"Обманщица" согласилась там
находиться лишь в том случае, если ей самой позволят выбрать нужную
высоту. ("Обманщица" - пацифистка, обладающая прискорбным, по ее мнению,
боевым опытом.) Однако она ручалась, что и на этой высоте засечет, как
поднимаются в воздух и формируются соединения "хейнкелей", гораздо раньше,
чем британские береговые радары.
После учений в "потемкинской деревне", где мы прорабатывали все
ранения, которые только могли прийти в голову, большинство медицинских
бригад решено было оставить на бундокской стороне ворот. Раненых будут
сортировать и "безнадежных" отправлять в Бундок, где безнадежных случаев
не существует - лишь бы мозг был жив и не слишком поврежден. Там будут
работать доктора Иштар и Галахад во главе своих обычных команд (не
обязательно добровольцев, ведь Ковентри они даже не увидят). После починки
"безнадежных" отправят выздоравливать в Веулу на несколько дней или недель
и еще до рассвета вернут в Ковентри. (Назавтра эти чудеса никто не сумеет
объяснить. Нас уже и след простынет.)
Каса и Пола их жены, мои дочки Лаз и Лор, назначили таскать носилки -
транспортировать тяжелораненых из Ковентри в Бундок.
Мы предположили, что большое количество слишком хорошо оснащенных
медиков, возникших, как из-под земли, при звуке сирен, только насторожит
моего отца, и он учует, что дело здесь нечисто. Но когда раненые начнут
поступать, ему уже будет не до того.
Джубал и Джиллиан, дежурная бригада, пройдут в ворота в случае
необходимости. Дагмар войдет, как только Дити на "Веселой Обманщице"
сообщит, что бомбардировщики поднялись в воздух, - ей надо представиться
доктору Джонсону сразу, как он появится. Когда завоют сирены, войдем мы с
Лазарусом в масках и халатах - он врач, я сестра. Я могу быть и врачом, но
как операционная сестра не в пример ценнее - практики больше.
Предполагалось, что мы втроем завершим операцию: похитим отца, протащим
его через ворота, а в Бундоке все ему объясним - в том числе то, что его
могут омолодить, обучить новейшим достижениям медицины и вернуть в
Ковентри того же восьмого апреля сорок первого года, если он будет
настаивать. Если ему уж очень захочется.
Но я надеялась, что к тому времени отец с помощью Тамары осознает,
что возвращаться на Битву за Британию - чистейшее донкихотство, поскольку
эта битва уже выиграна два тысячелетия назад.
Тамара - мое секретное оружие. Благодаря чудесному стечению событий я
все же стала женой своего любовника со звезд... то есть своего сына, как
оказалось к моему изумлению и великому счастью. А вдруг свершится еще одно
чудо, и я стану женой единственного мужчины, которого любила всегда,
целиком и без оговорок? Отец непременно женится на Тамаре, как сделал бы
любой мужчина, дай ему только случай - а уж Тамара устроит так, чтобы он
женился и на мне. Я на нее надеялась.
А не получится - с меня довольно, более чем довольно, будет и того,
что отец жив.
Я вернулась через ворота в Бундок и тут услышала голос Гвен-Хейзел:
- Конь Годивы - всем постам. Дити сообщает, что бандиты в воздухе и
строятся. Сирены прозвучат ориентировочно через восемьдесят минут.
Подтвердите, как поняли.
Гвен-Хейзел стояла рядом со мной сразу за воротами, но ведь она не
только передавала сообщение, а и проверяла связь, и мне тоже полагалось
ответить. Мое переговорное оснащение было простым: микрофон - не
внутренний, а прибинтованный к горлу, невидимые наушники и антенна под
одеждой.
- Кровь-не-водица - Коню, - ответила я. - Вас поняла.
И услышала:
- Йомен - Коню, вас поняли. Восемьдесят минут. Час двадцать.
- Кровь - Коню, - сказала я. - Я слышу Гретхен. Так и надо?
Гвен-Хейзел отключила микрофон и сказала мне:
- Нет, ты не должна ее слышать, пока вы обе не окажетесь в 1941 году.
Но, будь добра, выйди опять в Ковентри, чтобы проверить еще раз.
Я вышла - теперь связь между мной и Гвен-Хейзел, между сорок
четвертым и двадцатым веком, работала нормально, но Гретхен я больше не
слышала, как и полагалось. Тогда я вернулась в Бундок надеть халат и
маску. При переходе был момент, когда что-то как будто вцеплялось в твою
одежду и в ушах стреляло - я знала, что это статическая перегородка,
уравновешивающая перепад давления, но все равно было жутко.
Дити доложил, что в воздух поднимается конвой немецких истребителей.
