Придите к нам! Придите! Вы будете спать в нашем храме и есть за
столом, который никогда не пустеет. Работы здесь для вас хватит. Вы можете
стать пилигримом и нести слово веры другим, мы вас научим.
Кто за все платит? Да благослови вас Бог, это золото -- дар Мотаа!
Спешите! Грядет Учитель!"
Люди шли в храмы толпами. На первых порах их влекло любопытство: новая,
необычная религия была желанным развлечением, которого так недоставало в
унылой, монотонной жизни рабов. Инстинктивная склонность Ардмора к броским
рекламным приемам оправдала себя -- более традиционный, более умеренный
культ никогда не привлек бы к себе такого внимания.
Но зайдя в храм ради любопытства, они снова и снова возвращались уже по
другим причинам. Там бесплатно кормили и ничего особенного не требовали, --
что стоит спеть несколько безобидных гимнов, если потом можно остаться и как
следует поужинать? Да эти священники позволяли себе покупать такие
деликатесы, каких американцы давно уже не видели: масло, апельсины,
прекрасное мясо. И расплачивались за них в магазинах Империи полновесной
золотой монетой.
К тому же у местного священника всегда можно было стрельнуть немного
денег, если приходилось туго. А что касается веры, то эта церковь и не
требовала принять ее учение. Всякий мог приходить и пользоваться всеми
благами, оставаясь при собственной вере -- никого даже не спрашивали, к
какой вере он принадлежит. Конечно, священники и служители в храмах как
будто принимали своего бога о шести ипостасях всерьез, ну и что из этого? Их
дело. Разве мы не стояли всегда за свободу религий? И не надо забывать,
сколько добра они делают.
Взять хотя бы Тамар, Властительницу Милосердия. В этом определенно
что-то есть. Достаточно увидеть, как слуга Шаама усыпляет ребенка, который
задыхается от дифтерии, а потом исцеляет его золотыми лучами Тамар, и как
через час этот ребенок выходит из храма здоровехонький, -- поневоле
задумаешься. Когда половина врачей погибла в боях, а из оставшихся в живых
большинство сидит по лагерям, -- от тех, кто может лечить болезни, так
просто не отмахнешься. Пусть это похоже на шаманство и суеверие, мы ведь
люди практичные -- важнее всего результат!
Но дело было не только в реальной пользе -- еще сильнее было
психологическое воздействие. Храмы Мотаа стали местом, где всякий может
ходить с высоко поднятой головой и ничего не бояться, -- не то что даже у
себя дома. "Вы слышали? Говорят, ни один плоскомордый ни разу не вошел ни в
один их храм. Они не могут туда попасть, даже когда загримируются под белых
людей, -- из них тут же вышибает дух. прямо в дверях. Я-то думаю, что эти
обезьяны просто до смерти боятся Бога Мотаа. Не знаю, в чем тут дело, только
у них в храмах легко дышится. Пойдите как-нибудь со мной -- сами увидите!"
Достопочтенный доктор Дэвид Вуд зашел к своему приятелю, столь же
достопочтенному отцу Дойлу. Старик сам открыл ему дверь.
-- Заходите, Дэвид. заходите. Рад, что вы пришли. Давненько не
виделись.
Он провел его в свой крохотный кабинет, усадил и угостил табаком. Вуд с
озабоченным видом отказался.
Некоторое время они болтали о разных разностях. Старый католик видел,
что Вуд хочет что-то сказать, но расспрашивать не спешил. И только когда
стало ясно, что его молодой коллега не может или не хочет начать разговор
сам, он сказал:
-- Мне кажется, что-то не дает вам покоя, Дэвид. Могу ли я спросить, в
чем дело?
Дэвид Вуд решился.
-- Отец, что вы думаете об этой компании, которая называет себя
служителями Бога Мотаа?
-- Что я о них думаю? А что я должен о них думать?
-- Не увиливайте, Фрэнсис. Разве вам безразлично, что под самым вашим
носом угнездилась языческая ересь?
-- Знаете ли, мне кажется, здесь не все так бесспорно, Дэвид. Что
такое, собственно, язычество? Вуд недовольно фыркнул.
-- Вы прекрасно знаете, о чем я говорю! Об этих лжепророках! Их
одеяния, их нелепый храм, все это шутовство(
-- Вы чуть не сказали -- папистское шутовство, ведь верно? Нет, эти их
причуды меня не слишком волнуют. Если говорить об определении язычества, то,
рассуждая строго логически, я должен считать любую секту, не признающую
непогрешимости Наместника Бога на Земле(
-- Бросьте свою схоластику! Мне сейчас не до того.
