- А почему Говорящий не боится?
С момента атаки кзин постоянно был чем-то занят: осматривал
вооружение, старься приблизительно рассчитать их курс, время от времени
отдавал короткие, ясные распоряжения.
- Я думаю, что он вне себя от ужаса. Помнишь как он реагировал на
розетту кукольников? Он смертельно испуган, но ни за что не позволит,
чтобы Несс догадался об этом.
Тила покачала головой.
- Не понимаю, ничего не понимаю! Почему все боятся, а я - нет?
Любовь и жалость пронзили Луиса такой острой иглой, что он едва не
застонал.
- Несс был в чем-то прав, - постарался он объяснить. - До сих пор с
тобой не случалось ничего плохого, правда? Тебе слишком везет, чтобы такое
случилось. Мы боимся боли, но ты этого не понимаешь, ибо никогда ее не
испытывала.
- Это безумие! Действительно, я никогда не ломала ноги или чего-то в
этом роде, но это же не какая-то парапсихическая сила!
- Нет, счастье - не парапсихическая сила. Счастье - это статистика, а
ты - математическая абстракция. Было бы странно, если бы среди сорока трех
миллиардов людей Несс не нашел бы никого вроде тебя. Знаешь, что он
сделал? Выделил группу людей, потомков тех, кто выигрывал в Лотерею Жизни.
Якобы их были тысячи, но держу пари, что если бы среди этих тысяч он не
нашел того, кого искал, то начал бы поиски в гораздо большей группе, среди
тех, которые могли похвалиться меньшим количеством предков-счастливцев.
Думаю, ух были бы десятки миллионов.
- Но что он искал?
- Скорее "кого". Тебя. Он изучил эти несколько тысяч людей и начал
постепенно их отбрасывать. Этот ребенком сломал себе палец. Этот часто
ввязывается в драки и всегда бывает бит. У той - неприятности с психикой.
Тот был испытателем новых моделей космических кораблей и отдавил себе
ноготь. Понимаешь? С тобой никогда не случалось ничего подобного.
Независимо от того, сколько раз ты роняла кусок хлеба, он всегда падал
маслом вверх.
- Значит, все зависит от теории вероятности... - задумчиво сказала
Тила. - Но, Луис, что-то тут не так. Например, я вовсе не всегда
выигрывала в рулетку.
- Но никогда и не проигрывала помногу.
- Ну... Нет.
- Это и имел в виду Несс.
- Значит, по-твоему, я какой-то невероятный неудачник...
- Ненис! Как раз наоборот! Несс отбрасывал одного за другим тех
кандидатов, которым что-то не удавалось и, наконец, попал на тебя. Он
думает, что нашел исключение, в соответствии с которым можно установить
новые принципы, а я утверждаю, что он просто добрался до самой дальней
точки совершенно обычной кривой. Теория вероятности утверждает, что ты
существуешь. Утверждает она и то, что когда ты в очередной раз бросишь
вверх монету, то, как все прочие, будешь иметь равные шансы на выигрыш и
проигрыш. У счастья нет памяти.
Тила села с громким вздохом.
- Что ж, я действительно оказалась невероятной счастливицей. Бедный
Несс, он обманулся во мне.
- Это пойдет ему на пользу.
Уголки ее губ подозрительно задрожали.
- Мы можем это проверить прямо сейчас.
- Что?
- Закажи бутерброд с маслом. Побросаем.
Черный прямоугольник был чернее самой черной темноты, с большим
трудом получаемой во время лабораторных экспериментов. Один его угол
слегка закрывал голубую ленту Кольца. Используя его как образец, можно
было дорисовать остальное - чернота на фоне черноты Космоса, отличающаяся
только тем, что в ней не мерцали звезды. Он заслонял уже изрядный кусок
неба и продолжал расти.
Глаза Луиса были закрыты очками из необычайно сильно поляризующего
материала. В тех местах, где на них попадал самый яркий свет, появлялись
черные пятна. Поляризации корпуса было уже недостаточно. Говорящий все
время сидел в рубке и управлял тем, что осталось от корабля. Он тоже надел
очки. Нашли они и два отдельных стекла, каждое с короткой резинкой, и
совместными усилиями надели их на Несса.
Луис видел удаленную на двадцать миллионов миль звезду как черный
диск, окруженный ярко-оранжевой короной. Внутри корабля все сильно
нагрелось, хотя климатизатор работал в максимальном режиме.
Тила открыла дверь кабины, мгновенно захлопнула ее, и через минуту
появилась с очками на глазах.
Прямоугольник был теперь просто чудовищной пустотой, будто кто-то
протер тряпкой часть покрытой белыми точками доски.
