«А кого?»—спросили туркмены. Думали те, думали и говорят: «Вон есть у вас высокий холм. Кто из туркмен первым
взберется на его вершину, тот и будет править». Кинулись сразу все туркмены к тому холму. Лезут, вопят и толкаются. Кто взберется чуть выше другого, того сразу за ноги хватают, стаскивают вниз... Долго длилась эта борьба, до самой ночи. То же началось и на другой день. Никто не давал вырваться вперед другому. Чуть кто вырвется, его сразу хватают за полы, за ноги, за волосы, стаскивают вниз, сами рвутся вверх, и тех стаскивают другие... Три дня прошло в таких состязаниях без результата. Совсем опозорились туркмены. Сокрушились добрые люди и сказали: «Нет, ничего у вас не получится. Живите, как жили». Вот мы так и живем до сих пор. Соседских баранов считать умеем лучше, чем своих...
Заман-ага утомился, умолк, скрестив руки на груди, под своей белой длинной бородой. Молчали и другие участники этого совета, обдумывая услышанное.
— Печально все это,— сказал молла Абдурахман, наливая себе в пиалушку чай.— Не столько за себя печально, сколько за детей наших. Неужели и нашим детям жить в таких же раздорах, в каких живем мы?.. Светлый принц,— обратился он к Салару.— Если победишь с нашей помощью, даруешь ли нам государственность?
— Я? — изумился мятежный принц, который ни о чем подобном и не помышлял, но он мгновенно сообразил, что его отрицательный ответ может лишить его многих десятков тысяч сабель в руках умелых и бесстрашных воинов, какими были текинцы и джигиты иных туркменских племен.
— А ведомо ли вам, что такое государство? — спросил принц Салар.
— Не знаем пока,— ответил поэт Молланепес.— Но нам кажется, светлейший принц, что настало время узнать. Подумай, что можешь ты нам ответить?.. И от того, что ты скажешь сейчас, я думаю, зависит, пойдут ли за тобой серахсцы.
— Это верно,— твердо поддержал поэта молчавший до этого Говшут-хан.— Ты хочешь, принц, сделать так, чтобы мы стали друзьями. Но когда меж друзьями ведется верный счет, их дружба длится долго... Мы желаем знать, принц, как ты намерен решить туркменский вопрос?
— Ну что же,— ответил Салар.— Если вы не хотите, чтобы Иран был нашей и вашей державой, создавайте свою, туркменскую... Только здесь, я вижу, собрались не младенцы, а мудрейшие и достойнейшие люди. И я совершил бы подлость, если бы пообещал теперь, а потом не смог исполнить обещанного. Не все зависит только от меня...
— От кого еще? — спросил Ораз-хан.
— От вас. Больше всего от вас самих... Заман-ага поведал нам печальную притчу. Допустим, теперь вы, туркмены, переменились, хотите объединиться... Отвечу вам сразу: священный Иран только выиграл бы, если бы на его северных границах возникло могучее дружественное государство. Но...
— Что скрыто в твоем «но», принц? — спросил молла Абдурахман.
— Да, раскрой его нам,— сказал Молланепес.
— Чем меньше недомолвок, тем легче доверять другу другу,— поддержал самых молодых членов совета Ораз-хан.
— Я не напрасно спрашивал: знаете ли вы, что такое государство? Скажу, что это не только как в притче — избрать себе кого-нибудь властелином. Всякое государство — это прежде всего армия! Как полководец, я знаю, что армия — ненасытная прорва. Где вам взять для нее оружие? Во что вы свое войско оденете? Накормите его чем? Времена, когда воевали саблями и копьями, прошли. Сейчас решает все огнестрельное оружие...
— Оно у нас есть,— сказал Сердар.
— Чтоб совершать набеги... Чтобы сражаться, влившись в войска своих союзников... Но вашего оружия не хватит, чтобы противостоять регулярным армиям других держав. У вас нет пушек. У вас не только отсутствует промышленность, без которой не выстоит ни одно государство, но даже и кустарный промысел еще в зачаточном состоянии... И еще,— продолжал принц.— Чтобы управлять государством, нужно иметь десятки тысяч образованных чиновников... Нужно наладить связь, транспорт... Проложить дороги... Наладить торговлю... Обзавестись множеством ученых людей и перестроить образование... Всего не перечесть. Где вы возьмете на это средства? Не за свой же скот, которым располагаете. И не с тех поливных наделов земли, величиной чуть побольше ваших чекменей... Это горькая правда, почтенные. Но я был обязан вам ее высказать, ибо не хочу вас дурачить...
Впервые в своей жизни услышал Довлет, как бедно его родное племя и как бедны остальные племена туркмен. Вначале мальчик не поверил чужеземному принцу, но, увидев, как грустно молчали его соплеменники, он понял, что принц сказал правду. И еще одно обстоятельство ввергло в уныние душу Довлета: правду от предпочел бы узнать от своих, не от чужеземца...
