— Ну ладно,— вновь заговорил Гараоглан-хан.— Что говорит наш народ устами Сердар-бега — мы услышали. Ханам надлежит говорить последними. Что скажешь ты, молла Абду-рахман? И что об этом сказал бы твой и наш общий друг поэт Молланепес? Ведь это вы вдвоем страстно призывали нас идти за принцем, чтобы научиться единению...
— Шахира Молланепеса аллах наделил великим даром. Я, простой смертный, даже и уста свои не осмелюсь открывать вместо него. Да не воспримет слова эти за упрек друг мой Сердар, который говорил здесь за свой народ. За простых смертных и я готов слово молвить...
— Говори, молла Абдурахман,— сказал Говшут-хан, наливая ему в пиалушку свежего чая.— Только не забудь добавить и за себя самого словечко.
— Вы все сидите здесь, ханы, сидите очень близко друг от друга — и никто из вас не хватается за кинжал. Но это только четверть дела. Ибо ханы и раньше умели нередко ладить между собой... Взгляните на своих джигитов! Воины разных туркменских племен, кланов, родов, они все тут живут бок о бок, вместе сражаются, вместе едят и спят. Скажите, ханы, была ли меж ними хотя бы одна стычка? Драка ^ Или хотя бы перебранка?..
— Нет, ничего не было, Абдурахман,— ответил за всех Говшут-хан.— Тут джигиты живут, как братья.
— Значит, достигнута наша цель! Значит, пора нам теперь возвращаться, чтоб огромная масса наших джигитов развезла по своим селениям частички этого новорожденного братства. И да наступят такие времена, когда туркмен туркмена будет именовать только братом! Вот что я могу сказать за себя и за народ свой...
— Считай, что теперь ты и за своего друга Молланепеса сказал, молла Абдурахман,— проговорил Сердар.— Когда я покидал в этот раз Серахс, то виделся с ним. Поэт наш думает так же...
— Послушай, Сердар,— заговорил Говшут-хан.— Принц Салар готовится идти на Тегеран. В наших ли интересах отказаться от участия в таком походе?
— Если не имеешь других забот, то эта затея с Тегераном способна занять досуг. Но у нас-то забот столько, что не скоро удастся выбраться из-под их бремени.
— Ну захватим мы с вами Тегеран, а дальше что? — спросил молла Абдурахман.
— Как что! —.быстро ответил ему Гараоглан-хан.— И другие города у них есть. Отовсюду вытесним или выметем хвостами наших лошадей ставленников старого шаха...
Умел иногда старый и многоопытный правитель Ахала ставить в тупик своих собеседников: говорит вот так, как сейчас, прячет под усами улыбку, и не понять, шутит он или высказывает действительно свои мысли. Даже Ораз-хан с Говшут-ханом теперь между собой переглянулись в недоумении. Сердар, который вдоволь наслышался подобного от некоторых рядовых джигитов, ладонью по ляжке хлопнул. Не дал себя обмануть только молла Абдурахман.
— Вас мы давно раскусили, уважаемый Гараоглан-хан,— сказал он.— Уж вы-то не захотите уподобиться тому дехканину, у которого возгорается юрта, а он спешит к соседям, чтобы научить их, как надо беречься от пожаров...
Таков уж был Ораз-хан. Можно было ему очень долго доказывать что-то серьезно, а он будет сидеть, слушать и упираться, как суслик, которого выживают водой из норы. Но стоит только выставить его в смешном виде, как он мгновенно из своей норы выскочит.
— По-твоему, мы с Говшутом стремимся уподобиться тому дехканину! Хорошего же ты мнения о своем хане, молла. Нечего сказать. А еще ученый человек...
— Эй, Говшут,— заговорил в этот момент Гараоглан-хан.— Пока Ораз будет отчитывать моллу, давай-ка сыграем с тобой в шахматы.
Правитель Ахала повернулся на другой бок, взял мешок и высыпал из него шахматные фигурки. Говшут-хан расстелил на ковре кусок четырехугольного белого полотна, на котором искусно были вышиты клеточки.
— Что должен отдавать проигравший? — войдя в шатер и увидев, как расставляют костяные фигурки, спросил громко Джафар-Кули-хан, предводитель примкнувших к принцу Салару курдов.
— Кроме коня, все, что здесь имею, могу поставить,— беспечно ответил Гараоглан-хан.
— Что ты здесь имеешь, то и у меня есть,— сказал Говшут-хан.— Будем играть без ставок.
Партия длилась недолго и окончилась вничью. Будучи азартным игроком, Джафар-Кули-хан потянул к себе полотно и с сильным акцентом сказал по-туркменски:
— Пустой ваш игра, Говшут-хан! Если кито ыз нас про-игрыть, тота побадитель будыт женит на крысавыца. А?
Такое предложение вызвало смех. Желая подзадорить противников, Гараоглан-хан стал уточнять условия партии.
— А где проигравший должен взять невесту?
— Каждыя из наса в своя народ,— ответил Джафар-Кули-хан.— Да, в своя народ! У мэна есть разны жон, нэт туркмэнка...
— Как мне быть, Гараоглан-бег? Подобная сделка мне встречается впервые. На кон ставится не только мое имя шахматиста, но и доброе имя народа,— с притворным испугом заговорил Говшут-хан.
— Но ведь и отказавшись, Говшут, ты поставишь под угрозу то же самое. Джафар-Кули-хан может подумать, что туркмены трусы. Как говорится: за честь — хоть голову с плеч. Давай, сражайся,— ответил Гараоглан-хан.
— Сыражайся, не сыражайся, а моя брать верх будэт. Минэ и принц Салар прыиграл. Тепэр должнык он...
— Как, неужели у принца рабыни перевелись? — искренне удивился Сердар
— Нэт, нэ рабоша. На тэ мы ыграл, какые обытают в шахский дворэц в Тыгеран!
— Тогда он немногим рисковал,— задумчиво сказал молла Абдурахман, и многие встревоженно переглянулись на эти слова.
— Нэ многым,— согласился Джафар-Кули-хан, не уловивший главного смысла слов моллы Абдурахмана.— Ыран просторын. Ыран хватыт дла нас... Толко прынц Салар в эты дны пэрэставал ыграт шахматы.
— Это отчего же? — живо заинтересовался Гараоглан-хан.
— К нэму ходат ыныстранцы. Прынц ставыт часовой у своя покоев. Ныково нэ допускай.
— Похоже, там идет совсем другая игра,— встревоженно молвил молла Абдурахман, и все переглянулись.
— Да, дыругая. На то жы самое матыриал-полотно. Ты-ко гырода там названый напысан и река...
— Мат,— объявил в этот момент Говшут-хан.
— Да, мат эта,— легко согласился Джафар-Кули-хан, сметая фигурки.— Тэбэ, Говшут-хан, какыя болшэ ныравятса: короткыя илы длынный, черны глаз илы сыный? Я сын курда, обыщал — пырывэду крысотка,— расхохотавшись, сказал Джафар-Кули-хан и ушел.
Шахматные страсти между тем разгорались. Не утерпел и Ораз-хан, после того как обошел полный круг челим, он пересел на место, освобожденное Джафар-Кули-ханом.
— А ну-ка, Говшут, посмотрим, сумеешь ли ты выиграть и у меня.
— Раз уж ты так распетушился, хан, то сыграл бы лучше с моллой Абдурахманом,— сказал Говшут-хан.— У вас, кажется, затеялся спор, вот и решите его за шахматами: кто из вас проиграет, тот и уступит другому. А?
— Вы побоялись поставить на кон коня, Гараоглан-хан, неужели я поставлю на шахматы судьбу своего народа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111