Рев климатизатора делал невозможным какой-либо разговор.
Каким образом он избавлялся от тепла, если снаружи горячее, чем
внутри? А он вовсе не избавлялся, сообразил Луис. Он его накапливал.
Где-то внутри климатизатора была маленькая точка с температурой звезды,
растущая с каждой минутой.
Еще один повод для беспокойства.
Черная пустота увеличивалась непрерывно.
Это из-за ее размеров казалось, что они приближаются медленно.
Прямоугольник имел ширину, по крайней мере равную диаметру звезды, то есть
около миллиона миль. Длина его составляла, самое малое, два с половиной
миллиона миль. Они вдруг увидели его истинные размеры. Край его вошел
между ними и солнцем, и воцарилась темнота.
Черный прямоугольник закрывал половину вселенной. Его края, черные на
черном фоне, простирались слишком далеко, чтобы их можно было увидеть.
Часть корабля, находившаяся за кабинами, была раскалена добела - это
климатизатор избавлялся от накопленного тепла. Луис, как будто очнувшись
от дурного сна, повернулся к чудовищному прямоугольнику.
Вой климатизатора внезапно смолк, оставив после себя звон в ушах.
- Но... - неуверенно сказала Тила.
В дверях рубки появился Говорящий с Животными.
- Жаль, что от телескопа остался только экран, - сказал он. - Он мог
бы многое показать.
- Что, например? - крикнул Луис, забыв, что в корабле тихо.
- Например то, почему прямоугольники движутся со скоростью большей,
чем орбитальная. Действительно ли это генераторы энергии? Что удерживает
их в одинаковом положении? Если бы действовал телескоп, мы могли бы
получить ответы на все вопросы, которые задал этот пожиратель листьев.
- Мы упадем на звезду.
- Разумеется, нет. Ведь я уже говорил. Полчаса мы будем лететь в тени
этого прямоугольника, а потом пройдем между Солнцем и следующим
прямоугольником. Если станет слишком жарко, можно будет выключить
статическое поле.
Снова вернулась звенящая тишина. Прямоугольник был теперь
бесформенным, безграничным полем идеальной полноты. Человеческий глаз был
не в силах выделить из идеальной черноты никаких деталей.
Через некоторое время на них снова обрушился ливень солнечного света,
и вскоре после этого завыл климатизатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
С момента атаки кзин постоянно был чем-то занят: осматривал
вооружение, старься приблизительно рассчитать их курс, время от времени
отдавал короткие, ясные распоряжения.
- Я думаю, что он вне себя от ужаса. Помнишь как он реагировал на
розетту кукольников? Он смертельно испуган, но ни за что не позволит,
чтобы Несс догадался об этом.
Тила покачала головой.
- Не понимаю, ничего не понимаю! Почему все боятся, а я - нет?
Любовь и жалость пронзили Луиса такой острой иглой, что он едва не
застонал.
- Несс был в чем-то прав, - постарался он объяснить. - До сих пор с
тобой не случалось ничего плохого, правда? Тебе слишком везет, чтобы такое
случилось. Мы боимся боли, но ты этого не понимаешь, ибо никогда ее не
испытывала.
- Это безумие! Действительно, я никогда не ломала ноги или чего-то в
этом роде, но это же не какая-то парапсихическая сила!
- Нет, счастье - не парапсихическая сила. Счастье - это статистика, а
ты - математическая абстракция. Было бы странно, если бы среди сорока трех
миллиардов людей Несс не нашел бы никого вроде тебя. Знаешь, что он
сделал? Выделил группу людей, потомков тех, кто выигрывал в Лотерею Жизни.
Якобы их были тысячи, но держу пари, что если бы среди этих тысяч он не
нашел того, кого искал, то начал бы поиски в гораздо большей группе, среди
тех, которые могли похвалиться меньшим количеством предков-счастливцев.
Думаю, ух были бы десятки миллионов.
- Но что он искал?
- Скорее "кого". Тебя. Он изучил эти несколько тысяч людей и начал
постепенно их отбрасывать. Этот ребенком сломал себе палец. Этот часто
ввязывается в драки и всегда бывает бит. У той - неприятности с психикой.
Тот был испытателем новых моделей космических кораблей и отдавил себе
ноготь. Понимаешь? С тобой никогда не случалось ничего подобного.
Независимо от того, сколько раз ты роняла кусок хлеба, он всегда падал
маслом вверх.
- Значит, все зависит от теории вероятности... - задумчиво сказала
Тила. - Но, Луис, что-то тут не так. Например, я вовсе не всегда
выигрывала в рулетку.
- Но никогда и не проигрывала помногу.
