Однако догадывалась, чувствовала всем своим существом, что там, за стеной, происходит нечто ужасное и что ее любимому, ее Анвару, грозит опасность — может быть, смертельная. Она видела, как связали и увели Юнуса и как Усмон Азиз выгнал дехкан... «Убирайтесь, чтобы я не видел ваши поганые рожи!»— это было все, что смогла разобрать Таманно в его хриплом, яростном крике.
Слезы брызнули из ее глаз, и, не помня себя, она пустилась в обратный путь. Ведь это она, она во всем виновата! Из-за нее у них в руках оказался председатель... Звезда ее надежд, ее счастья, так высоко стоявшая еще вчера и согревавшая ее сердце,— неужто закатилась она? Неужто не узнает теперь Таманно лучших дней?
Анвар!—прокричала ее душа, и ее губы беззвучно повторили дорогое имя.
«Если ты есть, о, боже, помоги мне!— взмолилась Таманно.— Защити, помилуй и спаси Анвара! Спаси нашу с ним жизнь!»
Утром, увидев Анвара и Каромата во дворе Усмон Азиза и убедившись, что им грозит беда, она первым делом кинулась к Зарифу Барака. Того не оказалось дома.
«В колхозном саду его найдешь»,— сказала жена бывшего пахлавона.
Таманно побежала в другой дом, заглянула в третий— везде ей отвечали, что хозяин в долине. Отчаяние с новой силой охватило ее. Некому ей помочь; нет никого, кто бы мог вызволить из беды ее любимого! Внезапно она увидела, как по улице, с винтовками через плечо, медленно и важно вышагивают Халил и Ато — так медленно и так важно, словно Нилу с давних пор было их владением.
Она отступила за ворота.
«Изменился Усмон Азиз»,— проговорил, проходя мимо, Ато.
«Если столько лет будешь бродить вдали от родины, и ты изменишься!»— отозвался Халил.
Ато продолжал:
«Подобно волку крови жаждет... От одного его взгляда в дрожь бросает, А еще говорят — чтобы стать настоящим мусульманином, надо постранствовать. Пустые слова».
«На разных людей странствие и влияет по-разному,— сказал Халил.— Но он весьма кстати у нас появился. Всемогущий бог услышал мою мольбу. Усмон Азиз теперь и за меня отомстит потерявшему веру Анвару».
«До сих пор не прошла твоя обида?»
«Нет, друг, никогда из сердца не уйдет. После смерти кости мои помнить будут!»
Так, переговариваясь, они шли по улице, медленно удаляясь от двора, за воротами которого притаилась Таманно.
И эти двое, в негодовании думала она, тоже враги Анвара... Особенно Халил. Что дурного сделал ему Анвар? И винтовки... Где они их взяли? Скорпионы, затаившиеся под циновкой,— вот они кто! Смутные времена, когда человек доподлинно не знает, кто ему враг, а кто — друг... Таманно осторожно вышла из ворот и посмотрела вслед Ато и Халилу. Пуста была улица, по которой, как хозяева, медленно вышагивали они.
Затем они повернули направо, и тотчас смутное волнение овладело Таманно. Очевидная опасность исходила от этих людей, и девушка внезапно решила, что ей непременно надо знать, где они и что замышляют.
Она быстро дошла до поворота и выглянула в проулок. Ато и Халил остановились у двора дедушки Рад- жаба. Сам старик, одной рукой опиравшийся на палку, а другой — о плечо внука, принялся что-то втолковывать им, но Халил в ответ махнул рукой и двинулся дальше. Ато последовал за ним.
«Видала этих проклятых?—спросил дедушка Рад- жаб Таманно, когда она подошла к нему. Губы у него дрожали.— В услужение к Усмон Азизу поступили,— трудно дыша, сказал он.— Теперь с винтовками прогуливаются. Сгореть бы им дотла!»
Таманно беззвучно заплакала.
«Не проливай слезы, дочь моя, а ступай-ка лучше в степь Пойгахджо да найди там председателя. Он, поговаривают, там. Я-то, сама видишь, какой ходок — справа палка, а слева внучек. Девяносто лет—не шутка. Далековато тебе идти, но что же делать — надо! А то, мне кажется, что-то недоброе замыслили они»,
Горло у Таманно сжалось, и она сначала кивнула, а затем с трудом вымолвила:
«Хорошо».
И, кончиком подаренного Анваром платка вытерев глаза, решительно повернула назад.
«Да будет тебе защитой святой Хизр...»,— донесся до ее слуха слабый голос старика, и она мысленно поблагодарила дедушку Раджаба за доброе напутствие.
Вскоре повстречала она трех мальчишек с поникшими головами, бредущих от дома Усмон Азиза. Перебивая друг друга, рассказали они ей, что двое вооруженных дядек загнали в хлев и заперли на замок связанных по рукам и ногам учителя и сына тетушки Соро, что учитель избит и одежда на нем порвана и что Анвар-ака хромает... Учитель им крикнул: не бойтесь! И еще крикнул, чтобы они сказали ребятам, что сегодня уроков не будет.
