Поэтому я не жалею, что была занята и не видела,
как бомбят Ковентри. Но слышать слышала. Если слышишь, как упала бомба -
значит, она слишком далеко, чтобы быть твоей. Так говорят, но я не
очень-то этому верю.
- Слыхала Гретхен? - спросила Хейзел у меня в ухе. - Говорит, они
сбили шестьдесят девять штук из первой волны, а всего было семьдесят два.
Я не слыхала Гретхен. Мы с Лазарусом занимались своим первым
пациентом - маленьким мальчиком с сильными ожогами и раздробленной левой
рукой. Лазарус приготовился к ампутации. Я смигнула слезы с глаз и стала
помогать ему.
28. ВЕЧНОЕ НАСТОЯЩЕЕ
Не стану надрывать душу ни вам, ни себе подробным рассказом об этой
ночи, длившейся тысячу лет. Если вам доводилось бывать в отделении скорой
помощи городской больницы - то это самое мы и видели всю ночь, этим и
занимались. Сложные переломы, раздробленные конечности, ожоги - ужасные
ожоги. Не слишком опасные мы покрывали гелем, который откроют только через
много веков, перевязывали и передавали пострадавших санитарам гражданской
обороны, которые эвакуировали их на носилках в госпиталь. Самых тяжелых
Кас и Пол уносили в другом направлении - за занавеску и через ворота
Бэрроу-Картера Либби в бундокскую клинику Айры Джонсона, а обожженных
направляли дальше - в больницу имени Джейн Калвер Бэрроу в Веуле, где их
лечили несколько дней или недель, чтобы вернуть в Ковентри той же ночью к
отбою воздушной тревоги.
Все наши раненые были штатскими людьми, в основном женщины, дети и
старики. Единственными военными в Ковентри, насколько я знаю, были
зенитчики, и у них имелся свой перевязочный пункт. Пункты вроде нашего, в
Лондоне, должно быть, помещались в метро. В Ковентри метро не было, и нас
огораживали только мешки с песком, но все-таки здесь, пожалуй, было
безопаснее, чем в здании, которое могло бы обрушиться. Я не собираюсь
ничего критиковать. Их гражданская оборона делала, что могла, и весь
народ, прижатый к стенке, храбро отбивался тем, что было под рукой.
На нашем пункте было три стола - как бы операционных, а на самом деле
простых деревянных, с которых в перерывах между бомбежками соскоблили
краску. Отец работал за тем, что ближе к выходу, мы с Вудро - у занавески,
а за средним трудился пожилой англичанин, видимо, постоянно дежуривший
здесь - мистер Пратт, местный ветеринар. Помогала ему жена, Гарри, то есть
Гарриет. Во время затишья миссис Пратт ругала немцев, но больше
интересовалась кино. Не встречалась ли я с Кларком Гэйблом? С Гэри
Купером? С Рональдом Колменом? Выяснив, что у меня нет знакомств среди
звезд, она перестала у меня выпытывать и согласилась со словами мужа, что
мы, янки, поступаем очень порядочно, помогая им... но когда же Штаты,
наконец, соберутся вступить в войну?
Я сказала, что не знаю. Тут вмешался отец.
- Не приставайте к сестре, миссис Пратт. Вступим, никуда не денемся -
ну, запоздаем малость, как ваш мистер Чемберлен. А пока что будьте вежливы
с теми, кто уже здесь и помогает.
- Я не хотела никого обидеть, мистер Джонсон.
- Никто и не обиделся, миссис Пратт. Зажим!
Мне редко доводилось видеть такую хорошую операционную сестру, как
миссис Пратт. Она подавала мужу все, что нужно, не дожидаясь его слов -
научилась, наверное, за долгие годы совместной работы. Инструменты она
принесла с собой - должно быть, те, что мистер Пратт использовал в своей
ветеринарной практике. Некоторых это, возможно, оттолкнуло бы, мне же
представлялось резонным.
Мистер Пратт занимал стол, который предназначили для Джубала и Джилл.
(Мы не слишком хорошо ориентировались во всех подробностях событий той
ночи - ведь очевидцев расспрашивали, когда война уже кончилась.) Поэтому
Джубал работал в передней комнате, сортируя раненых и отмечая, кого Касу и
Полу нести в Бундок - здесь им даже не стали бы оказывать помощь, как
безнадежным. Джилл помогала то Дагмар, то мне - особенно с анестезией.
Анестезия стала предметом горячих дискуссий во время наших учений.
Довольно уже и того, что мы заявимся в двадцатый век с современным
хирургическим инструментом, но тащить с собой бундокское анестезионное
оборудование? Немыслимо!