- Ну... Нет.
- Это и имел в виду Несс.
- Значит, по-твоему, я какой-то невероятный неудачник...
- Ненис! Как раз наоборот! Несс отбрасывал одного за другим тех
кандидатов, которым что-то не удавалось и, наконец, попал на тебя. Он
думает, что нашел исключение, в соответствии с которым можно установить
новые принципы, а я утверждаю, что он просто добрался до самой дальней
точки совершенно обычной кривой. Теория вероятности утверждает, что ты
существуешь. Утверждает она и то, что когда ты в очередной раз бросишь
вверх монету, то, как все прочие, будешь иметь равные шансы на выигрыш и
проигрыш. У счастья нет памяти.
Тила села с громким вздохом.
- Что ж, я действительно оказалась невероятной счастливицей. Бедный
Несс, он обманулся во мне.
- Это пойдет ему на пользу.
Уголки ее губ подозрительно задрожали.
- Мы можем это проверить прямо сейчас.
- Что?
- Закажи бутерброд с маслом. Побросаем.
Черный прямоугольник был чернее самой черной темноты, с большим
трудом получаемой во время лабораторных экспериментов. Один его угол
слегка закрывал голубую ленту Кольца. Используя его как образец, можно
было дорисовать остальное - чернота на фоне черноты Космоса, отличающаяся
только тем, что в ней не мерцали звезды. Он заслонял уже изрядный кусок
неба и продолжал расти.
Глаза Луиса были закрыты очками из необычайно сильно поляризующего
материала. В тех местах, где на них попадал самый яркий свет, появлялись
черные пятна. Поляризации корпуса было уже недостаточно. Говорящий все
время сидел в рубке и управлял тем, что осталось от корабля. Он тоже надел
очки. Нашли они и два отдельных стекла, каждое с короткой резинкой, и
совместными усилиями надели их на Несса.
Луис видел удаленную на двадцать миллионов миль звезду как черный
диск, окруженный ярко-оранжевой короной. Внутри корабля все сильно
нагрелось, хотя климатизатор работал в максимальном режиме.
Тила открыла дверь кабины, мгновенно захлопнула ее, и через минуту
появилась с очками на глазах.
Прямоугольник был теперь просто чудовищной пустотой, будто кто-то
протер тряпкой часть покрытой белыми точками доски.
Рев климатизатора делал невозможным какой-либо разговор.
Каким образом он избавлялся от тепла, если снаружи горячее, чем
внутри? А он вовсе не избавлялся, сообразил Луис. Он его накапливал.
Где-то внутри климатизатора была маленькая точка с температурой звезды,
растущая с каждой минутой.
Еще один повод для беспокойства.
Черная пустота увеличивалась непрерывно.
Это из-за ее размеров казалось, что они приближаются медленно.
Прямоугольник имел ширину, по крайней мере равную диаметру звезды, то есть
около миллиона миль. Длина его составляла, самое малое, два с половиной
миллиона миль. Они вдруг увидели его истинные размеры. Край его вошел
между ними и солнцем, и воцарилась темнота.
Черный прямоугольник закрывал половину вселенной. Его края, черные на
черном фоне, простирались слишком далеко, чтобы их можно было увидеть.
Часть корабля, находившаяся за кабинами, была раскалена добела - это
климатизатор избавлялся от накопленного тепла. Луис, как будто очнувшись
от дурного сна, повернулся к чудовищному прямоугольнику.
Вой климатизатора внезапно смолк, оставив после себя звон в ушах.
- Но... - неуверенно сказала Тила.
В дверях рубки появился Говорящий с Животными.
- Жаль, что от телескопа остался только экран, - сказал он. - Он мог
бы многое показать.
- Что, например? - крикнул Луис, забыв, что в корабле тихо.
- Например то, почему прямоугольники движутся со скоростью большей,
чем орбитальная. Действительно ли это генераторы энергии? Что удерживает
их в одинаковом положении? Если бы действовал телескоп, мы могли бы
получить ответы на все вопросы, которые задал этот пожиратель листьев.
- Мы упадем на звезду.
- Разумеется, нет. Ведь я уже говорил. Полчаса мы будем лететь в тени
этого прямоугольника, а потом пройдем между Солнцем и следующим
прямоугольником. Если станет слишком жарко, можно будет выключить
статическое поле.
Снова вернулась звенящая тишина. Прямоугольник был теперь
бесформенным, безграничным полем идеальной полноты. Человеческий глаз был
не в силах выделить из идеальной черноты никаких деталей.
Через некоторое время на них снова обрушился ливень солнечного света,
и вскоре после этого завыл климатизатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94