Что именно
представляли собой эти "тайные козыри", лорд Эрвин никогда не говорил
определенно, но прозрачно намекал, что за всем этим стоят эльфы,
закоренелые враги человечества.
Эрвину и в голову не приходило, что кто-то поверит этим россказням,
но многие поверили. Нужно повторять ложь достаточно часть и достаточно
громко - и в конце концов люди примут ее за чистую монету. По крайней
мере, некоторые. А теперь, похоже, отец сумел убедить и себя самого в том,
что это правда.
"Я своими глазами видел искалеченное тело бедного мальчика..." -
примерно такие слова неизменно звучали рефреном, когда Эрвин рассказывал
историю - каждый раз с легкими вариациями, в зависимости от аудитории. И
теперь он сам явно поверил в нее. Дервин не представлял, что тут можно
поделать, но знал, что с отцом лучше не спорить.
Он был там. И знал, что никакие тела найдены не были - ни Микаэла, ни
Эдана, ни еще чьи-либо. Они просто пересекли равнину, проехали по
нескольким лесным тропам, даже не углубляясь далеко в лес, а потом
вернулись. Все это было не больше, чем простая разминка для коней. Но
участники так называемого "спасательного похода" никогда не заводили
разговоров на эту тему, даже между собой, насколько знал Дервин. Эрцгерцог
был человеком, который мазал их хлеб маслом, и все они прекрасно понимали
это.
Дервину все это не нравилось. Ничуть. Отец всегда следил за тем,
чтобы он получил должное и строгое воспитание, дабы однажды смог занять
его место; потому, повзрослев, Дервин в конце концов стал правой рукой
лорда Эрвина. Он возглавлял войска в сражениях против Микаэла, законного
императора и друга детства. Он видел его несколько раз, один раз очень
близко, и узнал и его самого, и Эдана. Однажды, во время одного из
многочисленных сражений, которые велись на протяжении многих лет и ничего
не могли решить, они почти скрестили мечи. Две армии столкнулись, начался
рукопашный бой; пыль, поднятая тысячами конских копыт и человеческих ног,
висела над полем битвы облаком; то был один из тех случаев, когда внезапно
человек на мгновение оказывается на крохотном островке покоя посреди
бушующей битвы. И там Дервин увидел Микаэла на боевом коне.
Дервин узнал императорский герб Роэлей на его щите и плаще, так же
как Микаэл узнал орла Боруинов на щите Дервина. Дервин поднял забрало,
Микаэл сделал то же самое. Несколько мгновений они просто смотрели друг на
друга, а затем волной сражения их просто разнесло в разные стороны. Но в
те мгновения Дервин увидел в императоре того мальчика, какого он помнил.
Он повзрослел, волосы у него были теперь длиннее, чем прежде, и начинала
пробиваться темная бородка, но Дервин узнал друга детства. И если
когда-нибудь он питал какие-то сомнения в подлинности его личности - а он
их не питал - они рассеялись бы прямо там и тогда. Это был Микаэл. Вне
всяких сомнений. И лицо его выражало печаль... и разочарование.
Сердце Дервина разрывалось на части. Он был сыном своего отца, и даже
если бы он не любил отца - а он любил, несмотря на его суровость -
сыновний долг обязывал его к послушанию. И герцогство Боруин принадлежало
ему по праву рождения. Он должен был защищать его. Но защищать от
законного императора, по милости предков которого они владеют этой землей?
Это было предательством. Однако Дервин не по своей воле оказался в этом
положении, в обстоятельствах, которыми он не мог управлять. Сохранить
верность отцу - значило изменить императору. А сохранить верность
императору - значило предать отца. И в любом случае прослыть низким
изменником.
Дервин устал от гражданской войны, хотя никто, кроме простолюдинов,
ее так не называл. Микаэл называл войну мятежом, каковым в
действительности считал ее и Дервин. Лорд Эрвин объявил Микаэла
узурпатором и самозванцем и называл войну борьбой против тирании, а своих
солдат - "борцами за свободу". Он никогда не признавал, что в своей
попытке прийти к власти недооценил лорда Тиерана. Хотя он никогда прямо не
говорил об этом, Дервин понимал - теперь понимал,что замышлял отец.