Немецкие "мессершмитты" были не хуже, если не лучше "спитфайеров", но им
приходилось воевать на пределе горючего - основной запас бензина
расходовался на перелет туда и обратно, и драться они могли только
несколько минут - кто не рассчитал, падал в Ла-Манш.
- Дагмар, вперед, - сказала Гвен-Хейзел.
- Есть. - Дагмар прошла через ворота - в халате, маске и шапочке, но
пока без перчаток. Да и Бог знает, какой толк от перчаток в боевых
условиях. Разве что послужат защитой не столько раненым, сколько нам.
Я завязала маску Вудро, он мне. Теперь мы наготове.
- Конь Годивы - всем постам, - заговорила Гвен-Хейзел. - Звучат
сирены. Йомен, открывайте ворота и переходите в другое время. Прием.
- Йомен - Коню, слышу тебя, есть переходить.
- Конь - Йомену, вас понял. Доброй охоты! Мо и Лазарус, можете идти,
- добавила Хейзел. - Удачи!
Я прошла вслед за Лазарусом - и сердце у меня екнуло. Дагмар помогала
моему отцу надеть халат. Он взглянул на нас, когда мы появились из-за
занавески, но больше не обращал внимания. Я слышала, как он говорит
Дагмар:
- Что-то я вас раньше не видел, сестра. Как вас зовут?
- Дагмар Доббс, доктор. Можете звать меня Даг. Я только что из
Лондона, привезла медикаменты и прочее.
- То-то я в первый раз за много недель вижу чистый халат. И маски -
просто шик! А вы говорите, как янки, Даг.
- Я и есть янки, доктор - как и вы.
- Признаю себя виновным. Айра Джонсон из Канзас-Сити.
- Да мы с вами земляки!
- Мне так и показалось, что ваш выговор отдает кукурузой. Когда
"хейны" сегодня уберутся восвояси, можем посплетничать о родных краях.
- От меня мало толку - я не была дома с тех пор, как надела чепец.
Дагмар занимала отца, не давая ему отвлекаться - и я про себя
благодарила ее за это. Мне не хотелось, чтобы он заметил меня до конца
операции - сейчас нет времени на воспоминания о былом.
В отдалении упали первые бомбы.
Я не видела этого налета. Девяносто три года назад - или в ноябре
того же года, смотря как считать, мне довелось видеть, как падают бомбы на
Сан-Франциско, и я ничего не могла тогда сделать - только смотрела вверх,
затаив дыхание, и ждала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
находиться лишь в том случае, если ей самой позволят выбрать нужную
высоту. ("Обманщица" - пацифистка, обладающая прискорбным, по ее мнению,
боевым опытом.) Однако она ручалась, что и на этой высоте засечет, как
поднимаются в воздух и формируются соединения "хейнкелей", гораздо раньше,
чем британские береговые радары.
После учений в "потемкинской деревне", где мы прорабатывали все
ранения, которые только могли прийти в голову, большинство медицинских
бригад решено было оставить на бундокской стороне ворот. Раненых будут
сортировать и "безнадежных" отправлять в Бундок, где безнадежных случаев
не существует - лишь бы мозг был жив и не слишком поврежден. Там будут
работать доктора Иштар и Галахад во главе своих обычных команд (не
обязательно добровольцев, ведь Ковентри они даже не увидят). После починки
"безнадежных" отправят выздоравливать в Веулу на несколько дней или недель
и еще до рассвета вернут в Ковентри. (Назавтра эти чудеса никто не сумеет
объяснить. Нас уже и след простынет.)
Каса и Пола их жены, мои дочки Лаз и Лор, назначили таскать носилки -
транспортировать тяжелораненых из Ковентри в Бундок.
Мы предположили, что большое количество слишком хорошо оснащенных
медиков, возникших, как из-под земли, при звуке сирен, только насторожит
моего отца, и он учует, что дело здесь нечисто. Но когда раненые начнут
поступать, ему уже будет не до того.
Джубал и Джиллиан, дежурная бригада, пройдут в ворота в случае
необходимости. Дагмар войдет, как только Дити на "Веселой Обманщице"
сообщит, что бомбардировщики поднялись в воздух, - ей надо представиться
доктору Джонсону сразу, как он появится. Когда завоют сирены, войдем мы с
Лазарусом в масках и халатах - он врач, я сестра. Я могу быть и врачом, но
как операционная сестра не в пример ценнее - практики больше.
Предполагалось, что мы втроем завершим операцию: похитим отца, протащим
его через ворота, а в Бундоке все ему объясним - в том числе то, что его
могут омолодить, обучить новейшим достижениям медицины и вернуть в
Ковентри того же восьмого апреля сорок первого года, если он будет
настаивать. Если ему уж очень захочется.
