Мне думается, Эмиль, вам следовало бы позвонить супруге и сказать ей, что сегодня вы домой не приедете. Все дороги занесло, очень силен северный ветер. Света на трассе никакого. Так что вам было бы лучше остаться в этой дыре вместе с поправшим традиции священником, ударившим с вами по виски.
– Разве вы попрали традиции тем, что вам захотелось поддать по маленькой?
Священник поднял стопку и подмигнул гостю.
Санк-Марс кивнул.
– И чем же мы займемся? – спокойно спросил он.
Отец Режан улыбнулся.
– А займемся мы, Эмиль, жутким делом. Либо я вас исповедую, либо – еще лучше или, пожалуй, еще страшнее – мы посидим здесь на моей кухоньке, тяпнем еще по маленькой и поболтаем. Вы поведаете мне о бездонных безднах зла, творящегося в нашем мире.
– С этим, пожалуй, выйдет закавыка – я еще не дошел до дна бездны.
– Эмиль, телефон на стене.
Когда Санк-Марс встал и прошел к телефону через небольшую кухню, он сам поразился тому, насколько был измотан. Сандра отнеслась к его звонку с пониманием, даже обрадовалась, что он не сядет за руль в такую непогоду. Она еще раньше посоветовала ему остаться на ночь у отца.
Когда он снова сел за стол, бутылка виски стояла между ним и отцом Режаном. Санк-Марс налил себе полную стопку, залпом выпил и снова налил, не обделив на этот раз и хозяина.
– Меня, отец мой, очень достают убийцы, наркоторговцы, бандиты, все они путают мне карты.
– Как это, Эмиль?
– Они, мерзавцы, подрывают мою веру в справедливость. У людей из всех слоев общества недостает смелости. А бандиты учат меня ненависти.
– Такая у них работа, Эмиль. Весь вопрос в том, какая работа у вас?
Мужчины одновременно опрокинули стопки, и на этот раз хозяин налил гостю.
Вопрос, заданный отцом Режаном, был сложнее, чем сам он мог предположить. В разные периоды жизни Санк-Марс мог отделаться избитой формулировкой вроде «моя работа – бороться с ними» или еще более прагматической «сажать их в тюрьму». Но время опровергло очевидность однозначных выводов.
– Конечно, если иметь в виду, – добавил отец Режан, пытаясь его подбодрить, – что вы – романтик.
– Я так думаю, – вздохнул Санк-Марс, – что работа моя прозаична. Она кажется мне лишенной вдохновения. Но если собрать воедино мой опыт, успехи, поражения, наблюдения и идеалы, перемешать их и перетереть в порошок, получится именно то, что я способен сварганить. Все это звучит немножко наивно и прямолинейно, даже как-то глупо.
– И каков же вывод?
– Блюдо получилось таким, какое есть.
Оба согласно кивнули и улыбнулись друг другу. Им было хорошо вместе в этот поздний час после пропущенных стопок.
– Эмиль, – сказал священник, – в гостиной у меня еще кое-что осталось. И кресла к тому же там удобнее. Не перебраться ли нам туда?
– Да, – заметил Санк-Марс, – вы, несомненно, пьющий священник.
– Вы правы. Нынешней ночью в этом сомнений быть не может, – улыбнулся отец Режан.
Два дня спустя, вторник, 1 февраля 1999 г.
Камилла Шокет не стала выключать двигатель своей «Мазды-626», чтобы продолжала работать печка, и строго велела семилетней дочке оставаться на заднем сиденье. Кассета в магнитофоне продолжала неустанно прокручивать любимые детские песни девочки, еще у Кэрол были две куклы, которых можно было раздевать и одевать, и любимый плюшевый медвежонок. Камилла тем временем пошла в ресторан, где ее уже ждал Вернер Хонигвакс.
Потягивая кофе за угловым столиком, он делал вид, что ему донельзя противно находиться в этом заведении, и каждый раз, когда ему на глаза попадался хозяин забегаловки, он хмурил брови. Он все время нервически подергивался, как будто пытался себя сдержать. Камилла догадалась, что его сильно раздражало то, что он был слишком хорошо одет для такой рыгаловки. Когда она подошла, он буркнул:
– Почему ты решила встретиться именно здесь?
– Ты что, увидел тут знакомых?
– Если б даже и увидел, не подал бы вида. И потом, мои знакомые в таких заведениях не появляются.
– Вот поэтому, Винер, мы встретились с тобой именно здесь.
– Не называй меня так на людях. И вообще, прекрати ко мне так обращаться.
– Никто меня здесь не услышит. Это еще одна причина, Винер, по которой мы здесь.
В ресторане не было обычных автоматических проигрывателей, в которых за четвертак можно было поставить пластинку, зато кто-то на всю катушку врубил радиостанцию, передававшую старые шлягеры. Перед тем как сесть напротив него за столик, Камилла развязала красный шарфик и расстегнула куртку. Она взглядом подозвала официантку, колдовавшую над кофеваркой.