Галахад решил наконец снабдить нас шприцами, заправленными нужной
дозой неоморфина (название не играет роли - все равно в двадцатом веке это
средство неизвестно). Джилл сновала из одного помещения в другое, делая
уколы раненым и обгоревшим и освобождая нас с Дагмар для основной работы.
Она хотела помочь и миссис Пратт, но та отмахнулась - она давала наркоз
способом, не виданным мною с 1910 года: капала хлороформ на маску
пациенту.
Работе не видно было конца. Между операциями я протирала стол
полотенцем, пока оно не намокло от крови так, что больше пачкало, чем
вытирало.
Гретхен доложила, что они сбили сорок семь из шестидесяти
бомбардировщиков второй волны. Тринадцать оставшихся успели сбросить часть
бомб. Девушки Гретхен использовали излучатели и приборы ночного видения,
направляя луч, как правило, на бензобак. Иногда бомбы при этом
сбрасывались, иногда взрывались при соприкосновении с землей, иногда не
взрывались, добавляя работы саперам на следующий день.
Но мы ничего этого не видели. Порой бомба падала где-то рядом, и
кто-нибудь говорил: "Близко", - а кто-то отвечал: "Слишком близко", и все
продолжали работать.
Сбитый самолет взрывается не так, как бомба - а истребитель не так,
как бомбардировщик. Мистер Пратт говорил, что может отличить по звуку
падение "спитфайера" от падения "мессершмитта". Он, возможно, и мог - я
нет.
Третья волна, по сообщению Гретхен, нахлынула с двух сторон - с
северо-востока и северо-запада. Но ее девушки уже приноровились стрелять
из своего, в общем-то пехотного, оружия по непривычным мишеням, быстро
отличая при этом бомбардировщики от "спитфайеров" - и, как выразилась
Гретхен, на этот раз "утерли им сопли". Я все собиралась спросить, что это
значит, но так и не спросила.
После каждого налета наступало затишье, но не для нас. К середине
ночи мы совсем зашились - раненых поступало больше, чем мы успевали
обработать. Джубал стал относиться к отбору менее строго и теперь
отправлял к Иштар не только смертельные, но и просто тяжелые случаи. Наше
участие стало более заметным, зато, безусловно, было спасено больше
жизней.
Во время четвертого налета, где-то перед рассветом, я услышала
Гретхен:
- Йомен вызывает Коня. Конь, ответь срочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
как бомбят Ковентри. Но слышать слышала. Если слышишь, как упала бомба -
значит, она слишком далеко, чтобы быть твоей. Так говорят, но я не
очень-то этому верю.
- Слыхала Гретхен? - спросила Хейзел у меня в ухе. - Говорит, они
сбили шестьдесят девять штук из первой волны, а всего было семьдесят два.
Я не слыхала Гретхен. Мы с Лазарусом занимались своим первым
пациентом - маленьким мальчиком с сильными ожогами и раздробленной левой
рукой. Лазарус приготовился к ампутации. Я смигнула слезы с глаз и стала
помогать ему.
28. ВЕЧНОЕ НАСТОЯЩЕЕ
Не стану надрывать душу ни вам, ни себе подробным рассказом об этой
ночи, длившейся тысячу лет. Если вам доводилось бывать в отделении скорой
помощи городской больницы - то это самое мы и видели всю ночь, этим и
занимались. Сложные переломы, раздробленные конечности, ожоги - ужасные
ожоги. Не слишком опасные мы покрывали гелем, который откроют только через
много веков, перевязывали и передавали пострадавших санитарам гражданской
обороны, которые эвакуировали их на носилках в госпиталь. Самых тяжелых
Кас и Пол уносили в другом направлении - за занавеску и через ворота
Бэрроу-Картера Либби в бундокскую клинику Айры Джонсона, а обожженных
направляли дальше - в больницу имени Джейн Калвер Бэрроу в Веуле, где их
лечили несколько дней или недель, чтобы вернуть в Ковентри той же ночью к
отбою воздушной тревоги.
Все наши раненые были штатскими людьми, в основном женщины, дети и
старики. Единственными военными в Ковентри, насколько я знаю, были
зенитчики, и у них имелся свой перевязочный пункт. Пункты вроде нашего, в
Лондоне, должно быть, помещались в метро. В Ковентри метро не было, и нас
огораживали только мешки с песком, но все-таки здесь, пожалуй, было
безопаснее, чем в здании, которое могло бы обрушиться. Я не собираюсь
ничего критиковать. Их гражданская оборона делала, что могла, и весь
народ, прижатый к стенке, храбро отбивался тем, что было под рукой.
