Волосы длинные. Я слышал, женщины от него были без ума. Что-то, Билл, у меня здесь концы с концами не сходятся. Как мог двадцативосьмилетний патлатый бабник возглавлять службу безопасности такой конторы, как эта? Откуда он вылупился? Где этот пацан успел набраться опыта? Почему именно он, а не кто-то из этих двух отморозков, например, хотя у них на рожах написано, что они – тупые жертвы аборта?
– Вопросы по существу, одобрительно сказал Мэтерз.
– Мне нужны ответы по существу этих вопросов.
Подойдя к машине, они чуть не столкнулись, потому что каждый собирался занять водительское место. Санк-Марс, вспомнив, что одолжил свой джип медикам, обошел машину и остановился у пассажирской дверцы, подождав, пока напарник сядет в машину и откроет ее, потом устроился на переднем сиденье.
– Куда едем? – спросил Мэтерз.
– В «Хиллер-Ларджент Глобал», – ответил Санк-Марс. – Теперь ты пойдешь со мной. Хоть в чем-то будет от тебя прок.
Как только они выехали со стоянки, заверещал мобильник Мэтерза. Он вынул его из кармана куртки, держа вторую руку на руле. Выслушав сообщение, он убрал телефон и сказал Санк-Марсу:
– «Хиллер-Ларджент» подождет. Мы едем в старый Монреаль.
– Зачем?
– ОМОН оцепил там квартал. Мы нашли ковер, Эмиль.
– В который была завернута та девушка? Уже?
– С пятнами крови, – подтвердил Мэтерз, – его выкинули в переулке. От него тянется кровавый след.
– Черт бы их побрал, Билл! У тебя есть в машине красная мигалка?
Мэтерз вздохнул, потому что этот вопрос повторялся в несчетный раз.
– Это личная машина, Эмиль. Она не предназначена для использования в служебных целях. На личных машинах запрещено использовать мигалки и сирену.
– Так что, у тебя и сирены нет? Черт, Билл, полицейский ты или нет?! А теперь притопи педаль. Давай! Только не разбей тачку. Мы, напарник, идем по кровавому следу. Разве можно желать большего?
Глава 11
Кровавый след
Немного позже, понедельник, 14 февраля 1999 г.
Будущий город Монреаль уже существовал за девять лет до того, как «Мэйфлауэр» вошел в гавань Плимута. На его месте раскинулась меховая фактория, основанная французским путешественником и исследователем Самюэлем де Шампленом. Он хотел сделать остров центром торговли бобровыми шкурками с племенами гуронов, обитавшими к западу, и вместе с тем отогнать ирокезов достаточно далеко на юг, чтобы те не могли грабить торговые пути или вредить, нападая с флангов. Сам того не понимая, он тем самым внес свою лепту в развитие географии и местных племен, наметив еще не определившуюся границу между Канадой и Соединенными Штатами. Шамплен хотел, чтобы кровь гуронов смешалась с кровью французов и возникла новая нация. Индейцы отвергли эту идею, хотя отдельные союзы двух рас были достаточно распространены в обществе. Первое поселение на острове не сохранилось, но около тридцати лет спустя, в 1642 году, из Франции прибыла новая волна переселенцев, которыми теперь двигали далекие от коммерции интересы, причем этой второй волне искателей приключений удалось закрепиться здесь навсегда.
Ни корысть, ни алчность, ни бобровые шкурки не представляли для основателей нового поселения непосредственного интереса. Теперь пришельцы обосновывались здесь всерьез и надолго. Как и в Плимуте, лежащем к югу, где упорно делали свое дело пилигримы, их поступки определялись благочестивыми и суровыми целями. Поэтому с самого начала существования еще не родившегося города интересы его создателей противоречиво вращались вокруг религии и торговли.
Истоки старого Монреаля восходят ко времени основания второго французского поселения на заливном лугу, раскинувшемся на берегу реки рядом с портом. Миссию по созданию общины в Новом Свете возложило на себя тайное католическое общество под названием «Орден Святого причастия», известное своим богатством и привилегиями членов. С особой страстностью орден взялся за обращение на путь истинной веры язычников и еретиков – перед членами этой организации открылась неслыханная возможность обратить население целого континента. Такому искушению они не могли противостоять. Во Франции было создано Общество господ для обращения дикарей в Новой Франции на острове Монреаль, рекрутировавшее для этой цели и мужчин, и женщин. В итоге через Атлантику сюда переправилась группа воинов и святых, тружеников и неудачников, решивших обосноваться среди ирокезов на острове Монреаль.