-- Это не схоластика, Дэвид. Я как раз хотел сказать, что логика
логикой, но Господь бесконечно милосерден и мудр, и он наверняка найдет
какой-нибудь способ допустить в Царствие Небесное даже таких, как вы. Что же
до этих жрецов Бога Мотаа, то я не занимался анализом их вероучения, но мне
представляется, что они делают полезное дело -- дело, которое оказалось не
под силу мне.
-- Вот это меня и беспокоит, Фрэнсис! В моем приходе была одна женщина,
неизлечимо больная раком. Я знал, что иногда людям в таком состоянии
помогали( эти шарлатаны. Что мне было делать? Я молился, но не получил
ответа.
-- И что же вы сделали?
-- В минуту слабости я послал ее к ним.
-- Ну и что?
-- Они ее исцелили!
-- В таком случае я не стал бы особенно переживать. Мы с вами -- не
единственные сосуды благодати Божьей.
-- Подождите! После этого она побывала у меня в церкви лишь однажды, а
потом ушла навсегда. Теперь она живет в так называемом убежище, которое они
устроили для женщин. Она примкнула к этим идолопоклонникам! Я не могу с этим
примириться, Фрэнсис! Какая польза от того, что исцелено ее смертное тело,
если это подвергает опасности ее душу?
-- Она хорошая женщина?
-- Одна из лучших.
-- Тогда я полагаю, что Господь сам позаботится о ее душе, без нашего с
вами участия. Кроме того, Дэвид, -- продолжал Дойл, набивая трубку, -- эти
так называемые священники( Ведь они не считают для себя унизительным
прибегать в делах веры и к нашей помощи. Вы же знаете, что они не совершают
венчании. А если вы когда-нибудь захотите воспользоваться их храмом, то
убедитесь, что не так уж сложно(
-- Это немыслимо!
-- Возможно, но я недавно обнаружил у себя в исповедальне
подслушивающее устройство. -- Священник сердито поджал губы. -- И теперь,
когда мне предстоит выслушать что-нибудь такое, что могло бы представить
интерес для азиатов, я с разрешения хозяев делаю это в укромном уголке храма
Мотаа.
-- Не может быть, Фрэнсис! -- воскликнул Вуд и, немного успокоившись,
спросил: -- А ваш епископ об этом знает?
-- Видите ли, у епископа очень много других забот(
-- Ну, знаете!..
-- Нет, нет, я написал ему письмо, где изложил ситуацию как можно
обстоятельнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
столом, который никогда не пустеет. Работы здесь для вас хватит. Вы можете
стать пилигримом и нести слово веры другим, мы вас научим.
Кто за все платит? Да благослови вас Бог, это золото -- дар Мотаа!
Спешите! Грядет Учитель!"
Люди шли в храмы толпами. На первых порах их влекло любопытство: новая,
необычная религия была желанным развлечением, которого так недоставало в
унылой, монотонной жизни рабов. Инстинктивная склонность Ардмора к броским
рекламным приемам оправдала себя -- более традиционный, более умеренный
культ никогда не привлек бы к себе такого внимания.
Но зайдя в храм ради любопытства, они снова и снова возвращались уже по
другим причинам. Там бесплатно кормили и ничего особенного не требовали, --
что стоит спеть несколько безобидных гимнов, если потом можно остаться и как
следует поужинать? Да эти священники позволяли себе покупать такие
деликатесы, каких американцы давно уже не видели: масло, апельсины,
прекрасное мясо. И расплачивались за них в магазинах Империи полновесной
золотой монетой.
К тому же у местного священника всегда можно было стрельнуть немного
денег, если приходилось туго. А что касается веры, то эта церковь и не
требовала принять ее учение. Всякий мог приходить и пользоваться всеми
благами, оставаясь при собственной вере -- никого даже не спрашивали, к
какой вере он принадлежит. Конечно, священники и служители в храмах как
будто принимали своего бога о шести ипостасях всерьез, ну и что из этого? Их
дело. Разве мы не стояли всегда за свободу религий? И не надо забывать,
сколько добра они делают.
Взять хотя бы Тамар, Властительницу Милосердия. В этом определенно
что-то есть. Достаточно увидеть, как слуга Шаама усыпляет ребенка, который
задыхается от дифтерии, а потом исцеляет его золотыми лучами Тамар, и как
через час этот ребенок выходит из храма здоровехонький, -- поневоле
задумаешься. Когда половина врачей погибла в боях, а из оставшихся в живых
большинство сидит по лагерям, -- от тех, кто может лечить болезни, так
просто не отмахнешься. Пусть это похоже на шаманство и суеверие, мы ведь
люди практичные -- важнее всего результат!
