразить.
Мерри Рулз, не теряя присутствия духа, повернулся к ее высокопревосходительству и сказал:
– Мадам, вы слышали требования восставших. Что вы ответите?
– Господа советники! – заявила она дрогнувшим голосом, который крепнул с каждым мгновением от гнева. – Я действительно выслушала вместе с вами требования этих людей. По-моему, речь в данном случае идет не о моей власти, которая давно дала течь, а о власти в государстве и даже просто о принципах правления. Пределом, господа, было требование о вмешательстве населения в вопрос о назначении офицеров охраны. Губернатор этой колонии, кто бы он ни был, окажется теперь просто-напросто во власти чиновников и армии! Разве это возможно стерпеть? Управлять в таких условиях представляется мне невозможным: разве такой метод не приведет к анархии? Не знаю, что подумал бы его величество о губернаторе, согласившемся на подобные условия, ведь это значило бы предать самого короля и его королевство!
Мари снова обвела взглядом лица всех присутствовавших.
Те понурились. Мари подошла к Мерри Рулзу. Майор с отсутствующим видом теребил лежавшее перед ним перо.
Ей расставили ловушку. Совет, который должен был пройти весело, принимая во внимание сообщение майора о победах, на самом деле возвещал о ее собственном поражении. Эти болваны не могли даже дождаться ответа короля!
Мари почувствовала отвращение.
– Я думаю, господа, что вы слишком легкомысленно относитесь к королю. Мое самое горячее желание состоит в сохранении мира на нашем несчастном острове, иначе я без споров приняла бы все ваши требования: ведь мне так отвратительно окружение предателей!
Она заметила, что кое-кто покраснел, услышав оскорбление. Мари решила, что и так сделала слишком много, подстегивая волю тех, кто мог бы ее защитить, и стала ждать помощи. Но тщетно.
– Я торжественно передаю свои обязанности господину Мерри Рулзу де Гурселе. Надеюсь, что тем самым в достаточной степени демонстрирую свою готовность подчиниться и смогу, наконец, обрести спокойствие.
– Мадам! – вскричал Рулз, приходя в волнение помимо собственной воли. – Благодарю вас за то, что вы слагаете с себя обязанности в мою пользу… Однако прошу вас продолжать вести это заседание Совета.
Мари грустно улыбнулась. Она поняла, ее подозрения подтвердились: вся эта комедия была заранее подготовлена!
– Прошу тем не менее не забывать, что этот остров был куплен моим супругом и что земли принадлежат моему сыну Жаку д'Энамбюку, – заметила она. – И однажды вам придется отчитаться ему за все время своего правления!
В эту минуту дверь с шумом распахнулась и в залу влетели, грубо расталкивая депутатов охраны, два человека. То были Пленвиль и Босолей.
– Измена! – выкрикнул колонист из Ле-Карбе, размахивая над головой листом бумаги. – Измена!
Это была еще одна бомба, еще одна комедия.
В наступившей тишине Пленвиль, зло сощурившись, подошел к Мари; он ехидно ухмылялся.
– Мадам! – отчеканил Пленвиль. – Вы совершили измену, и у меня есть тому доказательство.
Он поднял над головой бумагу и обвел советников взглядом.
– Господа! Вот послание, которое мы перехватили у лакея этой дамы. Некий Демаре, состоящий на службе в замке Монтань, явился сегодня в Каз-Пилот к человеку, которого мы все хорошо знаем: он поддерживает отношения с англичанами; я говорю о шевалье де Мобре. Этот шевалье отправился из Каз-Пилота на судне, которое держит курс на Сент-Кристофер. С некоторого времени мы пристально следили за каждым его движением. Вот почему, увидев лакея Демаре, мы решили своим долгом его обыскать; вот, господа, письмо, которое мы при нем нашли;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Вы просили вас принять, господа, – начал Мерри Рулз. – Должно быть, вам необходимо сделать весьма важное заявление. Мы, как видите, уже приступили к обсуждению вопросов и согласились прервать свою работу только потому, что предположили: причины, которые привели вас сюда, чрезвычайно серьезны.
Сигали кивнул, одним поклоном благодаря за предоставленное ему слово и в то же время приветствуя присутствующих.
– Семь рот охраны Мартиники, имея серьезные требования, выбрали по три представителя в Высший Совет. Я и мои товарищи, – продолжал он, указывая на обступивших его поселенцев, – представляем жителей Ле-Прешера и Ле-Карбе, которые намерены выдвинуть те же требования, что и военные.
Мари чувствовала, как гнев захлестывает ее все больше. Она не удержалась и перебила подстрекателя:
– Требования! Опять требования? Три недели тому назад вы получили удовлетворение. Добились всего, чего просили. А теперь вы снова не удовлетворены?
Сигали с вызовом взглянул на Мари Дюпарке. Презрение, читавшееся в его глазах, указывало на то, что Мари для него уже ничего не значит на этом острове.
И обратился он не к ней. Обернувшись к майору, он вынул из кармана тщательно сложенный лист.
– Господин майор! Господа советники! Я только зачитаю вам требования семи рот охраны, а также колонистов Ле-Прешера и Ле-Карбе. Затем мы предоставим вам возможность обсудить их, а позже я вернусь за ответом. Хочу вас предупредить, что мы не потерпим ни малейшей отсрочки. Люди, приславшие нас, ясно выразили свое желание: эти вопросы должны быть улажены сегодня же.
