Вот
уж, право, не думал, что он такая обезьяна!
Маркиз был потрясен. Мысль, что ему придется пользоваться водами без
указаний врача, чего доброго, просидеть в ванне пять минут лишних, вы-
пить одним стаканом меньше, чем полагается, приводила его в содрогание,
- он верил, что все дозы, часы, стадии лечения основаны на незыблемых
законах природы, которая позаботилась о больных, создав минеральные ис-
точники, и открыла их загадочные тайны только врачам, вдохновенным и
умудренным жрецам науки.
Он закричал:
- Да что ж это! Тут и умереть недолго! Подохнешь, как собака, и ни
один из этих господ не побеспокоится!..
Он кипел гневом, яростным гневом эгоиста, испугавшегося за свое дра-
гоценное здоровье.
- Да какое они имеют право так поступать? Ведь они выбирают патент на
врачебную практику, как лавочники-бакалейщики на свою торговлю! Мерзав-
цы! Надо их заставить! Они обязаны лечить всех, кто им платит; ведь обя-
зан же кондуктор посадить в вагон всех пассажиров с билетами. Я напишу в
газеты, я предам гласности это безобразие!
В волнении он шагал по комнате и вдруг остановился перед Гонтраном:
- Послушай, надо вызвать врача из Руайя или из Клермона! Что же, нам
без докторов остаться?
Гонтран засмеялся.
- Господам целителям из Руайя и Клермона не могут быть досконально
известны свойства анвальской влаги - она воздействует на органы пищева-
рения и кровообращения несколько иначе, чем их местные воды. А кроме то-
го, будь уверен, они тоже откажутся, чтобы не подумали, что они хотят
урвать клочок сенца из кормушки своих собратьев.
Маркиз в ужасе забормотал:
- Как же теперь? Что с нами будет?
Андермат схватился за шляпу.
- Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне, и ручаюсь, что нынче же
вечером, - слышите, нынче же вечером! - все трое - да, да, все трое -
будут юлить перед нами. А теперь идемте навестить паралитика. - Он крик-
нул: - Христиана, ты готова?
Она показалась в дверях, очень бледная, напряженная. Поцеловавшись с
отцом и братом, она повернулась к Полю и протянула ему руку; он взял ее,
опустив глаза и дрожа от мучительной тревоги. Маркиз, Андермат и Гонтран
вышли, оживленно разговаривая, не обращая на них внимания; тогда Христи-
ана устремила на Поля нежный и полный решимости взгляд и сказала твердо:
- Я принадлежу вам душой и телом. Теперь я вся в вашей власти.
И она вышла, не дав ему времени ответить.
Подходя к источнику Ориолей, они увидели широкополую шляпу старика
Кловиса, как огромный гриб торчавшую из ямы, где он дремал на солнышке в
теплой воде. Он уже привык к своей горячей ванне, просиживал в ней те-
перь все утро и уверял, что от этого у, него кровь играет, как у моло-
денького.
Андермат разбудил его:
- Ну что, дружок, идет дело?
Узнав своего хозяина, старик осклабился:
- Идет, идет, как по маслу!
- И вы уже ходить начинаете?
- Прыгаю, как кролик, хозяин, как кролик! Вот кончится месяц в - в
воскресенье пойду плясать бурре со своей милочкой.
У Андермата забилось сердце, он повторил:
- В самом деле? Уже ходите?
Старик перестал шутить.
- Ну, еще не очень, не шибко еще хожу. А все-таки полегчало.
Банкиру захотелось сейчас же посмотреть, как ходит старый калека, и
он засуетился, забегал вокруг ямы, в волнении командовал, как будто со-
бирался поднять со дна моря затонувший корабль:
- Гонтран, возьмите его за правую руку! Бретиньи, берите за левую! Я
буду поддерживать сзади. Ну, взяли! Раз, два, три! Дорогой тесть, тяните
за ногу. Да нет, не за эту, а за ту, которая в воде. Ох, скорей, пожа-
луйста! Больше не могу! Ну, дружно! Раз, два, три - готово! Ух!
Старика вытащили и посадили на землю, а он смотрел на господ с нас-
мешливым видом и нисколько не помогал их усилиям.
Потом его опять подняли, поставили на ноги, подали костыли, которыми
он теперь пользовался для опоры, как палками, и он зашагал, согнувшись
под прямым углом, волоча ноги и страдальчески охая. Он тащился по доро-
ге, как улитка, оставляя за собою длинную мокрую полосу на белой пыли.
Андермат от восторга захлопал в ладоши и закричал, как кричат в теат-
ре, вызывая актеров:
- Браво! Браво! Великолепно! Браво!!!
Но старик как будто уже совсем изнемог, и Андермат бросился поддер-
жать его, обхватил обеими руками, хотя с лохмотьев Кловиса стекала вода,
и взволнованно заговорил:
- Довольно, довольно, не утомляйтесь! Мы сейчас опять посадим вас в
ванну.
