Что будет – то будет, я так думаю, потому что это уже было. У нас нет будущего, мы имеем лишь представление о нем. Тайны космоса раскрываются, детектив, и тайны биологической науки быстро перестают быть тайнами, притом в значительной степени эти процессы развиваются параллельно, поскольку настало время – мы проходим соответствующее пространство для таких откровений. Это неизбежно. Все уже известно, и было предначертано заранее. Дело только за тем, чтобы получить соответствующую информацию. Чтобы догнать время.
Закинув ногу на ногу, Хонигвакс почесал через носок лодыжку.
– На деле эта теория проста, – продолжал он. – Мне досадно, что я практически ни с кем не делюсь своими соображениями. По сути дела, в реальном времени живут космические путешественники, не стареющие по отношению к тем, кого оставили на родной планете. В асинхронном искривлении времени на земле, погруженными в невежество и прикованными к прошлому, оказались старение и смерть. Такое положение не изменится, но мне кажется, что в редких случаях человечеству удается прорваться сквозь барьер и на чуточку, на самую малость приблизиться к тем, кто живет, несясь со скоростью света. Сейчас, как мне представляется, мы переживаем одну из таких эпох или находимся в одном из таких пространств. Точнее говоря, в таком пространстве-времени. Это можно лучше понять, если представить себе, что настоящего нет, есть только будущее, имеющее одну видимость, причудливый образ, искусная подделка под настоящее. Иногда мы ненароком туда попадаем и неожиданно оказываемся у порога невероятного века открытий. В такие времена все на земле – обычаи, культура, политика, в общем, абсолютно все оказывается на грани перемен. Я в курсе, Санк-Марс, что вы здесь по серьезному вопросу, поэтому давайте перейдем к делу.
Санк-Марсу эта концепция пришлась по душе. Она могла показаться слишком заумной, даже чудаковатой, но ее вполне можно было принять к рассмотрению. Его восхищал разум, стремящийся рационально объяснить необъяснимое, разобраться в неведомом. Вместе с тем Санк-Марс подсознательно ощущал, что эта концепция тешит самолюбие ее создателя.
– Мистер Хорнингвакс… – начал он, но осекся.
Улыбка на лице его собеседника медленно растаяла, поскольку он не мог понять, нарочито ошибся полицейский или нет.
– Хонигвакс, – снова сказал он. – Это совсем не сложно.
– Простите. Хонигвакс. Теперь я запомню. Простите, мистер Хонигвакс, снова запамятовал. Этой ночью в меня стреляли. После покушения мне не спалось, а не выспавшись, я становлюсь раздражительным. В таком состоянии я слишком переедаю. Старая дурная привычка. Объевшись, я часто теряю над собой контроль. А когда у меня начинает плохо работать желудок, следом за ним мутится в голове. Надеюсь, вы простите мою неучтивость.
Хонигвакс коснулся пальцами груди.
– Уверяю вас, мне нечего вам прощать.
В этот момент Санк-Марс вдруг вскочил, полный сил и энергии, как чертик из табакерки.
– Нет, есть что! Будь я в форме, обязательно продолжил бы с вами обсуждать концепции о строении Вселенной. Видите, как мастерски вы увязали поло с лошадьми. Я задал бы вам вопрос, как вы используете серого жеребца в качестве второй лошади, если ясно, что он быстро выдыхается – хотя, как и вас, меня восхищает его начальная скорость, – а еще я задал бы вам вопрос о соображениях по поддержанию безопасности «БиоЛогики» теперь, когда руководитель этой службы убит. А вместо этого я даже ваше имя не могу толком выговорить.
Президент встал, как будто собирался проводить гостя до двери.
– Каждый может взять себе отгул.
– С другой стороны, поскольку я уже здесь, давайте попробуем разобраться в сути дела. Вас встревожил тот факт, что руководитель вашей службы безопасности был убит? Я имею в виду, волнует ли это вас с точки зрения благополучия вашей компании?
Санк-Марс был доволен, что президент не очень представлял, как следует относиться к словам визитера – что принимать всерьез, что воспринимать как шутку. Хонигвакс больше привык к приказам и контролю, и детектива отчасти позабавило, что избранная им линия поведения выбивала у собеседника почву из-под ног. Усталость ему в этом не помогала, расстроенный желудок сильно мешал, но Санк-Марс свято верил, что возникающие препятствия можно использовать во благо делу, и именно так он старался сейчас поступать.
