Границы резервации пересекали как реку Святого Лаврентия, так и границу между Канадой и Соединенными Штатами, причем эта географическая несуразность не давала покоя местным властям, вызывая у них сильную головную боль еще и потому, что дела у местных индейцев процветали, особенно в части криминального бизнеса.
Люси вышла из машины у стоявшей на обочине избушки, где торговали сигаретами, и зашла внутрь. Вернулась она минут через пять с нарисованной от руки картой.
– Сначала езжай прямо, потом я скажу тебе, где свернуть.
После поворота дорога сузилась, стала петлять между деревьями. Лес здесь был более дикий и густой. Через некоторое время за деревьями блеснула скованная льдом река Святого Лаврентия.
– Это здесь! – сказала Люси, заметив небольшую оранжевую ленточку, свисавшую с ветки дерева.
Люк остановился, сдал немного назад, потом повел машину прямо к реке.
В конце пути они остановились около дорожного поста. Стоявший рядом с ним могавк бросил беглый взгляд на двух белых парней на переднем сиденье, прошел в свою будку и вышел оттуда с полуавтоматической винтовкой в руке, дуло которой смотрело в землю.
Люк открыл окно, чтобы с ним поговорить, но индеец всем весом навалился на его дверцу.
– Ну? – спросил он.
С заднего сиденья на языке ирокезов к нему обратилась Люси. Когда она кончила говорить, часовой что-то пробурчал и махнул рукой, пропуская машину дальше.
– Что он сказал? – спросил Энди.
– Надо быстро ехать мимо деревьев. Когда выедем на лед реки, нам ни в коем случае нельзя останавливаться, пока мы не достигнем другого берега, даже если кто-то от нас этого потребует, особенно таможня или конная полиция. Река замерзла, но кое-где лед может быть подмыт. Чтобы не угодить в воду, надо как следует разогнаться. Ну, Люк, давай!
Быстрая езда – понятие относительное, и в данном случае Люк руководствовался единственным принципом: ему надо было удержать свою развалюху на ходу и не потерять управление. Он разгонял машину осторожно, чтобы она не пошла юзом, хотя Люси его все время подгоняла, и когда машина разогналась до пятидесяти миль в час, всем показалось, что эта скорость вполне достаточна. Они ехали по ориентирам, которыми служили вставленные в лед сосновые ветки. Вдали возникли два снегохода, которые постепенно их догоняли, а с другой стороны показался джип, тоже двигавшийся с большой скоростью, используя преимущество двух ведущих осей. Люк прибавил газу и разогнался до шестидесяти миль, вцепившись в руль, чтобы не потерять управление. Но когда они достигли почти середины реки, их преследователи разогнались где-то до девяноста, и стало ясно, что теперь их рыдван ехал слишком медленно.
Люк утопил педаль газа в пол. Реликтовая развалина вильнула багажником. Двери и стекла отчаянно задребезжали, сквозь щели между дверями и полом обжигающе холодный воздух заподнял кабину вихрившимися снежинками, пружины сидений отчаянно скрипели. Люк разогнал машину до семидесяти пяти миль и выругался. Впереди вдруг замаячил другой берег – отлогим белым склоном он поднимался над белым льдом реки, но тормозной путь на льду должен был быть таким длинным, что им точно не удалось бы затормозить до берега.
– Все, нам конец, – просто сказал Энди.
– Передачей тормози, Люк, тормози передачей! – кричала Люси с заднего сиденья. Она была встревожена, но голос был вместе с тем уравновешенным и настойчивым.
– Вы там сами покрепче держитесь.
Люк говорил по-английски без сильного акцента, но, когда волновался, понять его становилось сложнее. Он тормозил, переключая скорости, что на этой тачке было делом непростым, а когда уже собрался врубить первую, коробка передач никак ему не поддавалась. Он сбился с наезженной колеи в снег, машину стало заносить, а людей в ней кидало из стороны в сторону. Люк отчаянно вцепился в баранку и продолжал бороться с непокорной коробкой передач, поворачивая машину вправо, где снег был глубже. Около самого берега реки он выдавил:
– Нет, так у нас ничего не выйдет… – и крутанул рулем так, что машину резко занесло. Задняя ее часть вильнула, как рыба хвостом, потом машина несколько раз крутанулась на льду вокруг собственной оси. Люси закричала, Энди зарычал, оба пытались удержаться на своих местах, а их развалюха вертелась под стать волчку. «Лучше, наверное, сделать по-другому», – донеслись до них слова Люка. Он перебросил машину на другую сторону колеи, снег там был глубже, и проехав еще несколько метров, она вдруг остановилась.
