нельзя ли преобразовать историю так, чтобы
американо-японская война 1941-1945 годов вообще не состоялась? И нельзя ли
в таком случае избежать постепенного разрушения планеты Земля, неизменного
следствия этой войны во всех известных параллелях времени?
Для решения этой задачи Корпусу требовались агенты, которых следовало
заслать в период до сорок первого года и в Японию, и в Штаты. Со Штатами
проблем не было: архивы Бундока изобиловали сведениями по американской
истории, языку и культуре двадцатого века; кроме того, многие обитатели
Терциуса ранее жили в Америке того периода: Лазарус Лонг, Морин Джонсон,
Джубал Харшо, Ричард Кэмпбелл, Хейзел Стоун, Зеб Картер, Хильда Мэй
Бэрроу, Дити Картер, Джейк Бэрроу - и прежде всего Анна, Неподкупная
Свидетельница. Анну, я знаю, послали - возможно, послали и кого-то из
других.
Однако обитатели Теллус Терциуса, знакомые с японским языком и
культурой двадцатого века, представляли большой дефицит. Были два человека
китайского происхождения. Донг Чжа и Марси Чой-Му, - внешне они походили
на японцев, но не знали ни их языка, ни культуры.
Я в японки не годилась - рыжие японки встречаются не чаще, чем мех на
рыбе, - зато умела говорить и писать по-японски, не в совершенстве, но как
изучавшая язык иностранка. Поэтому приняли компромиссное решение: я
отправлюсь в Японию как туристка - необыкновенная туристка, взявшая на
себя труд выучить язык, обычаи и историю Ниппона перед тем, как ехать
туда.
Турист, который не поленился всем этим заняться, всегда желанный
гость в той стране, куда он совершает путешествие, если к тому же
соблюдает местный этикет. Хотелось бы пожелать, чтобы все это знал каждый
турист, но на деле подобные знания достаются трудно и стоят слишком много
времени и денег. У меня просто талант к иностранным языкам и мне нравится
их учить. К семидесяти годам я, кроме родного, знала четыре современных
языка.
Остается еще около тысячи языков, которые я не знаю, и около трех
биллионов человек, с которыми у меня нет общего языка. Выучить их все -
непосильный танталов труд.
Но на роль безобидной туристки, изучающей Японию в годы перед великой
войной сорок первого - сорок пятого годов, я вполне годилась. И меня
высадили в Макао, где взятка - норма жизни и за деньги можно сделать все.
При себе у меня были крупные суммы и три самых настоящих паспорта: по
одному я была канадкой, по другому американкой, по третьему англичанкой.
На пароме я переправилась в Гонконг - гораздо менее продажный город,
но деньги очень уважали и там. К тому времени я узнала, что на англичан и
американцев на Дальнем Востоке смотрят косо, но к канадцам пока особой
вражды не питают, и выбрала паспорт, согласно которому родилась в
Британской Колумбии и проживала в Ванкувере. А потом отплыла на
голландском теплоходе "Руис" из Гонконга в Иокогаму.
Целый год, с тридцать седьмого по тридцать восьмой, я провела в
чудесных скитаниях по Японии - ночевала в местных гостиницах, кормила
крошечных оленей в Наре, затаивала дыхание, глядя на Фудзи-сан на
рассвете, плавала по Внутреннему Морю на игрушечном пароходике - словом,
наслаждалась красотами одной из прекраснейших стран мира и одной из
прекраснейших культур истории, а заодно собирала сведения, записывая их на
вмонтированный в тело, управляемый моим голосом диктофон, почти такой же,
как сейчас.
В мой организм было вживлено еще и сигнальное устройство - имеется
оно и сейчас, и если меня до сих пор не нашли, значит, штабу Корпуса не
известно, на какой планете я нахожусь - датчики сразу выследили бы агента,
не вышедшего на связь, если бы он прибыл на место назначения.
Не будем о грустном, поговорим лучше о хорошем. За год своего
пребывания в Японии я не раз слышала еще об одной рыжеволосой англичанке
(канадке, американке), которая путешествует по империи, изучая японские
сады. Она говорит по-японски и как будто похожа на меня - хотя это еще
ничего не значило: белые для японцев все на одно лицо, вот только рыжие
волосы черта приметная, а знание японского тем более.