– Вот что я у вас попрошу: принесите-ка мне горячий сэндвич с сыром, ладно? Нет, лучше два. Один на вынос.
– А мне сэндвич с ветчиной, салатом и помидорами, – попросил официантку Хонигвакс.
Убедившись, что в помещении достаточно тепло, а Хонигвакс оставался в пальто только из омерзения к этой дешевой забегаловке, Камилла вытащила руки из рукавов куртки и бросила ее на спинку стула. Потом собрала шерстяной пушок с голубого кардигана и расправила воротничок белой блузки. Ей доставляло удовольствие испытывать терпение мужчин. Помытарив таким образом собеседника, она сказала:
– Ну что там у нас?
Хонигвакс подался вперед и тихо спросил:
– Ты говорила с Люси?
– Я не очень уверена, что она хочет со мной разговаривать.
– Мне это не нравится, – пробурчал он. – В воскресенье она уже говорила с Энди. В понедельник не вышла на работу в «Хиллер-Ларджент». Как ей удалось обо всем узнать? Ей надо было распределять дозы, давать лекарства и ехать дальше. Она должна была оказаться в другом городе до того, как людям становилось хуже, а потом вернуться домой, так ничего и не заподозрив. Ведь мы планировали все сделать так, чтобы она ни о чем не догадалась. Тогда она никогда не стала бы задавать вопросы. Больше мы ее никуда посылать не собирались. Люси не должна была ни о чем узнать.
– Ей протрепался Энди Стетлер.
– Ты точно это знаешь?
Камилла пожала плечами. Она была гораздо спокойнее, чем он, и ей это нравилось.
– Руку даю на отсечение, это он.
Хонигвакс покачал головой.
– Этого не может быть. Только не Энди.
Теперь вперед подалась Камилла, чтобы высказать ему, что она по этому поводу думает.
– Энди позвонил из Балтимора, когда я была еще в Нью-Йорке. Хотел, чтобы я ему выложила все последние новости. А что мне было ему рассказывать? Я знала, что он в курсе, только еще не выяснил то, что уже было известно мне. Так что мне пришлось ему обо всем рассказать. Я должна была ему сообщить, что наши испытуемые мрут один за другим.
Вернер Хонигвакс задрал подбородок и откинулся на спинку стула, как будто хотел защититься от ее наезда.
– Я здесь чего-то недопонимаю. Почему ты должна была ему обо всем рассказывать?
– Винер, хватит тебе дурачком прикидываться, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Разве вы попрали традиции тем, что вам захотелось поддать по маленькой?
Священник поднял стопку и подмигнул гостю.
Санк-Марс кивнул.
– И чем же мы займемся? – спокойно спросил он.
Отец Режан улыбнулся.
– А займемся мы, Эмиль, жутким делом. Либо я вас исповедую, либо – еще лучше или, пожалуй, еще страшнее – мы посидим здесь на моей кухоньке, тяпнем еще по маленькой и поболтаем. Вы поведаете мне о бездонных безднах зла, творящегося в нашем мире.
– С этим, пожалуй, выйдет закавыка – я еще не дошел до дна бездны.
– Эмиль, телефон на стене.
Когда Санк-Марс встал и прошел к телефону через небольшую кухню, он сам поразился тому, насколько был измотан. Сандра отнеслась к его звонку с пониманием, даже обрадовалась, что он не сядет за руль в такую непогоду. Она еще раньше посоветовала ему остаться на ночь у отца.
Когда он снова сел за стол, бутылка виски стояла между ним и отцом Режаном. Санк-Марс налил себе полную стопку, залпом выпил и снова налил, не обделив на этот раз и хозяина.
– Меня, отец мой, очень достают убийцы, наркоторговцы, бандиты, все они путают мне карты.
– Как это, Эмиль?
– Они, мерзавцы, подрывают мою веру в справедливость. У людей из всех слоев общества недостает смелости. А бандиты учат меня ненависти.
– Такая у них работа, Эмиль. Весь вопрос в том, какая работа у вас?
Мужчины одновременно опрокинули стопки, и на этот раз хозяин налил гостю.
Вопрос, заданный отцом Режаном, был сложнее, чем сам он мог предположить. В разные периоды жизни Санк-Марс мог отделаться избитой формулировкой вроде «моя работа – бороться с ними» или еще более прагматической «сажать их в тюрьму». Но время опровергло очевидность однозначных выводов.
– Конечно, если иметь в виду, – добавил отец Режан, пытаясь его подбодрить, – что вы – романтик.
– Я так думаю, – вздохнул Санк-Марс, – что работа моя прозаична. Она кажется мне лишенной вдохновения. Но если собрать воедино мой опыт, успехи, поражения, наблюдения и идеалы, перемешать их и перетереть в порошок, получится именно то, что я способен сварганить. Все это звучит немножко наивно и прямолинейно, даже как-то глупо.