Но на месте она стояла не больше секунды. Люк переключил на заднюю передачу, а потом на первую, причем проделал это так быстро, что оба пассажира испугались, что коробка от этого маневра разлетится на части. Машина рванулась назад. Люк снова бросил: «Вот что надо делать», – и они опять встали на проходившую по льду колею. Он включил первую передачу и так газанул, что машина рванулась вперед, несколько раз подскочила на выбоинах и выскочила на берег.
Они проехали еще ярдов тридцать и остановились около сторожевой будки.
Люси снова опустила оконное стекло. К ним подошел индеец, державший в одной руке автомат «узи». Другой он оперся о крышу над сиденьем водителя и спросил:
– Давно водишь?
Люк стыдливо опустил глаза.
– Мне казалось, я все сделал правильно.
– Да ну? Нам бы, знаешь, надо ввести такие оценочные карточки, как бывают на соревнованиях по фигурному катанию – их часто по ящику показывают. Я бы тебе тогда поставил пять-и-два за технику и пять-и-девять за артистизм. Ну как, неслабо?
– Да, нормально. Все по-честному. Спасибо.
– Ну ладно, – сменил тему индеец, – добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки. – Он заглянул в раскрытое окно. – Ой, привет, Люси-пуси! Как поживаешь?
– В порядке, Брэд, а ты?
– Все вроде путем. Сдается мне, правду о тебе говорили.
Это был широкий в кости мужчина с квадратным лицом, ростом под метр семьдесят, с приличным животом. На холоде, когда он говорил, дыхание его клубилось белым паром. Шнурки его зимних ботинок были распущены, их языки вываливались на мыски. Он часто перекладывал автомат из одной руки в другую – железо на морозе, видно, обжигало ему руки.
– А что, Брэд, ты обо мне слышал?
– Дошли до меня слухи, что теперь ты ночи коротаешь только с белыми парнями. Это правда?
От этих слов, в которых прозвучали явный вызов и неприкрытая враждебность, сидевшим в машине мужчинам стало не по себе. Дружеской встречу назвать было никак нельзя, и как минимум двое ее участников – Люк и индеец – были вооружены. Любая непроизвольная реплика Энди или Люка в защиту женской чести осложнялась тем, что они были на чужой земле. Причем эта земля находилась не только в Соединенных Штатах Америки, но и на территории враждебной индейской резервации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Люси вышла из машины у стоявшей на обочине избушки, где торговали сигаретами, и зашла внутрь. Вернулась она минут через пять с нарисованной от руки картой.
– Сначала езжай прямо, потом я скажу тебе, где свернуть.
После поворота дорога сузилась, стала петлять между деревьями. Лес здесь был более дикий и густой. Через некоторое время за деревьями блеснула скованная льдом река Святого Лаврентия.
– Это здесь! – сказала Люси, заметив небольшую оранжевую ленточку, свисавшую с ветки дерева.
Люк остановился, сдал немного назад, потом повел машину прямо к реке.
В конце пути они остановились около дорожного поста. Стоявший рядом с ним могавк бросил беглый взгляд на двух белых парней на переднем сиденье, прошел в свою будку и вышел оттуда с полуавтоматической винтовкой в руке, дуло которой смотрело в землю.
Люк открыл окно, чтобы с ним поговорить, но индеец всем весом навалился на его дверцу.
– Ну? – спросил он.
С заднего сиденья на языке ирокезов к нему обратилась Люси. Когда она кончила говорить, часовой что-то пробурчал и махнул рукой, пропуская машину дальше.
– Что он сказал? – спросил Энди.
– Надо быстро ехать мимо деревьев. Когда выедем на лед реки, нам ни в коем случае нельзя останавливаться, пока мы не достигнем другого берега, даже если кто-то от нас этого потребует, особенно таможня или конная полиция. Река замерзла, но кое-где лед может быть подмыт. Чтобы не угодить в воду, надо как следует разогнаться. Ну, Люк, давай!
Быстрая езда – понятие относительное, и в данном случае Люк руководствовался единственным принципом: ему надо было удержать свою развалюху на ходу и не потерять управление. Он разгонял машину осторожно, чтобы она не пошла юзом, хотя Люси его все время подгоняла, и когда машина разогналась до пятидесяти миль в час, всем показалось, что эта скорость вполне достаточна. Они ехали по ориентирам, которыми служили вставленные в лед сосновые ветки. Вдали возникли два снегохода, которые постепенно их догоняли, а с другой стороны показался джип, тоже двигавшийся с большой скоростью, используя преимущество двух ведущих осей. Люк прибавил газу и разогнался до шестидесяти миль, вцепившись в руль, чтобы не потерять управление. Но когда они достигли почти середины реки, их преследователи разогнались где-то до девяноста, и стало ясно, что теперь их рыдван ехал слишком медленно.