Возможно, меня послали (пошлют) в довоенную Японию еще раз? Или это
петля времени, в которой я встречаюсь сама с собой? Парадоксами меня не
удивишь - для агента Времени это вещь привычная. Тридцать седьмой год,
например, я проживала повторно - впервые я прожила его в Канзас-Сити, за
исключением двух недель после рождения Присциллы и адвокатских экзаменов
Брайана: мы отметили оба этих события поездкой в каньоны Юты - Брайс,
Сидар Брикс, Норт Рим.
Если я оказалась в том же году в третий раз, значит, тот визит в
Японию у меня еще впереди - стало быть, Пиксель донес мою весточку и меня
спасут. Никаких парадоксов во времени нет - все мнимые парадоксы можно
распутать.
Но слишком уж тонка эта последняя соломинка, за которую я цепляюсь.
Тот вторник, пятое августа 1952 года во второй параллели времени
начался для Морин печально - впервые в жизни одна, и впереди нудная
работа: убрать наш старый фермерский дом, закрыть его и продать. Но тот
день нес с собой и некоторую радость. Мое замужество кончилось, когда мой
муж развелся со мной, вдовство же кончилось, когда Сьюзен вышла замуж; с
этого дня начиналась моя холостая жизнь.
Какая разница между вдовством и холостой жизнью? Взгляните на это с
исторической точки зрения. Когда я выходила замуж в конце девятнадцатого
века, женщины представляли собой граждан второго сорта, и все считали, что
так и должно быть. В большинстве штатов женщины не имели права голоса, не
имели права подписывать контракты, владеть недвижимостью, заседать в суде
присяжных и заниматься прочей гражданской деятельностью без согласия
мужчины; отца, мужа или старшего сына. Большинство профессий, ремесел и
занятий для женщин было заказано. Женщина-адвокат, женщина-врач,
женщина-инженер представляли собой такое же диво, как танцующий медведь.
"Диво не в том, что медведь танцует вальс хорошо, а в том, что он
вообще его танцует". Эти слова, кажется, принадлежат доктору Сэмюэлу
Джонсону [английский писатель и лексикограф XVIII века, автор множества
афоризмов], который считал женщин существами даже третьего порядка, ставя
их ниже шотландцев и американцев, которых крайне презирал.
В двадцатом веке положение женщин стало медленно поправляться. К
восемьдесят второму году почти все законы, устанавливающие неравноправие,
были отменены.
Но оставались обычаи - укоренившиеся, не менее твердые, чем законы, и
не подлежащие отмене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
американо-японская война 1941-1945 годов вообще не состоялась? И нельзя ли
в таком случае избежать постепенного разрушения планеты Земля, неизменного
следствия этой войны во всех известных параллелях времени?
Для решения этой задачи Корпусу требовались агенты, которых следовало
заслать в период до сорок первого года и в Японию, и в Штаты. Со Штатами
проблем не было: архивы Бундока изобиловали сведениями по американской
истории, языку и культуре двадцатого века; кроме того, многие обитатели
Терциуса ранее жили в Америке того периода: Лазарус Лонг, Морин Джонсон,
Джубал Харшо, Ричард Кэмпбелл, Хейзел Стоун, Зеб Картер, Хильда Мэй
Бэрроу, Дити Картер, Джейк Бэрроу - и прежде всего Анна, Неподкупная
Свидетельница. Анну, я знаю, послали - возможно, послали и кого-то из
других.
Однако обитатели Теллус Терциуса, знакомые с японским языком и
культурой двадцатого века, представляли большой дефицит. Были два человека
китайского происхождения. Донг Чжа и Марси Чой-Му, - внешне они походили
на японцев, но не знали ни их языка, ни культуры.
Я в японки не годилась - рыжие японки встречаются не чаще, чем мех на
рыбе, - зато умела говорить и писать по-японски, не в совершенстве, но как
изучавшая язык иностранка. Поэтому приняли компромиссное решение: я
отправлюсь в Японию как туристка - необыкновенная туристка, взявшая на
себя труд выучить язык, обычаи и историю Ниппона перед тем, как ехать
туда.
Турист, который не поленился всем этим заняться, всегда желанный
гость в той стране, куда он совершает путешествие, если к тому же
соблюдает местный этикет. Хотелось бы пожелать, чтобы все это знал каждый
турист, но на деле подобные знания достаются трудно и стоят слишком много
времени и денег. У меня просто талант к иностранным языкам и мне нравится
их учить. К семидесяти годам я, кроме родного, знала четыре современных
языка.
Остается еще около тысячи языков, которые я не знаю, и около трех
биллионов человек, с которыми у меня нет общего языка. Выучить их все -
непосильный танталов труд.