Четыре господина взяли бродягу за руки и за ноги, понесли бережно,
как драгоценный, хрупкий предмет, и снова погрузили в воду.
Тогда паралитик возгласил из ямы убежденным тоном:
- Что ни говори, хорошая вода! Этакой воды нигде не сыскать. Не вода,
а сущий клад.
Андермат вдруг повернулся к тестю:
- Не ждите меня к завтраку. Я пойду сейчас к Ориолям и не знаю, когда
освобожусь. Такие дела затягивать нельзя!
И он пошел торопливым шагом, почти побежал, весело помахивая тросточ-
кой.
Остальные уселись напротив ямы старика Кловиса, под ивами, окаймляв-
шими дорогу. Христиана сидела рядом с Полем и смотрела на высокий холм,
откуда она не так давно видела взрыв утеса. Тогда она сидела вон там, на
этой порыжевшей траве. Недавно, месяц тому назад. Только месяц! Ей
вспомнилось все до мелочей: и трехцветные зонтики, и поварята, и кто что
говорил - каждое слово. И собака, бедная собачонка, растерзанная взры-
вом. И тот почти незнакомый высокий человек, который по одному ее слову
бросился спасать собаку. А теперь он ее любовник!.. Ее любовник!.. А она
его любовница, любовница! И она все повторяла про себя: "Любовница, лю-
бовница!" Какое странное слово! Вот этот человек, что сидит рядом с ней
и обрывает былинки, стараясь прикоснуться к ее платью, этот человек те-
перь связан с нею близостью телесной и душевной, таинственными узами, о
которых нельзя, стыдно говорить, теми узами, которыми природа соединяет
мужчину и женщину.
И мысленно, тем немым, внутренним голосом, который кажется душе таким
громким в безмолвном ее смятении, она без конца повторяла: "Я его любов-
ница! Его любовница! Его любовница! Как все это странно, неожиданно!"
"А люблю ли я его?" Она бросила на него быстрый взгляд. Глаза их
встретились, и она почувствовала в его взгляде такую страстную, такую
теплую ласку, что вся затрепетала. И вдруг у нее явилось желание дотро-
нуться до его руки, игравшей травинками, неодолимое желание крепко сжать
ему руку и все, все передать этим пожатием. Ее рука тихонько соскользну-
ла с платья на траву и замерла, разжав пальцы. И тогда она увидела, как
его рука осторожно приближается к ней, словно влюбленный зверек к своей
подруге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
уж, право, не думал, что он такая обезьяна!
Маркиз был потрясен. Мысль, что ему придется пользоваться водами без
указаний врача, чего доброго, просидеть в ванне пять минут лишних, вы-
пить одним стаканом меньше, чем полагается, приводила его в содрогание,
- он верил, что все дозы, часы, стадии лечения основаны на незыблемых
законах природы, которая позаботилась о больных, создав минеральные ис-
точники, и открыла их загадочные тайны только врачам, вдохновенным и
умудренным жрецам науки.
Он закричал:
- Да что ж это! Тут и умереть недолго! Подохнешь, как собака, и ни
один из этих господ не побеспокоится!..
Он кипел гневом, яростным гневом эгоиста, испугавшегося за свое дра-
гоценное здоровье.
- Да какое они имеют право так поступать? Ведь они выбирают патент на
врачебную практику, как лавочники-бакалейщики на свою торговлю! Мерзав-
цы! Надо их заставить! Они обязаны лечить всех, кто им платит; ведь обя-
зан же кондуктор посадить в вагон всех пассажиров с билетами. Я напишу в
газеты, я предам гласности это безобразие!
В волнении он шагал по комнате и вдруг остановился перед Гонтраном:
- Послушай, надо вызвать врача из Руайя или из Клермона! Что же, нам
без докторов остаться?
Гонтран засмеялся.
- Господам целителям из Руайя и Клермона не могут быть досконально
известны свойства анвальской влаги - она воздействует на органы пищева-
рения и кровообращения несколько иначе, чем их местные воды. А кроме то-
го, будь уверен, они тоже откажутся, чтобы не подумали, что они хотят
урвать клочок сенца из кормушки своих собратьев.
Маркиз в ужасе забормотал:
- Как же теперь? Что с нами будет?
Андермат схватился за шляпу.
- Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне, и ручаюсь, что нынче же
вечером, - слышите, нынче же вечером! - все трое - да, да, все трое -
будут юлить перед нами. А теперь идемте навестить паралитика. - Он крик-
нул: - Христиана, ты готова?
Она показалась в дверях, очень бледная, напряженная. Поцеловавшись с
отцом и братом, она повернулась к Полю и протянула ему руку; он взял ее,
опустив глаза и дрожа от мучительной тревоги. Маркиз, Андермат и Гонтран
вышли, оживленно разговаривая, не обращая на них внимания; тогда Христи-
ана устремила на Поля нежный и полный решимости взгляд и сказала твердо:
- Я принадлежу вам душой и телом. Теперь я вся в вашей власти.