Люк утопил педаль газа в пол. Реликтовая развалина вильнула багажником. Двери и стекла отчаянно задребезжали, сквозь щели между дверями и полом обжигающе холодный воздух заподнял кабину вихрившимися снежинками, пружины сидений отчаянно скрипели. Люк разогнал машину до семидесяти пяти миль и выругался. Впереди вдруг замаячил другой берег – отлогим белым склоном он поднимался над белым льдом реки, но тормозной путь на льду должен был быть таким длинным, что им точно не удалось бы затормозить до берега.
– Все, нам конец, – просто сказал Энди.
– Передачей тормози, Люк, тормози передачей! – кричала Люси с заднего сиденья. Она была встревожена, но голос был вместе с тем уравновешенным и настойчивым.
– Вы там сами покрепче держитесь.
Люк говорил по-английски без сильного акцента, но, когда волновался, понять его становилось сложнее. Он тормозил, переключая скорости, что на этой тачке было делом непростым, а когда уже собрался врубить первую, коробка передач никак ему не поддавалась. Он сбился с наезженной колеи в снег, машину стало заносить, а людей в ней кидало из стороны в сторону. Люк отчаянно вцепился в баранку и продолжал бороться с непокорной коробкой передач, поворачивая машину вправо, где снег был глубже. Около самого берега реки он выдавил:
– Нет, так у нас ничего не выйдет… – и крутанул рулем так, что машину резко занесло. Задняя ее часть вильнула, как рыба хвостом, потом машина несколько раз крутанулась на льду вокруг собственной оси. Люси закричала, Энди зарычал, оба пытались удержаться на своих местах, а их развалюха вертелась под стать волчку. «Лучше, наверное, сделать по-другому», – донеслись до них слова Люка. Он перебросил машину на другую сторону колеи, снег там был глубже, и проехав еще несколько метров, она вдруг остановилась.
Но на месте она стояла не больше секунды. Люк переключил на заднюю передачу, а потом на первую, причем проделал это так быстро, что оба пассажира испугались, что коробка от этого маневра разлетится на части. Машина рванулась назад. Люк снова бросил: «Вот что надо делать», – и они опять встали на проходившую по льду колею. Он включил первую передачу и так газанул, что машина рванулась вперед, несколько раз подскочила на выбоинах и выскочила на берег.
Они проехали еще ярдов тридцать и остановились около сторожевой будки.
Люси снова опустила оконное стекло. К ним подошел индеец, державший в одной руке автомат «узи». Другой он оперся о крышу над сиденьем водителя и спросил:
– Давно водишь?
Люк стыдливо опустил глаза.
– Мне казалось, я все сделал правильно.
– Да ну? Нам бы, знаешь, надо ввести такие оценочные карточки, как бывают на соревнованиях по фигурному катанию – их часто по ящику показывают. Я бы тебе тогда поставил пять-и-два за технику и пять-и-девять за артистизм. Ну как, неслабо?
– Да, нормально. Все по-честному. Спасибо.
– Ну ладно, – сменил тему индеец, – добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки. – Он заглянул в раскрытое окно. – Ой, привет, Люси-пуси! Как поживаешь?
– В порядке, Брэд, а ты?
– Все вроде путем. Сдается мне, правду о тебе говорили.
Это был широкий в кости мужчина с квадратным лицом, ростом под метр семьдесят, с приличным животом. На холоде, когда он говорил, дыхание его клубилось белым паром. Шнурки его зимних ботинок были распущены, их языки вываливались на мыски. Он часто перекладывал автомат из одной руки в другую – железо на морозе, видно, обжигало ему руки.
– А что, Брэд, ты обо мне слышал?
– Дошли до меня слухи, что теперь ты ночи коротаешь только с белыми парнями. Это правда?
От этих слов, в которых прозвучали явный вызов и неприкрытая враждебность, сидевшим в машине мужчинам стало не по себе. Дружеской встречу назвать было никак нельзя, и как минимум двое ее участников – Люк и индеец – были вооружены. Любая непроизвольная реплика Энди или Люка в защиту женской чести осложнялась тем, что они были на чужой земле. Причем эта земля находилась не только в Соединенных Штатах Америки, но и на территории враждебной индейской резервации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129