– Я был настолько потрясен его смертью, что еще даже не думал об этом. Полагаю, эта трагедия не имеет никакого отношения к «БиоЛогике», – сказал президент.
– С чего вы это взяли? С чем же еще это может быть связано?
Хонигвакс явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Не знаю. Я считал, я думал, что это было либо случайным проявлением насилия, либо, возможно, чем-то личным. У нас, конечно, есть определенные проблемы с безопасностью, но ничего подобного в этой связи не было никогда.
– Ваши охранники вооружены?
– Полагаю, да, – ответил Хонигвакс.
– То есть вы допускаете возможность насилия, в ответ на которое возникнет необходимость применения оружия.
– Я полагаю, что наличие оружия является средством сдерживания, – возразил Хонигвакс.
– Позвольте спросить, кого именно?
– Не знаю. Смутьянов, нарушителей порядка.
Санк-Марс улыбнулся. Грех было на такой подставе не подловить собеседника.
– Вооруженных возмутителей порядка? – спросил он.
– Вы знаете, что я имею в виду, – попытался выпутаться Хонигвакс.
– Нет, не знаю. – Санк-Марс глубоко вздохнул, потом неожиданно сказал: – У меня есть некоторые соображения по поводу более рационального использования вашего серого жеребца – второго скакуна. Он будет великолепен на охоте, там он сам сможет регулировать аллюр и прекрасно использовать скорость в рывке. У меня даже есть на примете покупатель на него. Но вам понадобится замена. И снова совпадение! У меня есть великолепная кобылка-четырехлетка, достойная лишь такого замечательного наездника, как вы.
– Так вот вы о чем, – дошло до Хонигвакса. – Вы хотите продать мне лошадь. Я слышал среди любителей лошадей разговоры о том, что с вами надо держать ухо востро.
– Все в мире, сэр, это своего рода торговля лошадьми. Вы ведь ученый?
– Я получил соответствующее образование, но со временем сфера моей деятельности изменилась.
– В каком направлении?
– Еще когда я начинал работу, меня постигло разочарование в том, как медленно развиваются исследования – и как мало на них выделяется средств. Поэтому позже я стал заниматься именно этим аспектом исследовательской деятельности. – По ходу объяснения речь его становилась все более быстрой, он оживлялся, когда говорил о себе. – Прошли годы, но к своим исследованиям я так и не вернулся.
– Понятно. – Санк-Марс встал и прошелся по кабинету, восхищаясь выставленными там спортивными призами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Закинув ногу на ногу, Хонигвакс почесал через носок лодыжку.
– На деле эта теория проста, – продолжал он. – Мне досадно, что я практически ни с кем не делюсь своими соображениями. По сути дела, в реальном времени живут космические путешественники, не стареющие по отношению к тем, кого оставили на родной планете. В асинхронном искривлении времени на земле, погруженными в невежество и прикованными к прошлому, оказались старение и смерть. Такое положение не изменится, но мне кажется, что в редких случаях человечеству удается прорваться сквозь барьер и на чуточку, на самую малость приблизиться к тем, кто живет, несясь со скоростью света. Сейчас, как мне представляется, мы переживаем одну из таких эпох или находимся в одном из таких пространств. Точнее говоря, в таком пространстве-времени. Это можно лучше понять, если представить себе, что настоящего нет, есть только будущее, имеющее одну видимость, причудливый образ, искусная подделка под настоящее. Иногда мы ненароком туда попадаем и неожиданно оказываемся у порога невероятного века открытий. В такие времена все на земле – обычаи, культура, политика, в общем, абсолютно все оказывается на грани перемен. Я в курсе, Санк-Марс, что вы здесь по серьезному вопросу, поэтому давайте перейдем к делу.
Санк-Марсу эта концепция пришлась по душе. Она могла показаться слишком заумной, даже чудаковатой, но ее вполне можно было принять к рассмотрению. Его восхищал разум, стремящийся рационально объяснить необъяснимое, разобраться в неведомом. Вместе с тем Санк-Марс подсознательно ощущал, что эта концепция тешит самолюбие ее создателя.
– Мистер Хорнингвакс… – начал он, но осекся.
Улыбка на лице его собеседника медленно растаяла, поскольку он не мог понять, нарочито ошибся полицейский или нет.
– Хонигвакс, – снова сказал он. – Это совсем не сложно.