Причалив к берегу, они первым делом возвели алтарь, на который сестра милосердия всей группы поставила стеклянную вазу, где мельтешили пойманные заранее светлячки. Ваза светилась и переливалась огоньками в сумерках уходившего дня, и это событие, видимо, определило склонность города к поэтическому самовыражению в те опасные и тревожные времена. Тогда же возникла напряженность в отношениях между религиозными орденами и торговцами, между тайными обществами и хоть и не диким, но трудноуправляемым населением, которое непросто было обратить хоть в какую-то веру.
С тех пор, по сути дела, мало что изменилось, думал Санк-Марс, пока они с Мэтерзом неслись в старый город. Именно в этой части Монреаля лучше всего прослеживалось его европейское наследие. Старые каменные дома зимой стойко переносили все капризы морозной стихии. Узкие улочки с выложенными булыжником мостовыми были проложены задолго до появления автомобилей. Арки, ведущие во дворы приземистых домов, детали очень высокими, чтобы всадники и пассажиры конных экипажей могли в них проехать, не склоняя головы. Огромные пространства Нового Света не вдохновляли архитекторов того времени на экономию пространства, гораздо важнее для них была потребность в тепле и защите как от холодного зимнего ненастья, так и от местных племен, постоянно совершавших набеги на окрестные земли. Прелесть старого города здесь особенно заметна в холодное зимнее утро, когда кажется, что сама погода подчеркивает роль и значение этого уголка Монреаля в истории города.
В наше время конфликт между добродетелью и корыстью разгорелся с новой силой между политикой и коммерцией. Тайное соперничество религиозных сект уступило место шумихе, поднятой вокруг квебекского национализма, который отнюдь не способствовал экономическому подъему провинции. Иногда, по крайней мере в отношении меньшинств, историческое обращение дикарей в истинную веру находит своих глашатаев в образе политиков, которые не могут пережить тот факт, что этнические общины смотрят на положение вещей не их глазами. Чем больше ситуация меняется, тем становится яснее, что по сути она остается неизменной, причем, по мнению Эмиля Санк-Марса, с особой силой это проявляется, когда речь заходит о тайных обществах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Вопросы по существу, одобрительно сказал Мэтерз.
– Мне нужны ответы по существу этих вопросов.
Подойдя к машине, они чуть не столкнулись, потому что каждый собирался занять водительское место. Санк-Марс, вспомнив, что одолжил свой джип медикам, обошел машину и остановился у пассажирской дверцы, подождав, пока напарник сядет в машину и откроет ее, потом устроился на переднем сиденье.
– Куда едем? – спросил Мэтерз.
– В «Хиллер-Ларджент Глобал», – ответил Санк-Марс. – Теперь ты пойдешь со мной. Хоть в чем-то будет от тебя прок.
Как только они выехали со стоянки, заверещал мобильник Мэтерза. Он вынул его из кармана куртки, держа вторую руку на руле. Выслушав сообщение, он убрал телефон и сказал Санк-Марсу:
– «Хиллер-Ларджент» подождет. Мы едем в старый Монреаль.
– Зачем?
– ОМОН оцепил там квартал. Мы нашли ковер, Эмиль.
– В который была завернута та девушка? Уже?
– С пятнами крови, – подтвердил Мэтерз, – его выкинули в переулке. От него тянется кровавый след.
– Черт бы их побрал, Билл! У тебя есть в машине красная мигалка?
Мэтерз вздохнул, потому что этот вопрос повторялся в несчетный раз.
– Это личная машина, Эмиль. Она не предназначена для использования в служебных целях. На личных машинах запрещено использовать мигалки и сирену.
– Так что, у тебя и сирены нет? Черт, Билл, полицейский ты или нет?! А теперь притопи педаль. Давай! Только не разбей тачку. Мы, напарник, идем по кровавому следу. Разве можно желать большего?
Глава 11
Кровавый след
Немного позже, понедельник, 14 февраля 1999 г.