Поэт Молланепес поднялся со своего места, подошел к очагу, подбросил в него саксаула. Маленькие язычки пламени, пробивавшиеся сквозь полупрогоревшие головешки, сразу взметнулись вверх и радостно заплясали, глодая новую пищу.
— Взгляни, светлейший принц,— указал поэт на очаг.— Пламя почти потухло. Но вот оно нашло новую пищу, обрело силу, щедро нам дарит новое тепло... Ты вымолвил горькую правду, принц. Мы нищие, пока разобщены. Но мы сыщем у себя новые силы и новые богатства, когда все туркмены объединятся!..
— Увы,— развел руками принц Салар.— Я знаю великолепного поэта Молланепеса. Сам в минуты отдохновения пытаюсь, как мне дано, напевать песни, сложенные им. Но я не знаю чародея Молланепеса. Ведь только чародеи способны вдруг наполнить грудами сокровищ карман, в котором негусто...
— Я могу и больше сказать, светлейший принц,— улыбнувшись хитроумной речи Салара, заговорил Молланепес.— В кармане нашем сегодня совсем пусто. Но могу я сказать и то, что туркменам чародеи и не требуются. Им нужно только всем сообща попристальнее вглядеться, чтобы увидеть свои еще не раскрытые клады!..
— Где же они, эти туркменские сокровища?
— А вот где,— возвратился Молланепес от очага на свое место.— В бескрайних туркменских степях несут свои воды стремительные реки: Джайхун, Мургаб, Теджен, Этрек, Сумбар, Гурген...
— Я понял, дорогой Молланепес,— сострадательно усмехнулся принц.— Вода — это богатство в наших странах. Но разбогатеете вы, туркмены, от этих своих кладов не сегодня и еще не завтра... Вот ваше стольное селение, Ораз-хан, оно расположено прямо на берегу реки Герируд. Скажите, много ли благ она вам приносит?
Ораз-хан лишь печально усмехнулся. Вместо него в разговор вступил молла Абдурахман.
— В положении своей страны мы разбираемся, Салар-хан,— сказал он.— Много горьких истин мы от вас услышали. Но как бы там ни было, народ наш будет искать себе лучшую долю. И он ее рано или поздно обязательно найдет! Вопрос теперь в том: согласны ли помочь нашему народу лично вы?..
Гараоглан-хан, который уже давно приглядывался к молле Абдурахману, наклонился к уху Заман-аги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
взберется на его вершину, тот и будет править». Кинулись сразу все туркмены к тому холму. Лезут, вопят и толкаются. Кто взберется чуть выше другого, того сразу за ноги хватают, стаскивают вниз... Долго длилась эта борьба, до самой ночи. То же началось и на другой день. Никто не давал вырваться вперед другому. Чуть кто вырвется, его сразу хватают за полы, за ноги, за волосы, стаскивают вниз, сами рвутся вверх, и тех стаскивают другие... Три дня прошло в таких состязаниях без результата. Совсем опозорились туркмены. Сокрушились добрые люди и сказали: «Нет, ничего у вас не получится. Живите, как жили». Вот мы так и живем до сих пор. Соседских баранов считать умеем лучше, чем своих...
Заман-ага утомился, умолк, скрестив руки на груди, под своей белой длинной бородой. Молчали и другие участники этого совета, обдумывая услышанное.
— Печально все это,— сказал молла Абдурахман, наливая себе в пиалушку чай.— Не столько за себя печально, сколько за детей наших. Неужели и нашим детям жить в таких же раздорах, в каких живем мы?.. Светлый принц,— обратился он к Салару.— Если победишь с нашей помощью, даруешь ли нам государственность?
— Я? — изумился мятежный принц, который ни о чем подобном и не помышлял, но он мгновенно сообразил, что его отрицательный ответ может лишить его многих десятков тысяч сабель в руках умелых и бесстрашных воинов, какими были текинцы и джигиты иных туркменских племен.
— А ведомо ли вам, что такое государство? — спросил принц Салар.
— Не знаем пока,— ответил поэт Молланепес.— Но нам кажется, светлейший принц, что настало время узнать. Подумай, что можешь ты нам ответить?.. И от того, что ты скажешь сейчас, я думаю, зависит, пойдут ли за тобой серахсцы.
— Это верно,— твердо поддержал поэта молчавший до этого Говшут-хан.— Ты хочешь, принц, сделать так, чтобы мы стали друзьями. Но когда меж друзьями ведется верный счет, их дружба длится долго... Мы желаем знать, принц, как ты намерен решить туркменский вопрос?
— Ну что же,— ответил Салар.— Если вы не хотите, чтобы Иран был нашей и вашей державой, создавайте свою, туркменскую... Только здесь, я вижу, собрались не младенцы, а мудрейшие и достойнейшие люди. И я совершил бы подлость, если бы пообещал теперь, а потом не смог исполнить обещанного. Не все зависит только от меня...