Таманно погладила по голове самого маленького.
«Правильно сказал ваш учитель: не бойтесь, Завтра снова будете учиться».
Гнев вспыхнул в ее душе. Да как он смеет, этот Усмон Азиз! По какому праву схватил он Анвара и Каромата?! Теперь она уже ничего не страшилась и готова была броситься во двор Усмон Азиза и там прямо ему в лицо сказать... а еще лучше: вцепиться ему в бороду... Постой, одернула она себя. Это не выход. Остановившись, она минуту-другую с ненавистью глядела на двустворчатые, с высокой аркой ворота, ведущие во двор Усмон Азиза, а затем быстро зашагала в сторону Пойгахджо.
Слабо пригревало солнце, но холодный ветер доносил запах снегов, лежащих на вершинах горы Хафтсар. Таманно была в одном бязевом платье — даже камзол не надела она, когда утром выбежала на улицу, увидев Анвара в окружении вооруженных всадников. Она мерзла и, чтобы согреться, прибавила шаг. Главное — дойти до Пойгахджо и сообщить Юнусу о происшедшем.
Если не отдыхать, то часа через три она будет на месте. А обратно вернется с председателем..,
У подножья холмов, то высоких, то низких, но одинаково зеленых, пролегал ее путь. Светило солнце, тянулись вверх яркие цветы и травы, порхали нарядные бабочки, но красота окружающего мира, красота, на которую всегда счастливой болью откликалось ее сердце, теперь не трогала Таманно. Печаль и тревога переполняли ее, и она шла, погруженная в невеселые размышления, ничего не замечая вокруг. Она уже успела довольно много пройти, уже оставила позади не один спуск и подъем, когда, наконец, почувствовала, что ей мешают кауши. Она разулась и взяла их в руки. Тут же она ощутила, что у нее пересохло горло и, остановившись у первой же канавки, выпила две пригоршни мутноватой воды. Бедная матушка, с болью подумала вдруг она. Томится в неизвестности, гадая, куда пропала ее дочь.
Миновав еще несколько холмов и два или три участка красноватой, каменистой, голой земли, Таманно оказалась у начала степи Пойгахджо. Это была широкая равнина, раскинувшаяся во все стороны примерно на полфарсаха и отовсюду стиснутая либо холмами, либо горными отрогами. Здесь, в стране гор, где на вес золота был каждый клочок пригодной под вспашку земли, она казалась степью — широкой, привольной кормилицей-степью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Слезы брызнули из ее глаз, и, не помня себя, она пустилась в обратный путь. Ведь это она, она во всем виновата! Из-за нее у них в руках оказался председатель... Звезда ее надежд, ее счастья, так высоко стоявшая еще вчера и согревавшая ее сердце,— неужто закатилась она? Неужто не узнает теперь Таманно лучших дней?
Анвар!—прокричала ее душа, и ее губы беззвучно повторили дорогое имя.
«Если ты есть, о, боже, помоги мне!— взмолилась Таманно.— Защити, помилуй и спаси Анвара! Спаси нашу с ним жизнь!»
Утром, увидев Анвара и Каромата во дворе Усмон Азиза и убедившись, что им грозит беда, она первым делом кинулась к Зарифу Барака. Того не оказалось дома.
«В колхозном саду его найдешь»,— сказала жена бывшего пахлавона.
Таманно побежала в другой дом, заглянула в третий— везде ей отвечали, что хозяин в долине. Отчаяние с новой силой охватило ее. Некому ей помочь; нет никого, кто бы мог вызволить из беды ее любимого! Внезапно она увидела, как по улице, с винтовками через плечо, медленно и важно вышагивают Халил и Ато — так медленно и так важно, словно Нилу с давних пор было их владением.
Она отступила за ворота.
«Изменился Усмон Азиз»,— проговорил, проходя мимо, Ато.
«Если столько лет будешь бродить вдали от родины, и ты изменишься!»— отозвался Халил.
Ато продолжал:
«Подобно волку крови жаждет... От одного его взгляда в дрожь бросает, А еще говорят — чтобы стать настоящим мусульманином, надо постранствовать. Пустые слова».
«На разных людей странствие и влияет по-разному,— сказал Халил.— Но он весьма кстати у нас появился. Всемогущий бог услышал мою мольбу. Усмон Азиз теперь и за меня отомстит потерявшему веру Анвару».
«До сих пор не прошла твоя обида?»
«Нет, друг, никогда из сердца не уйдет. После смерти кости мои помнить будут!»
Так, переговариваясь, они шли по улице, медленно удаляясь от двора, за воротами которого притаилась Таманно.