Будущий город Монреаль уже существовал за девять лет до того, как «Мэйфлауэр» вошел в гавань Плимута. На его месте раскинулась меховая фактория, основанная французским путешественником и исследователем Самюэлем де Шампленом. Он хотел сделать остров центром торговли бобровыми шкурками с племенами гуронов, обитавшими к западу, и вместе с тем отогнать ирокезов достаточно далеко на юг, чтобы те не могли грабить торговые пути или вредить, нападая с флангов. Сам того не понимая, он тем самым внес свою лепту в развитие географии и местных племен, наметив еще не определившуюся границу между Канадой и Соединенными Штатами. Шамплен хотел, чтобы кровь гуронов смешалась с кровью французов и возникла новая нация. Индейцы отвергли эту идею, хотя отдельные союзы двух рас были достаточно распространены в обществе. Первое поселение на острове не сохранилось, но около тридцати лет спустя, в 1642 году, из Франции прибыла новая волна переселенцев, которыми теперь двигали далекие от коммерции интересы, причем этой второй волне искателей приключений удалось закрепиться здесь навсегда.
Ни корысть, ни алчность, ни бобровые шкурки не представляли для основателей нового поселения непосредственного интереса. Теперь пришельцы обосновывались здесь всерьез и надолго. Как и в Плимуте, лежащем к югу, где упорно делали свое дело пилигримы, их поступки определялись благочестивыми и суровыми целями. Поэтому с самого начала существования еще не родившегося города интересы его создателей противоречиво вращались вокруг религии и торговли.
Истоки старого Монреаля восходят ко времени основания второго французского поселения на заливном лугу, раскинувшемся на берегу реки рядом с портом. Миссию по созданию общины в Новом Свете возложило на себя тайное католическое общество под названием «Орден Святого причастия», известное своим богатством и привилегиями членов. С особой страстностью орден взялся за обращение на путь истинной веры язычников и еретиков – перед членами этой организации открылась неслыханная возможность обратить население целого континента. Такому искушению они не могли противостоять. Во Франции было создано Общество господ для обращения дикарей в Новой Франции на острове Монреаль, рекрутировавшее для этой цели и мужчин, и женщин. В итоге через Атлантику сюда переправилась группа воинов и святых, тружеников и неудачников, решивших обосноваться среди ирокезов на острове Монреаль.
Причалив к берегу, они первым делом возвели алтарь, на который сестра милосердия всей группы поставила стеклянную вазу, где мельтешили пойманные заранее светлячки. Ваза светилась и переливалась огоньками в сумерках уходившего дня, и это событие, видимо, определило склонность города к поэтическому самовыражению в те опасные и тревожные времена. Тогда же возникла напряженность в отношениях между религиозными орденами и торговцами, между тайными обществами и хоть и не диким, но трудноуправляемым населением, которое непросто было обратить хоть в какую-то веру.
С тех пор, по сути дела, мало что изменилось, думал Санк-Марс, пока они с Мэтерзом неслись в старый город. Именно в этой части Монреаля лучше всего прослеживалось его европейское наследие. Старые каменные дома зимой стойко переносили все капризы морозной стихии. Узкие улочки с выложенными булыжником мостовыми были проложены задолго до появления автомобилей. Арки, ведущие во дворы приземистых домов, детали очень высокими, чтобы всадники и пассажиры конных экипажей могли в них проехать, не склоняя головы. Огромные пространства Нового Света не вдохновляли архитекторов того времени на экономию пространства, гораздо важнее для них была потребность в тепле и защите как от холодного зимнего ненастья, так и от местных племен, постоянно совершавших набеги на окрестные земли. Прелесть старого города здесь особенно заметна в холодное зимнее утро, когда кажется, что сама погода подчеркивает роль и значение этого уголка Монреаля в истории города.
В наше время конфликт между добродетелью и корыстью разгорелся с новой силой между политикой и коммерцией. Тайное соперничество религиозных сект уступило место шумихе, поднятой вокруг квебекского национализма, который отнюдь не способствовал экономическому подъему провинции. Иногда, по крайней мере в отношении меньшинств, историческое обращение дикарей в истинную веру находит своих глашатаев в образе политиков, которые не могут пережить тот факт, что этнические общины смотрят на положение вещей не их глазами. Чем больше ситуация меняется, тем становится яснее, что по сути она остается неизменной, причем, по мнению Эмиля Санк-Марса, с особой силой это проявляется, когда речь заходит о тайных обществах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129