-- Почему, сын мой?
-- Я так и не смог перерегистрировать свою карточку. Сегодня мой
последний льготный день. Если я покажусь дома, мне не миновать лагеря.
Джефф строго посмотрел на него.
-- Ты ведь знаешь, что слуги Мотаа не подстрекают к неповиновению
светским властям.
-- Но вы же не дадите им меня арестовать!
-- Мы не отказываем в убежище. Может быть, дело не так плохо, как тебе
кажется, сын мой. Если сегодня ты переночуешь здесь, завтра кто-нибудь может
взять тебя на работу и перерегистрировать твою карточку.
-- Значит, я могу остаться?
-- Можешь.
Томас решил, что Джонсона уже можно оставить навсегда. Если подойдет,
поедет в Цитадель для окончательной проверки, а если нет, -- останется
служкой при храме: помощников с каждым днем требовалось все больше, особенно
на кухню. Когда прихожане разошлись, Джефф запер двери и проверил все
помещение -- не остался ли в храме кто-нибудь кроме постоянных помощников и
тех, кому разрешили остаться на ночь. Таких набралось человек шесть; к
некоторым из них Джефф присматривался, надеясь впоследствии их завербовать.
Когда осмотр был закончен, а храм убран, Джефф выпроводил всех на
второй этаж, в спальни, и запер за ними дверь. Он делал так каждый вечер.
Алтарю со всеми спрятанными в нем чудесными приспособлениями непрошенное
любопытство не грозило -- он был защищен отдельным экраном, который
включался из подвала, но на всякий случай Джефф хотел быть уверен. что никто
к нему не подойдет. Ежевечернее запирание дверей, конечно, сопровождалось
священнодействием, смысл которого сводился к тому, что нижний этаж -- место
святое и находиться там никому не дозволено.
Алекс и Джефф спустились в подвал, заперев за собой тяжелую, окованную
железом дверь. Там в большой комнате стояли силовая установка алтаря,
аппарат связи с базой и те самые две койки, которые Малыш Дженкинс раздобыл
в их первый день в Денвере. Алекс разделся, принял душ и улегся в постель.
Джефф тоже скинул мантию и тюрбан, оставив только бороду -- теперь она была
у него собственная, -- надел комбинезон. сунул в зубы сигару и вызвал базу.
Следующие три часа он диктовал под храп Алекса, а потом тоже лег спать.
Проснулся Джефф с каким-то тревожным чувством. Свет не горел, значит,
разбудила его не утренняя побудка. Несколько минут он лежал неподвижно,
потом протянул руку и взял с пола посох.
Кроме него и Алекса, мирно храпевшего на своей койке, в комнате кто-то
был. Джефф был в этом убежден, хотя не слышал ни одного подозрительного
звука. Он на ощупь отрегулировал посох, чтобы обе койки оказались внутри
защитного экрана, и включил свет.
У аппарата связи стоял Джонсон в каких-то необычных очках сложной
конструкции и с инфракрасным фонарем в руке.
-- Стой и не двигайся, -- тихо сказал Джефф. Джонсон резко повернулся,
сдвинул очки на лоб и несколько секунд стоял, щурясь от яркого света.
Внезапно у него в руке появился вихревой пистолет.
-- Лежи спокойно, дед, -- огрызнулся он. -- Имей в виду, это не
игрушка.
-- Алекс! -- позвал Джефф. -- Алекс! Проснись! Алекс сел на койке,
готовый действовать, и схватил свой посох.
-- Мы оба под экраном, -- быстро сказал Джефф. -- Возьми его, но не
убивай.
-- Только шевельнитесь, плохо будет, -- предостерег их Джонсон.
-- Не делай глупостей, сын мой, -- ответил Джефф. -- Великий Бог Мотаа
хранит своих слуг. Положи пистолет на пол.
Алекс, не тратя времени на разговоры, крутил ручки на своем посохе. У
него никак не получалось то, что нужно: до сих пор Джефф провел с ним всего
несколько тренировочных занятий. Джонсон взглянул на него и после недолгого
колебания выстрелил в упор.
Ничего не произошло -- энергию выстрела поглотил защитный экран. На
лице у Джонсона отразилось изумление: оно еще усилилось мгновение спустя,
когда Алекс с помощью силового луча вырвал у него из руки пистолет.
-- Теперь расскажи нам, сын мой. -- сказал Джефф, -- почему ты решился
нарушить святость храма Мотаа?
Джонсон обернулся к нему и сказал с угрюмым вызовом в голосе:
-- Бросьте вы эту муру про своего Мотаа. Меня на это не возьмешь.
-- Не подобает глумиться над Богом Мотаа.
-- Да бросьте, я вам говорю. Лучше объясните, что это такое?
Он показал на посох.
-- Бог Мотаа ничего никому не объясняет. Сядь, мой сын, и моли его и
прощении.
-- Еще бы, так я и сел. Нет, я сейчас отсюда уйду. И если не хотите,
чтобы сюда нагрянули косоглазые, не вздумайте мне мешать. Я белого человека
не выдам, но кто меня тронет, пусть пеняет на себя.
-- Ты хочешь сказать, что ты просто вор?
-- Лучше придержи язык. Вы тут швыряетесь золотом направо и налево --
конечно, всякому это интересно.
--Сядь.
-- Я ухожу.
Он повернулся к двери.
-- Придержи его, Алекс, -- сказал Джефф. -- только не причини боли.
Задача была непростая, и Алекс замешкался. Джонсон был уже на середине
лестницы, когда ноги у него подкосились, и он тяжело упал, ударившись
головой об угол. Джефф не спеша встал и надел мантию.
-- Присмотри за ним, Алекс, -- сказал он. -- Я пойду на разведку.
Он поднялся наверх и через несколько минут вернулся. Джонсон лежал без
сознания на койке Алекса.
-- Ничего страшного, -- сообщил Джефф. -- Замок в верней двери был
отперт отмычкой, я его снова запер. Там никто не проснулся. Нижний замок
придется менять, в нем все чем-то расплавлено. Надо бы защитить эту дверь
экраном, я скажу Бобу. -- Он взглянул на тело, распростертое на койке. --
Еще не пришел в себя?
-- Начал было, я вколол ему пентотал натрия.
-- Хорошо. Я хочу его допросить.
-- Я так и думал.
-- Наркоз полный?
-- Да нет, доза мала. Ровно столько, чтобы разговорился.
Томас изо всех сил стиснул пальцами мочку уха Джонсона, но тот лишь
чуть шевельнулся.
-- Почти полный. Должно быть, сильно ударился головой. Джонсон! Ты меня
слышишь?
-- М-м-м( Да.
Допрос длился долго. В конце концов Алекс сказал:
-- Послушай, Джефф, а нужно нам все это выслушивать? У меня такое
чувство, как будто я копаюсь в помойной яме.
-- Мне тоже противно, но мы должны знать все, -- ответил Джефф и
продолжал допрос.
От кого Джонсон получал деньги? Что интересует паназиатов? Как он
передавал сведения? Когда следующая связь? Кто еще на них работает? Что
паназиаты думают о храме? Знает ли его начальник, что он здесь?
И наконец, -- что заставило его пойти против своего народа?
Действие укола кончалось. Джонсон уже начинал понимать, где находится,
но сдерживающие центры у него были еще отключены, и он выкладывал все
начистоту, не заботясь о том, что о нем подумают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54