– Простите. Хонигвакс. Теперь я запомню. Простите, мистер Хонигвакс, снова запамятовал. Этой ночью в меня стреляли. После покушения мне не спалось, а не выспавшись, я становлюсь раздражительным. В таком состоянии я слишком переедаю. Старая дурная привычка. Объевшись, я часто теряю над собой контроль. А когда у меня начинает плохо работать желудок, следом за ним мутится в голове. Надеюсь, вы простите мою неучтивость.
Хонигвакс коснулся пальцами груди.
– Уверяю вас, мне нечего вам прощать.
В этот момент Санк-Марс вдруг вскочил, полный сил и энергии, как чертик из табакерки.
– Нет, есть что! Будь я в форме, обязательно продолжил бы с вами обсуждать концепции о строении Вселенной. Видите, как мастерски вы увязали поло с лошадьми. Я задал бы вам вопрос, как вы используете серого жеребца в качестве второй лошади, если ясно, что он быстро выдыхается – хотя, как и вас, меня восхищает его начальная скорость, – а еще я задал бы вам вопрос о соображениях по поддержанию безопасности «БиоЛогики» теперь, когда руководитель этой службы убит. А вместо этого я даже ваше имя не могу толком выговорить.
Президент встал, как будто собирался проводить гостя до двери.
– Каждый может взять себе отгул.
– С другой стороны, поскольку я уже здесь, давайте попробуем разобраться в сути дела. Вас встревожил тот факт, что руководитель вашей службы безопасности был убит? Я имею в виду, волнует ли это вас с точки зрения благополучия вашей компании?
Санк-Марс был доволен, что президент не очень представлял, как следует относиться к словам визитера – что принимать всерьез, что воспринимать как шутку. Хонигвакс больше привык к приказам и контролю, и детектива отчасти позабавило, что избранная им линия поведения выбивала у собеседника почву из-под ног. Усталость ему в этом не помогала, расстроенный желудок сильно мешал, но Санк-Марс свято верил, что возникающие препятствия можно использовать во благо делу, и именно так он старался сейчас поступать.
– Я был настолько потрясен его смертью, что еще даже не думал об этом. Полагаю, эта трагедия не имеет никакого отношения к «БиоЛогике», – сказал президент.
– С чего вы это взяли? С чем же еще это может быть связано?
Хонигвакс явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Не знаю. Я считал, я думал, что это было либо случайным проявлением насилия, либо, возможно, чем-то личным. У нас, конечно, есть определенные проблемы с безопасностью, но ничего подобного в этой связи не было никогда.
– Ваши охранники вооружены?
– Полагаю, да, – ответил Хонигвакс.
– То есть вы допускаете возможность насилия, в ответ на которое возникнет необходимость применения оружия.
– Я полагаю, что наличие оружия является средством сдерживания, – возразил Хонигвакс.
– Позвольте спросить, кого именно?
– Не знаю. Смутьянов, нарушителей порядка.
Санк-Марс улыбнулся. Грех было на такой подставе не подловить собеседника.
– Вооруженных возмутителей порядка? – спросил он.
– Вы знаете, что я имею в виду, – попытался выпутаться Хонигвакс.
– Нет, не знаю. – Санк-Марс глубоко вздохнул, потом неожиданно сказал: – У меня есть некоторые соображения по поводу более рационального использования вашего серого жеребца – второго скакуна. Он будет великолепен на охоте, там он сам сможет регулировать аллюр и прекрасно использовать скорость в рывке. У меня даже есть на примете покупатель на него. Но вам понадобится замена. И снова совпадение! У меня есть великолепная кобылка-четырехлетка, достойная лишь такого замечательного наездника, как вы.
– Так вот вы о чем, – дошло до Хонигвакса. – Вы хотите продать мне лошадь. Я слышал среди любителей лошадей разговоры о том, что с вами надо держать ухо востро.
– Все в мире, сэр, это своего рода торговля лошадьми. Вы ведь ученый?
– Я получил соответствующее образование, но со временем сфера моей деятельности изменилась.
– В каком направлении?
– Еще когда я начинал работу, меня постигло разочарование в том, как медленно развиваются исследования – и как мало на них выделяется средств. Поэтому позже я стал заниматься именно этим аспектом исследовательской деятельности. – По ходу объяснения речь его становилась все более быстрой, он оживлялся, когда говорил о себе. – Прошли годы, но к своим исследованиям я так и не вернулся.
– Понятно. – Санк-Марс встал и прошелся по кабинету, восхищаясь выставленными там спортивными призами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129