На нашем пункте было три стола - как бы операционных, а на самом деле
простых деревянных, с которых в перерывах между бомбежками соскоблили
краску. Отец работал за тем, что ближе к выходу, мы с Вудро - у занавески,
а за средним трудился пожилой англичанин, видимо, постоянно дежуривший
здесь - мистер Пратт, местный ветеринар. Помогала ему жена, Гарри, то есть
Гарриет. Во время затишья миссис Пратт ругала немцев, но больше
интересовалась кино. Не встречалась ли я с Кларком Гэйблом? С Гэри
Купером? С Рональдом Колменом? Выяснив, что у меня нет знакомств среди
звезд, она перестала у меня выпытывать и согласилась со словами мужа, что
мы, янки, поступаем очень порядочно, помогая им... но когда же Штаты,
наконец, соберутся вступить в войну?
Я сказала, что не знаю. Тут вмешался отец.
- Не приставайте к сестре, миссис Пратт. Вступим, никуда не денемся -
ну, запоздаем малость, как ваш мистер Чемберлен. А пока что будьте вежливы
с теми, кто уже здесь и помогает.
- Я не хотела никого обидеть, мистер Джонсон.
- Никто и не обиделся, миссис Пратт. Зажим!
Мне редко доводилось видеть такую хорошую операционную сестру, как
миссис Пратт. Она подавала мужу все, что нужно, не дожидаясь его слов -
научилась, наверное, за долгие годы совместной работы. Инструменты она
принесла с собой - должно быть, те, что мистер Пратт использовал в своей
ветеринарной практике. Некоторых это, возможно, оттолкнуло бы, мне же
представлялось резонным.
Мистер Пратт занимал стол, который предназначили для Джубала и Джилл.
(Мы не слишком хорошо ориентировались во всех подробностях событий той
ночи - ведь очевидцев расспрашивали, когда война уже кончилась.) Поэтому
Джубал работал в передней комнате, сортируя раненых и отмечая, кого Касу и
Полу нести в Бундок - здесь им даже не стали бы оказывать помощь, как
безнадежным. Джилл помогала то Дагмар, то мне - особенно с анестезией.
Анестезия стала предметом горячих дискуссий во время наших учений.
Довольно уже и того, что мы заявимся в двадцатый век с современным
хирургическим инструментом, но тащить с собой бундокское анестезионное
оборудование? Немыслимо!
Галахад решил наконец снабдить нас шприцами, заправленными нужной
дозой неоморфина (название не играет роли - все равно в двадцатом веке это
средство неизвестно). Джилл сновала из одного помещения в другое, делая
уколы раненым и обгоревшим и освобождая нас с Дагмар для основной работы.
Она хотела помочь и миссис Пратт, но та отмахнулась - она давала наркоз
способом, не виданным мною с 1910 года: капала хлороформ на маску
пациенту.
Работе не видно было конца. Между операциями я протирала стол
полотенцем, пока оно не намокло от крови так, что больше пачкало, чем
вытирало.
Гретхен доложила, что они сбили сорок семь из шестидесяти
бомбардировщиков второй волны. Тринадцать оставшихся успели сбросить часть
бомб. Девушки Гретхен использовали излучатели и приборы ночного видения,
направляя луч, как правило, на бензобак. Иногда бомбы при этом
сбрасывались, иногда взрывались при соприкосновении с землей, иногда не
взрывались, добавляя работы саперам на следующий день.
Но мы ничего этого не видели. Порой бомба падала где-то рядом, и
кто-нибудь говорил: "Близко", - а кто-то отвечал: "Слишком близко", и все
продолжали работать.
Сбитый самолет взрывается не так, как бомба - а истребитель не так,
как бомбардировщик. Мистер Пратт говорил, что может отличить по звуку
падение "спитфайера" от падения "мессершмитта". Он, возможно, и мог - я
нет.
Третья волна, по сообщению Гретхен, нахлынула с двух сторон - с
северо-востока и северо-запада. Но ее девушки уже приноровились стрелять
из своего, в общем-то пехотного, оружия по непривычным мишеням, быстро
отличая при этом бомбардировщики от "спитфайеров" - и, как выразилась
Гретхен, на этот раз "утерли им сопли". Я все собиралась спросить, что это
значит, но так и не спросила.
После каждого налета наступало затишье, но не для нас. К середине
ночи мы совсем зашились - раненых поступало больше, чем мы успевали
обработать. Джубал стал относиться к отбору менее строго и теперь
отправлял к Иштар не только смертельные, но и просто тяжелые случаи. Наше
участие стало более заметным, зато, безусловно, было спасено больше
жизней.
Во время четвертого налета, где-то перед рассветом, я услышала
Гретхен:
- Йомен вызывает Коня. Конь, ответь срочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131