Но дело было не только в реальной пользе -- еще сильнее было
психологическое воздействие. Храмы Мотаа стали местом, где всякий может
ходить с высоко поднятой головой и ничего не бояться, -- не то что даже у
себя дома. "Вы слышали? Говорят, ни один плоскомордый ни разу не вошел ни в
один их храм. Они не могут туда попасть, даже когда загримируются под белых
людей, -- из них тут же вышибает дух. прямо в дверях. Я-то думаю, что эти
обезьяны просто до смерти боятся Бога Мотаа. Не знаю, в чем тут дело, только
у них в храмах легко дышится. Пойдите как-нибудь со мной -- сами увидите!"
Достопочтенный доктор Дэвид Вуд зашел к своему приятелю, столь же
достопочтенному отцу Дойлу. Старик сам открыл ему дверь.
-- Заходите, Дэвид. заходите. Рад, что вы пришли. Давненько не
виделись.
Он провел его в свой крохотный кабинет, усадил и угостил табаком. Вуд с
озабоченным видом отказался.
Некоторое время они болтали о разных разностях. Старый католик видел,
что Вуд хочет что-то сказать, но расспрашивать не спешил. И только когда
стало ясно, что его молодой коллега не может или не хочет начать разговор
сам, он сказал:
-- Мне кажется, что-то не дает вам покоя, Дэвид. Могу ли я спросить, в
чем дело?
Дэвид Вуд решился.
-- Отец, что вы думаете об этой компании, которая называет себя
служителями Бога Мотаа?
-- Что я о них думаю? А что я должен о них думать?
-- Не увиливайте, Фрэнсис. Разве вам безразлично, что под самым вашим
носом угнездилась языческая ересь?
-- Знаете ли, мне кажется, здесь не все так бесспорно, Дэвид. Что
такое, собственно, язычество? Вуд недовольно фыркнул.
-- Вы прекрасно знаете, о чем я говорю! Об этих лжепророках! Их
одеяния, их нелепый храм, все это шутовство(
-- Вы чуть не сказали -- папистское шутовство, ведь верно? Нет, эти их
причуды меня не слишком волнуют. Если говорить об определении язычества, то,
рассуждая строго логически, я должен считать любую секту, не признающую
непогрешимости Наместника Бога на Земле(
-- Бросьте свою схоластику! Мне сейчас не до того.
-- Это не схоластика, Дэвид. Я как раз хотел сказать, что логика
логикой, но Господь бесконечно милосерден и мудр, и он наверняка найдет
какой-нибудь способ допустить в Царствие Небесное даже таких, как вы. Что же
до этих жрецов Бога Мотаа, то я не занимался анализом их вероучения, но мне
представляется, что они делают полезное дело -- дело, которое оказалось не
под силу мне.
-- Вот это меня и беспокоит, Фрэнсис! В моем приходе была одна женщина,
неизлечимо больная раком. Я знал, что иногда людям в таком состоянии
помогали( эти шарлатаны. Что мне было делать? Я молился, но не получил
ответа.
-- И что же вы сделали?
-- В минуту слабости я послал ее к ним.
-- Ну и что?
-- Они ее исцелили!
-- В таком случае я не стал бы особенно переживать. Мы с вами -- не
единственные сосуды благодати Божьей.
-- Подождите! После этого она побывала у меня в церкви лишь однажды, а
потом ушла навсегда. Теперь она живет в так называемом убежище, которое они
устроили для женщин. Она примкнула к этим идолопоклонникам! Я не могу с этим
примириться, Фрэнсис! Какая польза от того, что исцелено ее смертное тело,
если это подвергает опасности ее душу?
-- Она хорошая женщина?
-- Одна из лучших.
-- Тогда я полагаю, что Господь сам позаботится о ее душе, без нашего с
вами участия. Кроме того, Дэвид, -- продолжал Дойл, набивая трубку, -- эти
так называемые священники( Ведь они не считают для себя унизительным
прибегать в делах веры и к нашей помощи. Вы же знаете, что они не совершают
венчании. А если вы когда-нибудь захотите воспользоваться их храмом, то
убедитесь, что не так уж сложно(
-- Это немыслимо!
-- Возможно, но я недавно обнаружил у себя в исповедальне
подслушивающее устройство. -- Священник сердито поджал губы. -- И теперь,
когда мне предстоит выслушать что-нибудь такое, что могло бы представить
интерес для азиатов, я с разрешения хозяев делаю это в укромном уголке храма
Мотаа.
-- Не может быть, Фрэнсис! -- воскликнул Вуд и, немного успокоившись,
спросил: -- А ваш епископ об этом знает?
-- Видите ли, у епископа очень много других забот(
-- Ну, знаете!..
-- Нет, нет, я написал ему письмо, где изложил ситуацию как можно
обстоятельнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54