- Слушай, о чем говорят, морковка, - сказал муж. - В понедельник
будет контрольная.
- Я говорил о Черном вторнике, Морин, - пояснил Теодор. - Так назовут
в будущем величайший за всю историю биржевой кризис.
- Такой же, как в девяносто седьмом?
- Не знаю точно, что произошло в девяносто седьмом - я, как уже
говорил, подробно изучал только историю того десятилетия, которое
намеревался провести здесь - от окончания войны до Черного вторника, 29
октября 1929 года. Эти десять лет после первой мировой войны...
- Стойте-ка! Вы сказали "первой мировой войны", доктор? Первой?
- Доктор Джонсон, кроме этой золотой декады - с 11 ноября 1918 года
по 29 октября 1929-го - вы будете воевать все столетие. В 1939 году
начнется вторая мировая война - еще дольше и страшнее этой. А более мелкие
войны будут вестись на протяжении всего века. Следующий же век, двадцать
первый, будет еще хуже - и намного.
- Тед, - сказал отец. - В тот день, когда объявили войну, ты просто
говорил то, что знал. Да?
- Да, сэр.
- Зачем же ты тогда пошел в армию? Это не твоя война... капитан Лонг.
- Чтобы завоевать ваше уважение, пращур, - очень мягко ответил
Теодор. - И чтобы Морин могла гордиться мной.
- Мррф! Ладно! Надеюсь, вы не пожалеете об этом, сэр.
- Никогда.
Четверг был хлопотливый день. Элеанор и я - с помощью всех моих и ее
старших детей, с большой помощью сержанта Теодора, ставшего моим
адъютантом (он называл это "собачьей вахтой", и отец тоже, но я не давала
им вывести меня из себя), с некоторой помощью от наших мужей и от отца -
за сутки подготовили церемонию венчания.
Должна, правда, признаться, что всю подготовительную работу мы с ней
проделали загодя. Мы составили список гостей, предупредили священника,
причетника и организатора банкетов, как только Брайан позвонил и сказал,
когда приедет. Приглашения напечатали во вторник, конверты надписали в
среду двое лучших каллиграфов семьи Везерел, по домам их разнесли двое ее
и двое моих мальчишек, отвечать на приглашения предлагалось по телефону
конторы Джастина, ну и так далее.
Невесту мы тоже ухитрились одеть вовремя и как полагается, поскольку
у сержанта Теодора неожиданно обнаружился еще один талант: швеи - то есть
швеца - а точнее сказать, дамского портного. Своей главной цели -
использовать телепатический дар Элеанор - я уже достигла: Теодор отвез
меня к ней утром в четверг, и я изложила ей, в чем моя проблема, начав для
скорости срывать с себя одежду, как только дверь ее апартаментов закрылась
за нами. Потом Элеанор дала распоряжение горничной провести к нам Теодора.
Опустим натуралистические подробности; через полчаса Элеанор сказала
мне:
- Морин, милая, Теодор верит во все, что говорит.
На что Теодор заметил, что каждый Наполеон в сумасшедшем доме верит в
то, что говорит, не менее твердо.
- Капитан Лонг, - ответила Элеанор, - мужчины очень слабо связаны с
реальностью, так что не вижу, какое это имеет значение. Вы сказали мне
правду, как вы ее понимаете, о вашей жизни в будущем, и сказали правду,
что любите Морин. И поскольку я тоже ее люблю, то надеюсь завоевать
частицу и вашей любви. Пожалуйста, помогите мне встать - и благодарю вас,
сэр! Вы мне подарили огромную радость.
Сразу после этого перед нами встала задача: как успеть доставить
подвенечное платье Элеанор вместе с Нэнси к портнихе, чтобы Джонатан успел
завезти Брайана с Нэнси в контору к Джастину, чтобы все четверо успели
явиться в мэрию за разрешением - ведь и жених, и невеста были
несовершеннолетние.
- Зачем нам портниха? - сказал Теодор. - Если не ошибаюсь, Элеанор, в
этой тумбочке у вас швейная машинка "Зингер". И зачем нам Нэнси? Мама
Морин, ты, кажется, говорила, что вы с ней носите одинаковые платья.
Я подтвердила, что мы действительно часто даем друг другу что-нибудь
поносить.
- В бедрах я на дюйм полнее, и в груди почти на столько же. Но разве
мы посмеем тронуть платье Элеанор? Погоди, ты его еще не видел.
Хотя Элеанор была крупнее и выше меня, платье мне почти годилось,
поскольку однажды уже перекраивалось для Рут, дочери Элеанор, на три дюйма
ниже матери. Платье было великолепное, из белого атласа, густо расшитое
мелким жемчугом, с фатой из бельгийских кружев и десятифутовым шлейфом. В
первоначальном виде присутствовали еще рукава "баранья ножка" и турнюр -
при перекройке все это исчезло.
Ни за какие на свете деньги нельзя было сшить платье такого качества
за те несколько часов, что нам оставались, - моей Нэнси повезло, что ее
новая мама ссудила ей такое сокровище.
Элеанор принесла его. Теодор пришел в восхищение но не смутился.
- Элеанор, подгоним его впритык на маму Морин - тогда Нэнси как раз
пролезет. Какое на ней будет белье? Корсет? Бюстгальтер? Панталоны?
- Ни разу не надевала на Нэнси корсет, - сказала я. - И она не
собирается начинать.
- Правильно! - согласилась Элеанор. - Хотела бы я тоже никогда не
начинать. Лифчик Нэнси тоже не нужен. Как насчет штанишек? Рейтузы с этим
платьем не наденешь. Эмели Берд и Харцфельд носят трусики, но и они будут
выделяться под платьем, если оно будет сидеть как следует.
- Обойдемся без штанов, - решила я.
- Все старые грымзы мигом поймут, что их на ней нет, - заколебалась
Элеанор.
Я с чосеровским [Чосер, Джеффри - английский поэт эпохи Возрождения]
выражением высказала свое отношение к мнению старых грымз.
- Надену ей круглые подвязки. Сменит на пояс потом, когда будет
переодеваться.
- Тогда и панталоны может надеть, - добавил Теодор.
- Теодор! - поразилась я. - Удивляюсь тебе. Зачем новобрачной
панталоны?
- Ну не панталоны, а самые легкие и маленькие штучки из тех, что
продаются сегодня. Чтобы Джонни мог снять их с нее, дорогая. Символическая
дефлорация, старый языческий обряд. Пусть почувствует, что она замужем.
Мы с Эл хихикнули.
- Не забыть сказать Нэнси.
- А я скажу Джонатану, чтобы устроил настоящую церемонию. Ну что ж,
Элеанор, поставим Морин на этот низкий столик и начнем втыкать в нее
булавки. Мама Морин, ты всюду чистая и сухая? Не вывернуть ли платье
наизнанку, влага для атласа - просто гибель.
Следующие двадцать пять минут Теодор трудился не покладая рук, я
стояла смирно, а Элеанор снабжала его булавками.
- Лазарус, где вы учились мастерству одевать женщин? - спросила она.
- В Париже лет сто назад.
- Лучше бы я не спрашивала. Я тоже числюсь среди ваших предков? Как и
Морин?
- К сожалению, нет. Но я женат на трех ваших прапраправнучках -
Тамаре, Иштар и Гамадриаде, а мой брачный брат - Айра Везерел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131