Он удержал равновесие, когда кувшин едва
не свалился с его плеча. Он вовремя ухватил его, прижимая к стволу, в тот
самый момент, когда уже ухватился рукой за рукав Ууламетса. - Учитель
Ууламетс, сделайте что-нибудь!
Старик нахмурился, взглянув на него и пожевал губу.
- Если они уже вместе... - Голос Ууламетса на мгновенье унесся
куда-то в сторону, когда он взглянул на ручей и повернул голову обратно. -
Водяной, - сказал он. - Вот проклятое созданье.
Саша вздрогнул, когда на него в очередной раз пахнуло холодом, а
назойливый голос прошептал:
- Слишком поздно, слишком поздно, она уже нашла его...
Тогда он уткнул лицо в ладони и собрав всю свою волю, пожелал,
отбросив все лишнее, спасения Петру, но даже и сейчас у него не обошлось
без сомнений: а разве быть мертвым не означает спастись?
- Боже, - воскликнул он и опустился на землю, прямо на том месте, где
стоял, теряя уверенность в Ууламетсе, в себе и в надежде на то, что можно
рассчитывать на чью-то помощь.
От этого он еще больше разуверился в собственных силах, чувствуя
лишь, что все кончилось, рухнули все надежды, и Петра ему не спасти...
Но он не прекращал своих желаний... продолжая поддерживать их всем
своим сердцем, в котором все еще теплилась надежда.
А открыв глаза, он увидел, как из темноты на него уставилась еще пара
глаз, пара глаз, принадлежавших пушистому черному шару.
- Малыш! - воскликнул он. - Найди Петра!
Малыш тут же вновь исчез, столь же быстро, как мелькнула сашина
мысль.
А Саша опустил голову в ладони во второй раз, желая изо всех сил,
чтобы Малыш помог Петру, и опять не был уверен в том, что он сможет
сделать это против воли Ивешки.
Это ведь ее собака, вспомнил он слова Петра.
Ууламетс же не предложил ничего другого, желая только лишь одного,
как был уверен Саша, чтобы выжила его дочь.
То, на чем он лежал, неожиданно толкнуло его, и это было первое
ощущение, которое воспринял Петр: он лежал в кустах, возможно свалился
туда, но очень смутно помнил об этом. Он припомнил Ивешку и тут же решил,
что все его самые безумные надежды подтвердились: она забрала у него
вполне достаточно сил, прежде чем остановилась, оставив его отдыхать.
Слава Богу, что он, теряя сознание, не свалился при этом в воду.
Пора идти, решил он и попытался встать, задержав свой взгляд на
чем-то темном, вызвавшим в нем тревогу, слишком темном, чтобы это могло
быть Ивешкой...
Дерево, решил он, и тут же почувствовал боль в сердце, как только
повнимательней взглянул на него.
Оно склонилось над ним, а ветки, на которых он лежал, начали
двигаться, явно приближая его к смотревшим на него глазам.
- Тебе пора просыпаться, глупый человек.
Его сердце дернулось, он ощутил приступ боли и подумал вслух:
- Ивешка! Где Ивешка?
- Я здесь, - сказала она, и тут же появилась, наклонившись над ним,
беспокойная и красивая.
- Боже, - пробормотал он и взглянул мимо нее на лешего, который
удерживал его. - Вьюн? Это ты?
Серьезные глаза, уставившиеся на него, моргнули. Теперь и второе
дерево нагнулось пониже, почти сравнявшись с ним. Он видел перед собой
только странное существо, покрытое чешуей из мха и шелушащейся коры,
отчего чувствовал себя далеко не уверенно.
- Убить его, - сказал первый, а Ивешка закричала: - Нет, здесь нет
его вины!
- Нет, это не Вьюн, - пробормотал Петр и попытался набрать воздуху,
чтобы закричать, как только ветки сомкнулись над ним, перевязывая ему руки
и ноги: - Вьюн наш друг! Он разрешил нам находиться здесь!
- Разреши-и-и-л, - словно треснувшая ветка сказал третий леший.
- Убить его, - сказал первый. - Лучше умереть, чем кормить вот это
созданье. - Он протянул суковатую руку и ухватил ею Петра. Ивешка
закричала. Петр вздрогнул от боли и попытался высвободиться, но все новые
и новые сучки вцеплялись в него, пока это ужасное покрытое мхом страшилище
крутило и вертело ему руки, уставившись на него одним затянутым паутиной
глазом. - Клянусь, я переломаю ему кости, перетру их и выброшу вон...
- Отпусти его! - закричала Ивешка. - Пожалуйста, отпусти его! Ведь
все это сделала я, а не он.
- Но мой лес мертв! - сказал первый леший, скосив на нее свой глаз. -
А где мне еще искать виновного? Давайте его мне!
Сучки сжались с новой силой.
- Нет, нет, подождите, - сказал Петр, пытаясь успокоить бьющееся
сердце. Сейчас вся надежда была на его сообразительность. - Подождите!