— От кого еще? — спросил Ораз-хан.
— От вас. Больше всего от вас самих... Заман-ага поведал нам печальную притчу. Допустим, теперь вы, туркмены, переменились, хотите объединиться... Отвечу вам сразу: священный Иран только выиграл бы, если бы на его северных границах возникло могучее дружественное государство. Но...
— Что скрыто в твоем «но», принц? — спросил молла Абдурахман.
— Да, раскрой его нам,— сказал Молланепес.
— Чем меньше недомолвок, тем легче доверять другу другу,— поддержал самых молодых членов совета Ораз-хан.
— Я не напрасно спрашивал: знаете ли вы, что такое государство? Скажу, что это не только как в притче — избрать себе кого-нибудь властелином. Всякое государство — это прежде всего армия! Как полководец, я знаю, что армия — ненасытная прорва. Где вам взять для нее оружие? Во что вы свое войско оденете? Накормите его чем? Времена, когда воевали саблями и копьями, прошли. Сейчас решает все огнестрельное оружие...
— Оно у нас есть,— сказал Сердар.
— Чтоб совершать набеги... Чтобы сражаться, влившись в войска своих союзников... Но вашего оружия не хватит, чтобы противостоять регулярным армиям других держав. У вас нет пушек. У вас не только отсутствует промышленность, без которой не выстоит ни одно государство, но даже и кустарный промысел еще в зачаточном состоянии... И еще,— продолжал принц.— Чтобы управлять государством, нужно иметь десятки тысяч образованных чиновников... Нужно наладить связь, транспорт... Проложить дороги... Наладить торговлю... Обзавестись множеством ученых людей и перестроить образование... Всего не перечесть. Где вы возьмете на это средства? Не за свой же скот, которым располагаете. И не с тех поливных наделов земли, величиной чуть побольше ваших чекменей... Это горькая правда, почтенные. Но я был обязан вам ее высказать, ибо не хочу вас дурачить...
Впервые в своей жизни услышал Довлет, как бедно его родное племя и как бедны остальные племена туркмен. Вначале мальчик не поверил чужеземному принцу, но, увидев, как грустно молчали его соплеменники, он понял, что принц сказал правду. И еще одно обстоятельство ввергло в уныние душу Довлета: правду от предпочел бы узнать от своих, не от чужеземца...
Поэт Молланепес поднялся со своего места, подошел к очагу, подбросил в него саксаула. Маленькие язычки пламени, пробивавшиеся сквозь полупрогоревшие головешки, сразу взметнулись вверх и радостно заплясали, глодая новую пищу.
— Взгляни, светлейший принц,— указал поэт на очаг.— Пламя почти потухло. Но вот оно нашло новую пищу, обрело силу, щедро нам дарит новое тепло... Ты вымолвил горькую правду, принц. Мы нищие, пока разобщены. Но мы сыщем у себя новые силы и новые богатства, когда все туркмены объединятся!..
— Увы,— развел руками принц Салар.— Я знаю великолепного поэта Молланепеса. Сам в минуты отдохновения пытаюсь, как мне дано, напевать песни, сложенные им. Но я не знаю чародея Молланепеса. Ведь только чародеи способны вдруг наполнить грудами сокровищ карман, в котором негусто...
— Я могу и больше сказать, светлейший принц,— улыбнувшись хитроумной речи Салара, заговорил Молланепес.— В кармане нашем сегодня совсем пусто. Но могу я сказать и то, что туркменам чародеи и не требуются. Им нужно только всем сообща попристальнее вглядеться, чтобы увидеть свои еще не раскрытые клады!..
— Где же они, эти туркменские сокровища?
— А вот где,— возвратился Молланепес от очага на свое место.— В бескрайних туркменских степях несут свои воды стремительные реки: Джайхун, Мургаб, Теджен, Этрек, Сумбар, Гурген...
— Я понял, дорогой Молланепес,— сострадательно усмехнулся принц.— Вода — это богатство в наших странах. Но разбогатеете вы, туркмены, от этих своих кладов не сегодня и еще не завтра... Вот ваше стольное селение, Ораз-хан, оно расположено прямо на берегу реки Герируд. Скажите, много ли благ она вам приносит?
Ораз-хан лишь печально усмехнулся. Вместо него в разговор вступил молла Абдурахман.
— В положении своей страны мы разбираемся, Салар-хан,— сказал он.— Много горьких истин мы от вас услышали. Но как бы там ни было, народ наш будет искать себе лучшую долю. И он ее рано или поздно обязательно найдет! Вопрос теперь в том: согласны ли помочь нашему народу лично вы?..
Гараоглан-хан, который уже давно приглядывался к молле Абдурахману, наклонился к уху Заман-аги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111