И эти двое, в негодовании думала она, тоже враги Анвара... Особенно Халил. Что дурного сделал ему Анвар? И винтовки... Где они их взяли? Скорпионы, затаившиеся под циновкой,— вот они кто! Смутные времена, когда человек доподлинно не знает, кто ему враг, а кто — друг... Таманно осторожно вышла из ворот и посмотрела вслед Ато и Халилу. Пуста была улица, по которой, как хозяева, медленно вышагивали они.
Затем они повернули направо, и тотчас смутное волнение овладело Таманно. Очевидная опасность исходила от этих людей, и девушка внезапно решила, что ей непременно надо знать, где они и что замышляют.
Она быстро дошла до поворота и выглянула в проулок. Ато и Халил остановились у двора дедушки Рад- жаба. Сам старик, одной рукой опиравшийся на палку, а другой — о плечо внука, принялся что-то втолковывать им, но Халил в ответ махнул рукой и двинулся дальше. Ато последовал за ним.
«Видала этих проклятых?—спросил дедушка Рад- жаб Таманно, когда она подошла к нему. Губы у него дрожали.— В услужение к Усмон Азизу поступили,— трудно дыша, сказал он.— Теперь с винтовками прогуливаются. Сгореть бы им дотла!»
Таманно беззвучно заплакала.
«Не проливай слезы, дочь моя, а ступай-ка лучше в степь Пойгахджо да найди там председателя. Он, поговаривают, там. Я-то, сама видишь, какой ходок — справа палка, а слева внучек. Девяносто лет—не шутка. Далековато тебе идти, но что же делать — надо! А то, мне кажется, что-то недоброе замыслили они»,
Горло у Таманно сжалось, и она сначала кивнула, а затем с трудом вымолвила:
«Хорошо».
И, кончиком подаренного Анваром платка вытерев глаза, решительно повернула назад.
«Да будет тебе защитой святой Хизр...»,— донесся до ее слуха слабый голос старика, и она мысленно поблагодарила дедушку Раджаба за доброе напутствие.
Вскоре повстречала она трех мальчишек с поникшими головами, бредущих от дома Усмон Азиза. Перебивая друг друга, рассказали они ей, что двое вооруженных дядек загнали в хлев и заперли на замок связанных по рукам и ногам учителя и сына тетушки Соро, что учитель избит и одежда на нем порвана и что Анвар-ака хромает... Учитель им крикнул: не бойтесь! И еще крикнул, чтобы они сказали ребятам, что сегодня уроков не будет.
Таманно погладила по голове самого маленького.
«Правильно сказал ваш учитель: не бойтесь, Завтра снова будете учиться».
Гнев вспыхнул в ее душе. Да как он смеет, этот Усмон Азиз! По какому праву схватил он Анвара и Каромата?! Теперь она уже ничего не страшилась и готова была броситься во двор Усмон Азиза и там прямо ему в лицо сказать... а еще лучше: вцепиться ему в бороду... Постой, одернула она себя. Это не выход. Остановившись, она минуту-другую с ненавистью глядела на двустворчатые, с высокой аркой ворота, ведущие во двор Усмон Азиза, а затем быстро зашагала в сторону Пойгахджо.
Слабо пригревало солнце, но холодный ветер доносил запах снегов, лежащих на вершинах горы Хафтсар. Таманно была в одном бязевом платье — даже камзол не надела она, когда утром выбежала на улицу, увидев Анвара в окружении вооруженных всадников. Она мерзла и, чтобы согреться, прибавила шаг. Главное — дойти до Пойгахджо и сообщить Юнусу о происшедшем.
Если не отдыхать, то часа через три она будет на месте. А обратно вернется с председателем..,
У подножья холмов, то высоких, то низких, но одинаково зеленых, пролегал ее путь. Светило солнце, тянулись вверх яркие цветы и травы, порхали нарядные бабочки, но красота окружающего мира, красота, на которую всегда счастливой болью откликалось ее сердце, теперь не трогала Таманно. Печаль и тревога переполняли ее, и она шла, погруженная в невеселые размышления, ничего не замечая вокруг. Она уже успела довольно много пройти, уже оставила позади не один спуск и подъем, когда, наконец, почувствовала, что ей мешают кауши. Она разулась и взяла их в руки. Тут же она ощутила, что у нее пересохло горло и, остановившись у первой же канавки, выпила две пригоршни мутноватой воды. Бедная матушка, с болью подумала вдруг она. Томится в неизвестности, гадая, куда пропала ее дочь.
Миновав еще несколько холмов и два или три участка красноватой, каменистой, голой земли, Таманно оказалась у начала степи Пойгахджо. Это была широкая равнина, раскинувшаяся во все стороны примерно на полфарсаха и отовсюду стиснутая либо холмами, либо горными отрогами. Здесь, в стране гор, где на вес золота был каждый клочок пригодной под вспашку земли, она казалась степью — широкой, привольной кормилицей-степью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51