Когда все это началось, восемь лет назад в летней резиденции
императора, он на самом деле ничего не понимал. Но теперь, став старше, он
вспоминал, оглядываясь в прошлое, какой заботой его отец окружал
императрицу, как старался снискать ее расположение, очаровать ее,
пользуясь любой возможностью оказать ей какую-нибудь услугу и выразить
свое сочувствие в связи с тем, что ей приходится переносить. Он помнил,
как озадачило его тогда поведение отца. Лорд Эрвин никогда ни с кем не вел
себя так - даже с покойной матерью Дервина. Тогда Дервин решил, что отец
просто гостеприимный хозяин и выполняет свой долг перед императрицей.
Однако в манерах императрицы всегда чувствовалась некоторая
принужденность, когда лорд Эрвин находился поблизости. Теперь, конечно,
Дервин знал, почему.
Отец пытался ухаживать за ней. Наверное, Дервин смог бы оправдать
его, если бы это была любовь, но он знал, что отец не любил императрицу,
как не любил и его мать, когда она еще была жива. Эрвин Боруинский не
любил женщин. Он обладал ими. Его отец любил лишь власть - и борьбу. В
этом они различались. Эрвин Боруинский любил войну. Его сыну она надоела
до смерти.
Как все изменилось с тех пор, как они с Микаэлом были детьми, подумал
Дервин. Он был всего несколькими годами старше, но восемь лет
беспрестанных войн изменили многое. Он повзрослел очень быстро. Похоже,
Микаэл тоже. То его выражение лица, какое Дервин увидел при их встрече во
время боя, говорило об этом красноречивей всяких слов. Они больше не были
детьми, которые в игрушечных латах и с деревянными мечами играли в войну,
видя в ней величье и славу. Они узнали правду: война ужасна, отвратительна
и истребляет человеческую душу. Но почему тогда его отец так любит ее? Чем
он отличается от них? Этого Дервин не мог понять.
Они никогда не стали бы считать войну неким доблестным и
замечательным приключением, если бы в бытность свою детьми увидели однажды
поле битвы после сражения. Взрытая земля, усеянная телами убитых и
умирающих; люди с такими ужасными ранами, что один их вид вызывает
дурноту; стоны, хрипы, предсмертные вопли, жуткое жужжание мух,
привлеченных кровью и запахом... этот запах! Нет ничего отвратительнее,
подумал Дервин, гнилостного запаха войны. У убитого в сражении солдата
желудок непроизвольно опорожняется, и после боя запах человеческих
испражнений и гниющей на солнце плоти становится таким сильным, что глаза
начинают слезиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
представляли собой эти "тайные козыри", лорд Эрвин никогда не говорил
определенно, но прозрачно намекал, что за всем этим стоят эльфы,
закоренелые враги человечества.
Эрвину и в голову не приходило, что кто-то поверит этим россказням,
но многие поверили. Нужно повторять ложь достаточно часть и достаточно
громко - и в конце концов люди примут ее за чистую монету. По крайней
мере, некоторые. А теперь, похоже, отец сумел убедить и себя самого в том,
что это правда.
"Я своими глазами видел искалеченное тело бедного мальчика..." -
примерно такие слова неизменно звучали рефреном, когда Эрвин рассказывал
историю - каждый раз с легкими вариациями, в зависимости от аудитории. И
теперь он сам явно поверил в нее. Дервин не представлял, что тут можно
поделать, но знал, что с отцом лучше не спорить.
Он был там. И знал, что никакие тела найдены не были - ни Микаэла, ни
Эдана, ни еще чьи-либо. Они просто пересекли равнину, проехали по
нескольким лесным тропам, даже не углубляясь далеко в лес, а потом
вернулись. Все это было не больше, чем простая разминка для коней. Но
участники так называемого "спасательного похода" никогда не заводили
разговоров на эту тему, даже между собой, насколько знал Дервин. Эрцгерцог
был человеком, который мазал их хлеб маслом, и все они прекрасно понимали
это.
Дервину все это не нравилось. Ничуть. Отец всегда следил за тем,
чтобы он получил должное и строгое воспитание, дабы однажды смог занять
его место; потому, повзрослев, Дервин в конце концов стал правой рукой
лорда Эрвина. Он возглавлял войска в сражениях против Микаэла, законного
императора и друга детства. Он видел его несколько раз, один раз очень
близко, и узнал и его самого, и Эдана. Однажды, во время одного из
многочисленных сражений, которые велись на протяжении многих лет и ничего
не могли решить, они почти скрестили мечи. Две армии столкнулись, начался
рукопашный бой; пыль, поднятая тысячами конских копыт и человеческих ног,
висела над полем битвы облаком; то был один из тех случаев, когда внезапно
человек на мгновение оказывается на крохотном островке покоя посреди
бушующей битвы. И там Дервин увидел Микаэла на боевом коне.