Во-первых, роты охраны и колонисты требуют освободить госпожу Дюпарке от должности генерал-губернаторши и передать ее обязанности майору Мерри Рулзу.
Мари показалось, что сердце замерло у нее в груди. Она была не в силах произнести ни слова, ни звука. Она напряглась всем телом, чтобы не упасть в обморок. Не обращая внимания на ее состояние, на смертельную бледность, залившую лицо генеральши, Сигали продолжал:
– Колонисты требуют вдвое уменьшить налог на табак. С обоюдного согласия роты охраны и поселенцы требуют сместить судью по гражданским делам Фурнье, не сумевшего проявить беспристрастие и поставить на его место господина Дювивье.
Сигали остановился передохнуть. Советники вопросительно переглядывались. Они знали о народных волнениях, но требования военных и колонистов произвели эффект взорвавшейся бомбы. Отстранение ее высокопревосходительства!
– Это все? – спросил Мерри Рулз.
– Нет, господин майор. Мы требуем также, чтобы господин Пленвиль, колонист из Ле-Карбе, был назначен Советом на должность общественного синдика. Наконец, назначение офицеров исполнительной власти и охраны отныне не может происходить без одобрения всех жителей.
Сигали умолк, и наступило тягостное молчание. Никто не смел подать голос. Казалось, представители офицеров были смущены не меньше советников теми требованиями, которые они пришли выразить.
Мерри Рулз, не теряя присутствия духа, повернулся к ее высокопревосходительству и сказал:
– Мадам, вы слышали требования восставших. Что вы ответите?
– Господа советники! – заявила она дрогнувшим голосом, который крепнул с каждым мгновением от гнева. – Я действительно выслушала вместе с вами требования этих людей. По-моему, речь в данном случае идет не о моей власти, которая давно дала течь, а о власти в государстве и даже просто о принципах правления. Пределом, господа, было требование о вмешательстве населения в вопрос о назначении офицеров охраны. Губернатор этой колонии, кто бы он ни был, окажется теперь просто-напросто во власти чиновников и армии! Разве это возможно стерпеть? Управлять в таких условиях представляется мне невозможным: разве такой метод не приведет к анархии? Не знаю, что подумал бы его величество о губернаторе, согласившемся на подобные условия, ведь это значило бы предать самого короля и его королевство!
Мари снова обвела взглядом лица всех присутствовавших.
Те понурились. Мари подошла к Мерри Рулзу. Майор с отсутствующим видом теребил лежавшее перед ним перо.
Ей расставили ловушку. Совет, который должен был пройти весело, принимая во внимание сообщение майора о победах, на самом деле возвещал о ее собственном поражении. Эти болваны не могли даже дождаться ответа короля!
Мари почувствовала отвращение.
– Я думаю, господа, что вы слишком легкомысленно относитесь к королю. Мое самое горячее желание состоит в сохранении мира на нашем несчастном острове, иначе я без споров приняла бы все ваши требования: ведь мне так отвратительно окружение предателей!
Она заметила, что кое-кто покраснел, услышав оскорбление. Мари решила, что и так сделала слишком много, подстегивая волю тех, кто мог бы ее защитить, и стала ждать помощи. Но тщетно.
– Я торжественно передаю свои обязанности господину Мерри Рулзу де Гурселе. Надеюсь, что тем самым в достаточной степени демонстрирую свою готовность подчиниться и смогу, наконец, обрести спокойствие.
– Мадам! – вскричал Рулз, приходя в волнение помимо собственной воли. – Благодарю вас за то, что вы слагаете с себя обязанности в мою пользу… Однако прошу вас продолжать вести это заседание Совета.
Мари грустно улыбнулась. Она поняла, ее подозрения подтвердились: вся эта комедия была заранее подготовлена!
– Прошу тем не менее не забывать, что этот остров был куплен моим супругом и что земли принадлежат моему сыну Жаку д'Энамбюку, – заметила она. – И однажды вам придется отчитаться ему за все время своего правления!
В эту минуту дверь с шумом распахнулась и в залу влетели, грубо расталкивая депутатов охраны, два человека. То были Пленвиль и Босолей.
– Измена! – выкрикнул колонист из Ле-Карбе, размахивая над головой листом бумаги. – Измена!
Это была еще одна бомба, еще одна комедия.
В наступившей тишине Пленвиль, зло сощурившись, подошел к Мари; он ехидно ухмылялся.
– Мадам! – отчеканил Пленвиль. – Вы совершили измену, и у меня есть тому доказательство.
Он поднял над головой бумагу и обвел советников взглядом.
– Господа! Вот послание, которое мы перехватили у лакея этой дамы. Некий Демаре, состоящий на службе в замке Монтань, явился сегодня в Каз-Пилот к человеку, которого мы все хорошо знаем: он поддерживает отношения с англичанами; я говорю о шевалье де Мобре. Этот шевалье отправился из Каз-Пилота на судне, которое держит курс на Сент-Кристофер. С некоторого времени мы пристально следили за каждым его движением. Вот почему, увидев лакея Демаре, мы решили своим долгом его обыскать; вот, господа, письмо, которое мы при нем нашли;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109