Я прошел по галерее до конца и обратно, останавливаясь перед каждой
картиной и голограммой, анализируя их так быстро, как мог. Наконец
вернулся к Аберкромби, из осторожности остановившись футах в десяти от
него.
- Вы пытались перехитрить меня, мистер Аберкромби, - произнес я с
улыбкой. - Здесь четыре поддельных работы.
- Черта с два! Как четыре? - обозлился он.
- Портрет Скарлоса, натюрморт Нгони, голограмма Перкинса и
обнаженная Менке - копии.
- Я отдал за Нгони 800 тысяч!
- Значит, вас обманули, - мягко сказал я. - Нгони жил на Нью Кении
пять столетий назад, а краске не более трехсот лет.
- Откуда вы знаете?
Я попытался ему объяснить, как бъйорнны анализируют химический состав
красок и всевозможные структуры холстов, дерева и электромагнитных
панелей, но поскольку человеческий глаз не в состоянии видеть
инфракрасный и ультрафиолетовый спектры, это оказалось выше его
понимания. Кроме того, ни в одном диалекте не нашлось бы эквивалентных
земных терминов, да их просто и не существовало.
- Хорошо, - сказал он. - Я вам верю.
Он задумался ненадолго, потом поднял взгляд.
- Я пошлю картину в Одиссей на экспертизу, и если она не пройдет,
мой агент на Нью Кении пожалеет, что родился на свет.
- Я не ошибся относительно трех других?
Он кивнул.
- Могу ли я, таким образом, сделать вывод, что я нахожусь здесь для
установления подлинности купленных вами работ, или тех, которые вы
собираетесь приобрести?
- Нет, - ответил он. - Я хотел проверить, знаете ли вы свое дело.
И сделав паузу, неохотно добавил:
- Дело вы знаете.
- Благодарю вас, мистер Аберкромби.
- Идемте в следующую комнату.
Он открыл дверь в конце галереи. Я прошел за ним в небольшое помещение
- во всяком случае, небольшое для этого дома - и оказался в зале без
окон. На стенах размещалось семнадцать картин и пять голограмм, кроме
того, две изумительных камеи и статуэтка. Все они изображали женщину,
подобную той, что была на картине Килкуллена.
- Ну? - спросил он, дав мне бегло осмотреться.
- Очень сильное впечатление, - сказал я, и цвет мой снова стал
гуще. - По-моему, четыре из этих картин написаны еще до Галактической
эры.
- Именно, - откликнулся он. - А статуэтка сделана до рождества
Христова.
- Какую религию она представляет? - поинтересовался я.
- Никакой.
Я смутился.
- Но появление одного и того же женского образа в произведениях
искусства, разделенных тысячелетиями и триллионами миль, наверняка
означает, что она является весьма заметной мифической фигурой в истории
вашей культуры?
Аберкромби был непоколебим.
- Она не имеет никакого отношения к истории моей культуры.
- Тогда как объяснить, почему ее образ появляется в столь многих и
столь разнообразных произведениях?
- Понятия не имею.
- В высшей степени любопытно, - сказал я, отступая от картин и
сравнивая три ближайшие. - Несомненно, это одна и та же женщина. Она
везде одета в черное, и на каждом изображении у нее одно и то же
неотступное печальное выражение.
- Надеюсь, вы не хотите сказать, что она сама позировала каждому из
художников, - раздраженно произнес Аберкромби. - Между самой первой и
последней семь тысячелетий. Среди людей встречаются долгожители, но рано
или поздно мы все умираем. Как правило, рано.
- Я просто предполагаю, что у них может быть общий источник,
древняя картина или скульптура, а все это - просто его интерпретации.
- Может быть, - произнес он с сомнением. - Но пока я ни черта не
смог его обнаружить.
Я медленно обошел зал еще раз, изучая каждую работу в отдельности.
- У них есть еще одна интересная общая особенность, - сообщил я.
- Какая?
- Ни одна из них не принадлежит автору с именем.
- Вам никогда раньше не попадался ни один из этих художников? -
удивился он.
- Нет, - ответил я.
- А Килкуллен?
- Я не знал его имени до аукциона.
- Так как же вы оценили картину в пятьдесят тысяч кредитов? -
вспылил он.
- Я проанализировал возраст картины, место создания, школу,
качество письма, и принял во внимание относительную неизвестность
художника, - пояснил я.
Некоторое время он, кажется, обдумывал сказанное мной, затем кивнул.
- Вы видите у них еще что-нибудь общее?
- Еще одно, что их связывает - это вы, - ответил я. Поколебался,
допуская, что он может обидеться на мой следующий вопрос, но решил все-
таки его задать. - Могу я поинтересоваться, что вас в них привлекает,
мистер Аберкромби? Одна и та же модель на столь многих портретах,
безусловно, интригующая тайна, но я должен обратить ваше внимание на то,
что многие из них написаны сравнительно грубо и по-любительски.
- Я коллекционер, - заявил он с легким раздражением.
- Значит, для вас имеет значение она, - предположил я.
- Мне нравится ее лицо, - был ответ.
- Прекрасное лицо, - согласился я. - Но у вас, безусловно, должны
быть и другие причины.
- Почему вы так думаете?
- Позавчера вечером я видел, как вы предложили 375 тысяч кредитов
за картину, которая совершенно очевидно стоит 50 тысяч.
- Ну и что?
- Я просто заключаю, что помимо восхищения ее красотой у вас были и
другие причины предлагать такую крупную сумму.
Он минуту вглядывался в меня, затем заговорил:
- Мне восемьдесят два, здоровье ни к черту, жена умерла, два сына
убиты в Сеттской Войне, я не видел свою дочь и не говорил с ней почти
тридцать лет, у меня одна внучка и ту я терпеть не могу, а мое состояние
оценивается в 600 миллионов кредитов. Что, по-вашему, мне делать с
деньгами - оставить их женщине, которую я при встрече не узнаю, или
другой, чьего вида я не выношу?
Я невольно попятился, ошеломленный легкостью, с какой он отрекается от
устоев Дома и Семьи, и от тех обязательств, которые они накладывают. А
он продолжал:
- 50 тысяч, 375 тысяч, какая, к черту, разница? Я отдал бы за
Килкуллена и пять миллионов, если б понадобилось. Я могу позволить себе
купить все, что угодно, если захочу, черт возьми. Все равно, когда я
окажусь в могиле, от денег толку не будет.
Он помолчал.
- И вот тут появляетесь вы.
- Пожалуйста, объясните, мистер Аберкромби.
- В тот вечер вы проговорились, что уже видели эту модель, - жест в
сторону одной из картин, - раньше. Дважды.
- Это верно.
- Вы сказали, картина и голограмма.
- Да. Картина с Патагонии IV, хотя ее купил житель Нью Родезии, а
голограмма - с Байндера X.
- Мне они нужны. И любые другие, которые сможете разыскать.
- Я не слышал о других, мистер Аберкромби.
- Они наверняка есть, - убежденно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69