Спектакль устроили в большом зале нового казино, рассчитанном на ты-
сячу человек.
Зрители, не имевшие нумерованных мест, начали собираться с семи ча-
сов.
К половине восьмого зал был переполнен. Подняли занавес, и начался
водевиль в двух актах; за ним должна была последовать оперетта самого
Сен-Ландри в исполнении певцов, приглашенных для такого торжества из Ви-
ши.
Христиана сидела в первом ряду между отцом и мужем. Она очень страда-
ла от духоты и поминутно жаловалась:
- Не могу больше, право, не могу.
После водевиля, когда уже началась оперетта, ей чуть не стало дурно,
и она сказала мужу:
- Виль, дорогой!.. Я уйду... Не могу больше. Я совсем задыхаюсь.
Банкир был в отчаянии. Ему так хотелось, чтобы праздник с начала до
конца прошел блестяще, без малейшей заминки. Он ответил Христиане:
- Ну, как-нибудь потерпи. Умоляю тебя! Если ты уйдешь, все будет ис-
порчено. Тебе ведь надо пройти через весь зал.
Гонтран, сидевший рядом с Полем, позади их кресел, услышал этот раз-
говор. Он наклонился к сестре.
- Тебе жарко? - спросил он.
- Да, я задыхаюсь.
- Хорошо. Подожди чуточку. Сейчас мы с тобой посмеемся.
Неподалеку было окно. Гонтран пробрался к нему, влез на стул и вып-
рыгнул. Почти никто этого не заметил.
Потом он вошел в совершенно пустую кофейню, сунул руку под конторку,
куда на его глазах Петрюс Мартель спрятал сигнальную ракету, вытащил ее,
побежал в парк, спрятался в кустах и зажег ракету.
Описав дугу, в небо взлетела желтая комета, дождем рассыпая огненные
брызги. Тотчас же на соседней горе раздался оглушительный треск и в ноч-
ном мраке засверкал целый сноп ярких звезд.
В зрительном зале, где трепетали аккорды творения Сен-Ландри, кто-то
крикнул:
- Фейерверк пускают!
В рядах, ближайших к двери, зрители вскочили и, стараясь не шуметь,
отправились взглянуть, верно ли это. Остальные повернулись к окнам, но
ничего не увидели, так как окна выходили на равнину Лимани.
Загудели голоса:
- Правда это? Правда?
Толпа, всегда падкая на несложные развлечения, нетерпеливо волнова-
лась. Из дверей кто-то крикнул:
- Правда! Пускают!
В одно мгновение поднялся весь зал. Все бросились к выходу, толка-
лись, кричали тем, кто застрял в дверях:
- Да скорее вы, скорее! Дайте пройти!
Все высыпали в парк. Маэстро Сен-Ландри в отчаянии продолжал отбивать
такт перед растерянным оркестром. А на горе трещали взрывы, вертелось
одно огненное солнце за другим, взвивались римские свечи.
И вдруг громовой голос трижды огласил воздух неистовым криком:
- Прекратить, черт подери! Прекратить! Прекратить!
В это мгновение заполыхало зарево бенгальского огня, озарив огромные
утесы и деревья фантастическим светом, направо багряным, налево голубым,
и все увидели Петрюса Мартеля, который взобрался на одну из ваз под-
дельного мрамора, украшавших террасу казино, и, стоя на ней с непокрытой
головой, в отчаянии простирал к небесам руки, жестикулировал и орал.
И вдруг зарево угасло, в небе замерцали только настоящие звезды. Но
тотчас же зажглось новое огненное колесо, а Петрюс Мартель спрыгнул на
землю, восклицая:
- Какое несчастье! Какое несчастье! Боже мой, какое несчастье!
С широкими трагическими жестами он прошел сквозь толпу, грозно потря-
сая кулаками, гневно топая ногой, и все выкрикивал:
- Какое несчастье! Боже мой, какое несчастье!
Христиана, взяв под руку Поля, вышла посидеть на свежем воздухе и с
восторгом смотрела на ракеты, взлетавшие в небо.
Вдруг к ней подбежал Гонтран.
- Ну что, удачно вышло? Правда, забавно, а?
Она шепнула:
- Как! Это ты подстроил?
- Конечно, я. Здорово вышло, верно?
Она расхохоталась, находя, что вышло в самом деле забавно. Но тут по-
дошел удрученный, подавленный Андермат. Он не мог догадаться, кто нанес
ему такой удар. Кто мог украсть из-под конторки ракету и подать услов-
ленный сигнал? Подобную гнусность мог совершить только шпион, подослан-
ный старым акционерным обществом, агент доктора Бонфиля.
И он твердил:
- а Какая досада! Это просто возмутительно! Ухлопали на фейерверк две
тысячи триста франков, и все пропало зря. Совершенно зря!
Гонтран сказал:
- Нет, дорогой мой, подсчитайте хорошенько, - убытки не превышают
четвертой, ну, самое большее, третьей части стоимости фейерверка, то
есть семиста шестидесяти шести. Значит, ваши гости насладились ракетами
на тысячу пятьсот тридцать четыре франка. Это не так уж плохо, право.
Гнев банкира обратился на шурина. Он схватил его за плечо:
- Вот что, я должен с вами поговорить самым серьезным образом. Раз вы
уж мне попались, пойдемте-ка походим по аллеям. Впрочем, разговор будет
недолгий, минут через пять я вас отпущу. - И, обернувшись к Христиане,
он сказал: "А вас, дорогая, я поручаю нашему другу, господину Бретиньи.
Только долго не оставайтесь тут, берегите свое здоровье; не дай бог вы
простудитесь... Вам надо быть осторожной, очень осторожной.
Христиана тихо ответила:
- Ничего, друг мой, не бойтесь.
И Андермат увел с собой Гонтрана.
Как только они немного удалились от толпы, банкир остановился.
- Я хотел поговорить с вами о ваших финансовых делах.
- О моих финансовых делах?
- Да, да. Вы знаете, каковы они у вас?
- Нет. Зато вы, конечно, знаете - ведь вы ссужаете меня деньгами.
- Совершенно верно, я-то знаю! Вот почему я и решил поговорить с ва-
ми.
- Ну, мне кажется, момент для этого выбран неудачно... в самый разгар
фейерверка!..
- Напротив, момент выбран очень удачно. Не в разгар фейерверка, а пе-
ред балом.
- Перед балом?.. Что это значит? Не понимаю.
- Ничего, сейчас поймете. Вот каково ваше положение: у вас одни долги
и никогда ничего не будет, кроме долгов...
Гонтран сказал серьезно:
- Вы что-то уж слишком откровенны.
- Ничего не поделаешь, так надо. Слушайте внимательно! Вы промотали
наследство, доставшееся вам после матери. Не будем о нем говорить.
- Не будем.
- У вашего отца тридцать тысяч годового дохода, то есть около восьми-
сот тысяч капитала. Позднее ваша доля в наследстве составит четыреста
тысяч франков. А сколько у вас долгов? Одному мне вы должны сто девянос-
то тысяч. Да еще ростовщикам...
Гонтран бросил высокомерным тоном:
- Скажите лучше - евреям.
- Хорошо, евреям, если отнести к этим самым евреям церковного старос-
ту собора святого Сульпиция, у которого посредником был некий священник,
но к подобным пустякам я придираться не стану. Итак, вы должны различным
ростовщикам, иудеям и католикам, почти столько же, сколько мне. Ну, ски-
нем немного, будем считать - сто пятьдесят тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73