– И каков же вывод?
– Блюдо получилось таким, какое есть.
Оба согласно кивнули и улыбнулись друг другу. Им было хорошо вместе в этот поздний час после пропущенных стопок.
– Эмиль, – сказал священник, – в гостиной у меня еще кое-что осталось. И кресла к тому же там удобнее. Не перебраться ли нам туда?
– Да, – заметил Санк-Марс, – вы, несомненно, пьющий священник.
– Вы правы. Нынешней ночью в этом сомнений быть не может, – улыбнулся отец Режан.
Два дня спустя, вторник, 1 февраля 1999 г.
Камилла Шокет не стала выключать двигатель своей «Мазды-626», чтобы продолжала работать печка, и строго велела семилетней дочке оставаться на заднем сиденье. Кассета в магнитофоне продолжала неустанно прокручивать любимые детские песни девочки, еще у Кэрол были две куклы, которых можно было раздевать и одевать, и любимый плюшевый медвежонок. Камилла тем временем пошла в ресторан, где ее уже ждал Вернер Хонигвакс.
Потягивая кофе за угловым столиком, он делал вид, что ему донельзя противно находиться в этом заведении, и каждый раз, когда ему на глаза попадался хозяин забегаловки, он хмурил брови. Он все время нервически подергивался, как будто пытался себя сдержать. Камилла догадалась, что его сильно раздражало то, что он был слишком хорошо одет для такой рыгаловки. Когда она подошла, он буркнул:
– Почему ты решила встретиться именно здесь?
– Ты что, увидел тут знакомых?
– Если б даже и увидел, не подал бы вида. И потом, мои знакомые в таких заведениях не появляются.
– Вот поэтому, Винер, мы встретились с тобой именно здесь.
– Не называй меня так на людях. И вообще, прекрати ко мне так обращаться.
– Никто меня здесь не услышит. Это еще одна причина, Винер, по которой мы здесь.
В ресторане не было обычных автоматических проигрывателей, в которых за четвертак можно было поставить пластинку, зато кто-то на всю катушку врубил радиостанцию, передававшую старые шлягеры. Перед тем как сесть напротив него за столик, Камилла развязала красный шарфик и расстегнула куртку. Она взглядом подозвала официантку, колдовавшую над кофеваркой.
– Вот что я у вас попрошу: принесите-ка мне горячий сэндвич с сыром, ладно? Нет, лучше два. Один на вынос.
– А мне сэндвич с ветчиной, салатом и помидорами, – попросил официантку Хонигвакс.
Убедившись, что в помещении достаточно тепло, а Хонигвакс оставался в пальто только из омерзения к этой дешевой забегаловке, Камилла вытащила руки из рукавов куртки и бросила ее на спинку стула. Потом собрала шерстяной пушок с голубого кардигана и расправила воротничок белой блузки. Ей доставляло удовольствие испытывать терпение мужчин. Помытарив таким образом собеседника, она сказала:
– Ну что там у нас?
Хонигвакс подался вперед и тихо спросил:
– Ты говорила с Люси?
– Я не очень уверена, что она хочет со мной разговаривать.
– Мне это не нравится, – пробурчал он. – В воскресенье она уже говорила с Энди. В понедельник не вышла на работу в «Хиллер-Ларджент». Как ей удалось обо всем узнать? Ей надо было распределять дозы, давать лекарства и ехать дальше. Она должна была оказаться в другом городе до того, как людям становилось хуже, а потом вернуться домой, так ничего и не заподозрив. Ведь мы планировали все сделать так, чтобы она ни о чем не догадалась. Тогда она никогда не стала бы задавать вопросы. Больше мы ее никуда посылать не собирались. Люси не должна была ни о чем узнать.
– Ей протрепался Энди Стетлер.
– Ты точно это знаешь?
Камилла пожала плечами. Она была гораздо спокойнее, чем он, и ей это нравилось.
– Руку даю на отсечение, это он.
Хонигвакс покачал головой.
– Этого не может быть. Только не Энди.
Теперь вперед подалась Камилла, чтобы высказать ему, что она по этому поводу думает.
– Энди позвонил из Балтимора, когда я была еще в Нью-Йорке. Хотел, чтобы я ему выложила все последние новости. А что мне было ему рассказывать? Я знала, что он в курсе, только еще не выяснил то, что уже было известно мне. Так что мне пришлось ему обо всем рассказать. Я должна была ему сообщить, что наши испытуемые мрут один за другим.
Вернер Хонигвакс задрал подбородок и откинулся на спинку стула, как будто хотел защититься от ее наезда.
– Я здесь чего-то недопонимаю. Почему ты должна была ему обо всем рассказывать?
– Винер, хватит тебе дурачком прикидываться, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129