Здесь где-то есть леший по имени Вьюн... Боже мой, но это же очень больно,
черт побери!
- Помягче, - сказал второй, и занавес из сучков, покрывавший его с
другой стороны, чуть сдвинулся, в то время как первый продолжал висеть над
ним. - Мисай, помягче.
- Помягче с этим выродком? - сказал первый леший, но тем не менее его
объятия чуть ослабли, а сучки даже раздвинулись, так что Петр мог свободно
лежать, подумывая о том, что если у них и был единственный шанс сбежать
отсюда, так это в том случае, если Ивешка пожелает этого, истратив для
этого все, что у нее еще осталось. Леший толкнул его в грудь, прошелся по
нему еще раз тонкими пальцами-ветками, и остановил свои подрагивающие
пальцы между своими безумными глазами и его лицом. Они продолжали
покачиваться, а большие глаза моргали. - Вьюн, говоришь? Вьюн
самонадеянный выскочка, Вьюн сумасшедший...
- Мы не собирались разорять ваш лес, - сказал Петр, - мы пришли сюда
только затем, чтобы забрать кое-что, принадлежащее ей, у колдуна, который
украл это.
- У Черневога, - мрачно сказал леший. - Это как раз то, о чем говорил
Вьюн.
- Вы говорили с ним...
- Я и сейчас говорю с ним, мы всегда говорим с ним, маленький глухой
человек, так, как всегда разговаривают деревья, разве ты не слышишь?
Но ничего не было слышно, кроме шелеста листьев. В установившейся
тишине Петр старался совсем не двигаться, а лишь подрагивал от напряжения.
- Тебе нужен Черневог, - сказал леший. - Звучит весьма тщеславно. А
знаешь ли ты его?
- Она знает его, - сказал Петр, а Ивешка обвила свои холодные мягкие
руки вокруг его шеи, откинула его волосы и поцеловала его в висок.
- Я знаю его, - сказала она, обращаясь к лешим. - А Петр просто
большой дурак. Пожалуйста, подержите его здесь еще.
- Нет! - возразил он. - Только не это!
- Вьюн тоже не советовал, - сказал один из леших. А чешуйчатый Мисай
принялся было опять за свое:
- Я никогда не чувствовал жалости к человеку...
В этот момент что-то залаяло на них, где-то далеко внизу. И тут же
послышалось шипенье. Петр слегка повернул свою голову, чтобы взглянуть
вниз, на землю, и испугался, увидев, как далеко она была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
не свалился с его плеча. Он вовремя ухватил его, прижимая к стволу, в тот
самый момент, когда уже ухватился рукой за рукав Ууламетса. - Учитель
Ууламетс, сделайте что-нибудь!
Старик нахмурился, взглянув на него и пожевал губу.
- Если они уже вместе... - Голос Ууламетса на мгновенье унесся
куда-то в сторону, когда он взглянул на ручей и повернул голову обратно. -
Водяной, - сказал он. - Вот проклятое созданье.
Саша вздрогнул, когда на него в очередной раз пахнуло холодом, а
назойливый голос прошептал:
- Слишком поздно, слишком поздно, она уже нашла его...
Тогда он уткнул лицо в ладони и собрав всю свою волю, пожелал,
отбросив все лишнее, спасения Петру, но даже и сейчас у него не обошлось
без сомнений: а разве быть мертвым не означает спастись?
- Боже, - воскликнул он и опустился на землю, прямо на том месте, где
стоял, теряя уверенность в Ууламетсе, в себе и в надежде на то, что можно
рассчитывать на чью-то помощь.
От этого он еще больше разуверился в собственных силах, чувствуя
лишь, что все кончилось, рухнули все надежды, и Петра ему не спасти...
Но он не прекращал своих желаний... продолжая поддерживать их всем
своим сердцем, в котором все еще теплилась надежда.
А открыв глаза, он увидел, как из темноты на него уставилась еще пара
глаз, пара глаз, принадлежавших пушистому черному шару.
- Малыш! - воскликнул он. - Найди Петра!
Малыш тут же вновь исчез, столь же быстро, как мелькнула сашина
мысль.
А Саша опустил голову в ладони во второй раз, желая изо всех сил,
чтобы Малыш помог Петру, и опять не был уверен в том, что он сможет
сделать это против воли Ивешки.
Это ведь ее собака, вспомнил он слова Петра.
Ууламетс же не предложил ничего другого, желая только лишь одного,
как был уверен Саша, чтобы выжила его дочь.
То, на чем он лежал, неожиданно толкнуло его, и это было первое
ощущение, которое воспринял Петр: он лежал в кустах, возможно свалился
туда, но очень смутно помнил об этом. Он припомнил Ивешку и тут же решил,
что все его самые безумные надежды подтвердились: она забрала у него
вполне достаточно сил, прежде чем остановилась, оставив его отдыхать.
Слава Богу, что он, теряя сознание, не свалился при этом в воду.
