— Передай это Гюльсенем. Она славная женщина. Заодно пускай полакомится кишмишем и твой друг Сапарак. Это на его долю,— Аннабахт стала наполнять кишмишем карманы Довлета.— Когда придешь, передай Гюльсенем, что я прошу прийти к нам. Она как-то собиралась помочь мне натянуть основу для нового ковра...
Погода на улице стояла не только холодная, но еще сырая и хмурая, будто ушедшее в поход ополчение прихватило с собой само солнце... Встречавшиеся односельчане на любезные приветствия Довлета отвечали угрюмо. «Я, что ли, ниспослал им такой хмурый день»,— подумал наконец мальчик...
— Все резвишься, все бездельничаешь, сын Сердара? — заговорил с Довлетом после приветствия Палат-Меткий. I
— А что делать, дядя Палат. Школу закрыли. Овец пасти мне еще не доверяют. Отец на войну ушел. А дедушка на него за это злится, с ним теперь ни о чем даже не поговоришь...
— А, значит, любишь разговаривать с дедом?
— Еще как! Он столько всего знает, сколько мне и за две жизни не узнать...
— Плохо, когда у человека бывает две жизни. Жизнь у всякого должна быть одна, сын Сердара.
Довлет ничего не понял из слов Палата-Меткого и глядел на этого сурового мужчину с удивлением.
— Ладно,— сказал тот, чуть смягчившись.— Приходи ко мне завтра, сын Сердара. Научу тебя метко стрелять, если будешь стараться. Негоже сыну военачальника не уметь обращаться с оружием. И своего друга Сапарака тоже можешь позвать...
И Палат-Меткий пошел своей дорогой, не став выслушивать слов благодарности мальчика, который очень обрадовался такому предложению знаменитого стрелка. Устремившись вприпрыжку к жилищу Сапарака, Довлет размечтался, как они вдвоем, научившись стрелять, будут ходить на охоту, как принесет он, Довлет, домой свою первую добычу — двух уток и зайца, как обрадуется мать, а он будет сидеть с гордым видом
и дожидаться, когда сготовится зайчатина...
Мечты Довлета оборвал камень на дороге, о который мальчик споткнулся на бегу. «Если мне так больно, то и другой может об этот камень споткнуться»,— подумал Довлет, поднял злополучный булыжник и отбросил его в сторону. I
Люди в селении жили родами, юрты рода выстраивались в один ряд, ряды назывались по имени родов, а часто и по прозвищам. Все ряды тянулись с востока на запад, а входы юрт обращены в сторону Мекки. Как-то молла Абдурахман объяснил в школе, что в их краях зимой ветры дуют с севера и востока, если там расположить входы, то ветры выдували бы из войлочных кибиток тепло... Молла Абдурахман рассказывал
детям, что во многих краях дома строят из глины, из бревен и даже из камня. У многих учеников это вызывало смех, они не могли себе представить жилища не из войлока. Довлет, слыхавший про такие дома от своего отца, не улыбался, лишь испытывал к людям, живущим в каменных и деревянных домах) жалость. «Камень бывает прохладным даже летом, как же прислонишься к каменной стене зимой? — раздумывал Довлет.— Другое дело деревянные дома. В них тепло, конечно. Но такие дома способны построить разве что шахи. Даже древко для копья стоит дорого. А купить столько бревен, сколько надо для постройки деревянного дома, не сможет, наверное, и Ораз-хан...» Как бы подслушав мысли Довлета, молла Абдурахман стал рассказывать о том, что в стране урусов, например, деревьев растет так много, что и самые бедные люди могут строить из них жилища... Еще больший смех у учеников вызвали рассказы учителя про многоэтажные дома, которые молла Абдурахман сам видел, когда путешествовал по чужим дальним странам. Ребята не могли представить, как можно взгромоздить юрту на юрту. Да и зачем это делать? Земли много, ставь себе кибитку, где хочешь. Не хватило места в ряде, начинай сбоку другой ряд. Зачем же позволять, чтобы кто-то жил у тебя над головой?..
Довлет миновал ряды агатлинцев, зашагал вдоль ряда топаров, два десятка юрт которых взбирались на косогор, словно караван верблюдов. Белым верблюдом в ряду топаров выделялась юрта Курюанназар-бая, надменно взиравшая на жалкие юрты Гурда-Долговязого и Сапы-Шорника. Такое Довлет видел и в других рядах. Вон в ряду малых мясников юрта Бегнепес-бая, ее сразу отличишь от других...
К востоку от ряда малых мясников, у небольшого озера, расположился ряд больших мясников. Большие и малые мясники принадлежали к одному роду. Однако вместо дружбы и лада, естественных для членов одного рода, между большими и малыми мясниками часто возникали раздоры. Довлет уже давно подметил, что причиной бывала спесивость малых мясников, считающих себя чистокровными, а больших мясников — помесью крови их рода с кровью других народов. «До чего же бывают глупы люди,— подумал мальчик, когда пробегал мимо.— Кровь у всех одного цвета. Как ее можно отличить?» Словно для того, чтобы увеличить путаницу во взаимоотношениях между двумя ветвями рода, ряд малых мясников, где стояло всего девять юрт, именовался в селении большим рядом мясников, а ряд больших мясников, насчитывавших больше двух десятков юрт, назывался малым рядом мясников. Не только люди не знали между собой мира, но враждовали между собой даже собаки двух рядов, нередко затевали отчаянную грызню, сходясь сворой на свору...
Собаки этих рядов, не знавшие Довлета, теперь и волновали мальчика. Он пожалел о том, что не прихватил с собой верного Евбасара, который один был способен разметать дюжину свирепых псов. За пазухой Довлет сжимал кусок чурека, чтобы в случае нападения отвлечь внимание собак. Швырнешь им приманку, и собаки затеют склоку меж собой, а тебе удастся проскочить мимо них. Но, к счастью, ни одна из чужих собак сегодня не обратила на Довлета внимания.
Сапарака не было дома. Его старший брат Велле-Косоглазый брил своему двухлетнему сыну Мереду голову. Жена Велле Гюльсенем, придерживавшая рыдавшего малютку, по обыкновению встретила Довлета приветливо.
— Здорова ли твоя матушка, храбрый сын бесстрашного Сердара? — спросила она, улыбнувшись гостю.— В добром ли здравии все твои женщины, сестренки и братишки?
— Спасибо, Гюльсенем-гелнедже. Все у нас здоровы.
— Входи и садись, где понравится,— сказал Довлету Велле.— Нет ли каких вестей от отца?
— Нет, мы ничего о нем пока не знаем.
— Ты не грусти, Довлетик,— стала утешать мальчика Гюльсенем.— Сердар-эфе — грозный воин. Такого трудно осилить. К тому же с ним ушли лучшие джигиты и целая армия принца...
— Что ты толкуешь, глупая женщина,— прервал ее рассуждения муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111