Но на роль безобидной туристки, изучающей Японию в годы перед великой
войной сорок первого - сорок пятого годов, я вполне годилась. И меня
высадили в Макао, где взятка - норма жизни и за деньги можно сделать все.
При себе у меня были крупные суммы и три самых настоящих паспорта: по
одному я была канадкой, по другому американкой, по третьему англичанкой.
На пароме я переправилась в Гонконг - гораздо менее продажный город,
но деньги очень уважали и там. К тому времени я узнала, что на англичан и
американцев на Дальнем Востоке смотрят косо, но к канадцам пока особой
вражды не питают, и выбрала паспорт, согласно которому родилась в
Британской Колумбии и проживала в Ванкувере. А потом отплыла на
голландском теплоходе "Руис" из Гонконга в Иокогаму.
Целый год, с тридцать седьмого по тридцать восьмой, я провела в
чудесных скитаниях по Японии - ночевала в местных гостиницах, кормила
крошечных оленей в Наре, затаивала дыхание, глядя на Фудзи-сан на
рассвете, плавала по Внутреннему Морю на игрушечном пароходике - словом,
наслаждалась красотами одной из прекраснейших стран мира и одной из
прекраснейших культур истории, а заодно собирала сведения, записывая их на
вмонтированный в тело, управляемый моим голосом диктофон, почти такой же,
как сейчас.
В мой организм было вживлено еще и сигнальное устройство - имеется
оно и сейчас, и если меня до сих пор не нашли, значит, штабу Корпуса не
известно, на какой планете я нахожусь - датчики сразу выследили бы агента,
не вышедшего на связь, если бы он прибыл на место назначения.
Не будем о грустном, поговорим лучше о хорошем. За год своего
пребывания в Японии я не раз слышала еще об одной рыжеволосой англичанке
(канадке, американке), которая путешествует по империи, изучая японские
сады. Она говорит по-японски и как будто похожа на меня - хотя это еще
ничего не значило: белые для японцев все на одно лицо, вот только рыжие
волосы черта приметная, а знание японского тем более.
Возможно, меня послали (пошлют) в довоенную Японию еще раз? Или это
петля времени, в которой я встречаюсь сама с собой? Парадоксами меня не
удивишь - для агента Времени это вещь привычная. Тридцать седьмой год,
например, я проживала повторно - впервые я прожила его в Канзас-Сити, за
исключением двух недель после рождения Присциллы и адвокатских экзаменов
Брайана: мы отметили оба этих события поездкой в каньоны Юты - Брайс,
Сидар Брикс, Норт Рим.
Если я оказалась в том же году в третий раз, значит, тот визит в
Японию у меня еще впереди - стало быть, Пиксель донес мою весточку и меня
спасут. Никаких парадоксов во времени нет - все мнимые парадоксы можно
распутать.
Но слишком уж тонка эта последняя соломинка, за которую я цепляюсь.
Тот вторник, пятое августа 1952 года во второй параллели времени
начался для Морин печально - впервые в жизни одна, и впереди нудная
работа: убрать наш старый фермерский дом, закрыть его и продать. Но тот
день нес с собой и некоторую радость. Мое замужество кончилось, когда мой
муж развелся со мной, вдовство же кончилось, когда Сьюзен вышла замуж; с
этого дня начиналась моя холостая жизнь.
Какая разница между вдовством и холостой жизнью? Взгляните на это с
исторической точки зрения. Когда я выходила замуж в конце девятнадцатого
века, женщины представляли собой граждан второго сорта, и все считали, что
так и должно быть. В большинстве штатов женщины не имели права голоса, не
имели права подписывать контракты, владеть недвижимостью, заседать в суде
присяжных и заниматься прочей гражданской деятельностью без согласия
мужчины; отца, мужа или старшего сына. Большинство профессий, ремесел и
занятий для женщин было заказано. Женщина-адвокат, женщина-врач,
женщина-инженер представляли собой такое же диво, как танцующий медведь.
"Диво не в том, что медведь танцует вальс хорошо, а в том, что он
вообще его танцует". Эти слова, кажется, принадлежат доктору Сэмюэлу
Джонсону [английский писатель и лексикограф XVIII века, автор множества
афоризмов], который считал женщин существами даже третьего порядка, ставя
их ниже шотландцев и американцев, которых крайне презирал.
В двадцатом веке положение женщин стало медленно поправляться. К
восемьдесят второму году почти все законы, устанавливающие неравноправие,
были отменены.
Но оставались обычаи - укоренившиеся, не менее твердые, чем законы, и
не подлежащие отмене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131