Но я надеялась, что к тому времени отец с помощью Тамары осознает,
что возвращаться на Битву за Британию - чистейшее донкихотство, поскольку
эта битва уже выиграна два тысячелетия назад.
Тамара - мое секретное оружие. Благодаря чудесному стечению событий я
все же стала женой своего любовника со звезд... то есть своего сына, как
оказалось к моему изумлению и великому счастью. А вдруг свершится еще одно
чудо, и я стану женой единственного мужчины, которого любила всегда,
целиком и без оговорок? Отец непременно женится на Тамаре, как сделал бы
любой мужчина, дай ему только случай - а уж Тамара устроит так, чтобы он
женился и на мне. Я на нее надеялась.
А не получится - с меня довольно, более чем довольно, будет и того,
что отец жив.
Я вернулась через ворота в Бундок и тут услышала голос Гвен-Хейзел:
- Конь Годивы - всем постам. Дити сообщает, что бандиты в воздухе и
строятся. Сирены прозвучат ориентировочно через восемьдесят минут.
Подтвердите, как поняли.
Гвен-Хейзел стояла рядом со мной сразу за воротами, но ведь она не
только передавала сообщение, а и проверяла связь, и мне тоже полагалось
ответить. Мое переговорное оснащение было простым: микрофон - не
внутренний, а прибинтованный к горлу, невидимые наушники и антенна под
одеждой.
- Кровь-не-водица - Коню, - ответила я. - Вас поняла.
И услышала:
- Йомен - Коню, вас поняли. Восемьдесят минут. Час двадцать.
- Кровь - Коню, - сказала я. - Я слышу Гретхен. Так и надо?
Гвен-Хейзел отключила микрофон и сказала мне:
- Нет, ты не должна ее слышать, пока вы обе не окажетесь в 1941 году.
Но, будь добра, выйди опять в Ковентри, чтобы проверить еще раз.
Я вышла - теперь связь между мной и Гвен-Хейзел, между сорок
четвертым и двадцатым веком, работала нормально, но Гретхен я больше не
слышала, как и полагалось. Тогда я вернулась в Бундок надеть халат и
маску. При переходе был момент, когда что-то как будто вцеплялось в твою
одежду и в ушах стреляло - я знала, что это статическая перегородка,
уравновешивающая перепад давления, но все равно было жутко.
Дити доложил, что в воздух поднимается конвой немецких истребителей.
Немецкие "мессершмитты" были не хуже, если не лучше "спитфайеров", но им
приходилось воевать на пределе горючего - основной запас бензина
расходовался на перелет туда и обратно, и драться они могли только
несколько минут - кто не рассчитал, падал в Ла-Манш.
- Дагмар, вперед, - сказала Гвен-Хейзел.
- Есть. - Дагмар прошла через ворота - в халате, маске и шапочке, но
пока без перчаток. Да и Бог знает, какой толк от перчаток в боевых
условиях. Разве что послужат защитой не столько раненым, сколько нам.
Я завязала маску Вудро, он мне. Теперь мы наготове.
- Конь Годивы - всем постам, - заговорила Гвен-Хейзел. - Звучат
сирены. Йомен, открывайте ворота и переходите в другое время. Прием.
- Йомен - Коню, слышу тебя, есть переходить.
- Конь - Йомену, вас понял. Доброй охоты! Мо и Лазарус, можете идти,
- добавила Хейзел. - Удачи!
Я прошла вслед за Лазарусом - и сердце у меня екнуло. Дагмар помогала
моему отцу надеть халат. Он взглянул на нас, когда мы появились из-за
занавески, но больше не обращал внимания. Я слышала, как он говорит
Дагмар:
- Что-то я вас раньше не видел, сестра. Как вас зовут?
- Дагмар Доббс, доктор. Можете звать меня Даг. Я только что из
Лондона, привезла медикаменты и прочее.
- То-то я в первый раз за много недель вижу чистый халат. И маски -
просто шик! А вы говорите, как янки, Даг.
- Я и есть янки, доктор - как и вы.
- Признаю себя виновным. Айра Джонсон из Канзас-Сити.
- Да мы с вами земляки!
- Мне так и показалось, что ваш выговор отдает кукурузой. Когда
"хейны" сегодня уберутся восвояси, можем посплетничать о родных краях.
- От меня мало толку - я не была дома с тех пор, как надела чепец.
Дагмар занимала отца, не давая ему отвлекаться - и я про себя
благодарила ее за это. Мне не хотелось, чтобы он заметил меня до конца
операции - сейчас нет времени на воспоминания о былом.
В отдалении упали первые бомбы.
Я не видела этого налета. Девяносто три года назад - или в ноябре
того же года, смотря как считать, мне довелось видеть, как падают бомбы на
Сан-Франциско, и я ничего не могла тогда сделать - только смотрела вверх,
затаив дыхание, и ждала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131