Дервин узнал императорский герб Роэлей на его щите и плаще, так же
как Микаэл узнал орла Боруинов на щите Дервина. Дервин поднял забрало,
Микаэл сделал то же самое. Несколько мгновений они просто смотрели друг на
друга, а затем волной сражения их просто разнесло в разные стороны. Но в
те мгновения Дервин увидел в императоре того мальчика, какого он помнил.
Он повзрослел, волосы у него были теперь длиннее, чем прежде, и начинала
пробиваться темная бородка, но Дервин узнал друга детства. И если
когда-нибудь он питал какие-то сомнения в подлинности его личности - а он
их не питал - они рассеялись бы прямо там и тогда. Это был Микаэл. Вне
всяких сомнений. И лицо его выражало печаль... и разочарование.
Сердце Дервина разрывалось на части. Он был сыном своего отца, и даже
если бы он не любил отца - а он любил, несмотря на его суровость -
сыновний долг обязывал его к послушанию. И герцогство Боруин принадлежало
ему по праву рождения. Он должен был защищать его. Но защищать от
законного императора, по милости предков которого они владеют этой землей?
Это было предательством. Однако Дервин не по своей воле оказался в этом
положении, в обстоятельствах, которыми он не мог управлять. Сохранить
верность отцу - значило изменить императору. А сохранить верность
императору - значило предать отца. И в любом случае прослыть низким
изменником.
Дервин устал от гражданской войны, хотя никто, кроме простолюдинов,
ее так не называл. Микаэл называл войну мятежом, каковым в
действительности считал ее и Дервин. Лорд Эрвин объявил Микаэла
узурпатором и самозванцем и называл войну борьбой против тирании, а своих
солдат - "борцами за свободу". Он никогда не признавал, что в своей
попытке прийти к власти недооценил лорда Тиерана. Хотя он никогда прямо не
говорил об этом, Дервин понимал - теперь понимал,что замышлял отец.
Когда все это началось, восемь лет назад в летней резиденции
императора, он на самом деле ничего не понимал. Но теперь, став старше, он
вспоминал, оглядываясь в прошлое, какой заботой его отец окружал
императрицу, как старался снискать ее расположение, очаровать ее,
пользуясь любой возможностью оказать ей какую-нибудь услугу и выразить
свое сочувствие в связи с тем, что ей приходится переносить. Он помнил,
как озадачило его тогда поведение отца. Лорд Эрвин никогда ни с кем не вел
себя так - даже с покойной матерью Дервина. Тогда Дервин решил, что отец
просто гостеприимный хозяин и выполняет свой долг перед императрицей.
Однако в манерах императрицы всегда чувствовалась некоторая
принужденность, когда лорд Эрвин находился поблизости. Теперь, конечно,
Дервин знал, почему.
Отец пытался ухаживать за ней. Наверное, Дервин смог бы оправдать
его, если бы это была любовь, но он знал, что отец не любил императрицу,
как не любил и его мать, когда она еще была жива. Эрвин Боруинский не
любил женщин. Он обладал ими. Его отец любил лишь власть - и борьбу. В
этом они различались. Эрвин Боруинский любил войну. Его сыну она надоела
до смерти.
Как все изменилось с тех пор, как они с Микаэлом были детьми, подумал
Дервин. Он был всего несколькими годами старше, но восемь лет
беспрестанных войн изменили многое. Он повзрослел очень быстро. Похоже,
Микаэл тоже. То его выражение лица, какое Дервин увидел при их встрече во
время боя, говорило об этом красноречивей всяких слов. Они больше не были
детьми, которые в игрушечных латах и с деревянными мечами играли в войну,
видя в ней величье и славу. Они узнали правду: война ужасна, отвратительна
и истребляет человеческую душу. Но почему тогда его отец так любит ее? Чем
он отличается от них? Этого Дервин не мог понять.
Они никогда не стали бы считать войну неким доблестным и
замечательным приключением, если бы в бытность свою детьми увидели однажды
поле битвы после сражения. Взрытая земля, усеянная телами убитых и
умирающих; люди с такими ужасными ранами, что один их вид вызывает
дурноту; стоны, хрипы, предсмертные вопли, жуткое жужжание мух,
привлеченных кровью и запахом... этот запах! Нет ничего отвратительнее,
подумал Дервин, гнилостного запаха войны. У убитого в сражении солдата
желудок непроизвольно опорожняется, и после боя запах человеческих
испражнений и гниющей на солнце плоти становится таким сильным, что глаза
начинают слезиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114