И она вышла, не дав ему времени ответить.
Подходя к источнику Ориолей, они увидели широкополую шляпу старика
Кловиса, как огромный гриб торчавшую из ямы, где он дремал на солнышке в
теплой воде. Он уже привык к своей горячей ванне, просиживал в ней те-
перь все утро и уверял, что от этого у, него кровь играет, как у моло-
денького.
Андермат разбудил его:
- Ну что, дружок, идет дело?
Узнав своего хозяина, старик осклабился:
- Идет, идет, как по маслу!
- И вы уже ходить начинаете?
- Прыгаю, как кролик, хозяин, как кролик! Вот кончится месяц в - в
воскресенье пойду плясать бурре со своей милочкой.
У Андермата забилось сердце, он повторил:
- В самом деле? Уже ходите?
Старик перестал шутить.
- Ну, еще не очень, не шибко еще хожу. А все-таки полегчало.
Банкиру захотелось сейчас же посмотреть, как ходит старый калека, и
он засуетился, забегал вокруг ямы, в волнении командовал, как будто со-
бирался поднять со дна моря затонувший корабль:
- Гонтран, возьмите его за правую руку! Бретиньи, берите за левую! Я
буду поддерживать сзади. Ну, взяли! Раз, два, три! Дорогой тесть, тяните
за ногу. Да нет, не за эту, а за ту, которая в воде. Ох, скорей, пожа-
луйста! Больше не могу! Ну, дружно! Раз, два, три - готово! Ух!
Старика вытащили и посадили на землю, а он смотрел на господ с нас-
мешливым видом и нисколько не помогал их усилиям.
Потом его опять подняли, поставили на ноги, подали костыли, которыми
он теперь пользовался для опоры, как палками, и он зашагал, согнувшись
под прямым углом, волоча ноги и страдальчески охая. Он тащился по доро-
ге, как улитка, оставляя за собою длинную мокрую полосу на белой пыли.
Андермат от восторга захлопал в ладоши и закричал, как кричат в теат-
ре, вызывая актеров:
- Браво! Браво! Великолепно! Браво!!!
Но старик как будто уже совсем изнемог, и Андермат бросился поддер-
жать его, обхватил обеими руками, хотя с лохмотьев Кловиса стекала вода,
и взволнованно заговорил:
- Довольно, довольно, не утомляйтесь! Мы сейчас опять посадим вас в
ванну.
Четыре господина взяли бродягу за руки и за ноги, понесли бережно,
как драгоценный, хрупкий предмет, и снова погрузили в воду.
Тогда паралитик возгласил из ямы убежденным тоном:
- Что ни говори, хорошая вода! Этакой воды нигде не сыскать. Не вода,
а сущий клад.
Андермат вдруг повернулся к тестю:
- Не ждите меня к завтраку. Я пойду сейчас к Ориолям и не знаю, когда
освобожусь. Такие дела затягивать нельзя!
И он пошел торопливым шагом, почти побежал, весело помахивая тросточ-
кой.
Остальные уселись напротив ямы старика Кловиса, под ивами, окаймляв-
шими дорогу. Христиана сидела рядом с Полем и смотрела на высокий холм,
откуда она не так давно видела взрыв утеса. Тогда она сидела вон там, на
этой порыжевшей траве. Недавно, месяц тому назад. Только месяц! Ей
вспомнилось все до мелочей: и трехцветные зонтики, и поварята, и кто что
говорил - каждое слово. И собака, бедная собачонка, растерзанная взры-
вом. И тот почти незнакомый высокий человек, который по одному ее слову
бросился спасать собаку. А теперь он ее любовник!.. Ее любовник!.. А она
его любовница, любовница! И она все повторяла про себя: "Любовница, лю-
бовница!" Какое странное слово! Вот этот человек, что сидит рядом с ней
и обрывает былинки, стараясь прикоснуться к ее платью, этот человек те-
перь связан с нею близостью телесной и душевной, таинственными узами, о
которых нельзя, стыдно говорить, теми узами, которыми природа соединяет
мужчину и женщину.
И мысленно, тем немым, внутренним голосом, который кажется душе таким
громким в безмолвном ее смятении, она без конца повторяла: "Я его любов-
ница! Его любовница! Его любовница! Как все это странно, неожиданно!"
"А люблю ли я его?" Она бросила на него быстрый взгляд. Глаза их
встретились, и она почувствовала в его взгляде такую страстную, такую
теплую ласку, что вся затрепетала. И вдруг у нее явилось желание дотро-
нуться до его руки, игравшей травинками, неодолимое желание крепко сжать
ему руку и все, все передать этим пожатием. Ее рука тихонько соскользну-
ла с платья на траву и замерла, разжав пальцы. И тогда она увидела, как
его рука осторожно приближается к ней, словно влюбленный зверек к своей
подруге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73