Пора идти, решил он и попытался встать, задержав свой взгляд на
чем-то темном, вызвавшим в нем тревогу, слишком темном, чтобы это могло
быть Ивешкой...
Дерево, решил он, и тут же почувствовал боль в сердце, как только
повнимательней взглянул на него.
Оно склонилось над ним, а ветки, на которых он лежал, начали
двигаться, явно приближая его к смотревшим на него глазам.
- Тебе пора просыпаться, глупый человек.
Его сердце дернулось, он ощутил приступ боли и подумал вслух:
- Ивешка! Где Ивешка?
- Я здесь, - сказала она, и тут же появилась, наклонившись над ним,
беспокойная и красивая.
- Боже, - пробормотал он и взглянул мимо нее на лешего, который
удерживал его. - Вьюн? Это ты?
Серьезные глаза, уставившиеся на него, моргнули. Теперь и второе
дерево нагнулось пониже, почти сравнявшись с ним. Он видел перед собой
только странное существо, покрытое чешуей из мха и шелушащейся коры,
отчего чувствовал себя далеко не уверенно.
- Убить его, - сказал первый, а Ивешка закричала: - Нет, здесь нет
его вины!
- Нет, это не Вьюн, - пробормотал Петр и попытался набрать воздуху,
чтобы закричать, как только ветки сомкнулись над ним, перевязывая ему руки
и ноги: - Вьюн наш друг! Он разрешил нам находиться здесь!
- Разреши-и-и-л, - словно треснувшая ветка сказал третий леший.
- Убить его, - сказал первый. - Лучше умереть, чем кормить вот это
созданье. - Он протянул суковатую руку и ухватил ею Петра. Ивешка
закричала. Петр вздрогнул от боли и попытался высвободиться, но все новые
и новые сучки вцеплялись в него, пока это ужасное покрытое мхом страшилище
крутило и вертело ему руки, уставившись на него одним затянутым паутиной
глазом. - Клянусь, я переломаю ему кости, перетру их и выброшу вон...
- Отпусти его! - закричала Ивешка. - Пожалуйста, отпусти его! Ведь
все это сделала я, а не он.
- Но мой лес мертв! - сказал первый леший, скосив на нее свой глаз. -
А где мне еще искать виновного? Давайте его мне!
Сучки сжались с новой силой.
- Нет, нет, подождите, - сказал Петр, пытаясь успокоить бьющееся
сердце. Сейчас вся надежда была на его сообразительность. - Подождите!
Здесь где-то есть леший по имени Вьюн... Боже мой, но это же очень больно,
черт побери!
- Помягче, - сказал второй, и занавес из сучков, покрывавший его с
другой стороны, чуть сдвинулся, в то время как первый продолжал висеть над
ним. - Мисай, помягче.
- Помягче с этим выродком? - сказал первый леший, но тем не менее его
объятия чуть ослабли, а сучки даже раздвинулись, так что Петр мог свободно
лежать, подумывая о том, что если у них и был единственный шанс сбежать
отсюда, так это в том случае, если Ивешка пожелает этого, истратив для
этого все, что у нее еще осталось. Леший толкнул его в грудь, прошелся по
нему еще раз тонкими пальцами-ветками, и остановил свои подрагивающие
пальцы между своими безумными глазами и его лицом. Они продолжали
покачиваться, а большие глаза моргали. - Вьюн, говоришь? Вьюн
самонадеянный выскочка, Вьюн сумасшедший...
- Мы не собирались разорять ваш лес, - сказал Петр, - мы пришли сюда
только затем, чтобы забрать кое-что, принадлежащее ей, у колдуна, который
украл это.
- У Черневога, - мрачно сказал леший. - Это как раз то, о чем говорил
Вьюн.
- Вы говорили с ним...
- Я и сейчас говорю с ним, мы всегда говорим с ним, маленький глухой
человек, так, как всегда разговаривают деревья, разве ты не слышишь?
Но ничего не было слышно, кроме шелеста листьев. В установившейся
тишине Петр старался совсем не двигаться, а лишь подрагивал от напряжения.
- Тебе нужен Черневог, - сказал леший. - Звучит весьма тщеславно. А
знаешь ли ты его?
- Она знает его, - сказал Петр, а Ивешка обвила свои холодные мягкие
руки вокруг его шеи, откинула его волосы и поцеловала его в висок.
- Я знаю его, - сказала она, обращаясь к лешим. - А Петр просто
большой дурак. Пожалуйста, подержите его здесь еще.
- Нет! - возразил он. - Только не это!
- Вьюн тоже не советовал, - сказал один из леших. А чешуйчатый Мисай
принялся было опять за свое:
- Я никогда не чувствовал жалости к человеку...
В этот момент что-то залаяло на них, где-то далеко внизу. И тут же
послышалось шипенье. Петр слегка повернул свою голову, чтобы взглянуть
вниз, на землю, и испугался, увидев, как далеко она была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138