Тогда старик
неожиданно схватил его за горло и сжал, с дикой настойчивостью требуя
ответа:
- Куда она ушла? Дурак, куда она ушла?
Петр даже не пытался сопротивляться. Саша обхватил его руками,
стараясь оттеснить старика, и закричал, глядя вверх и указывая на гребень
лощины:
- Туда!
Ууламетс поднялся и некоторое время пристально смотрел в том
направлении, пока Саша крепко обхватив Петра руками, старался прижать его
к себе. Он чувствовал, что тот уже начинает дышать.
- Где? - вновь и очень резко спросил Ууламетс. И вновь раздался
тяжелый удар посоха о землю.
- Она исчезла, - сказал Саша, и прикрыл голову Петра своей рукой,
ожидая, что старик может нанести удар.
Но Ууламетс опустился на поваленный полусгнивший ствол почти рядом с
ними, прислонив к плечу посох.
- Что ты видел? - спросил он, и в голосе его чувствовалось утомление.
- Что ты видел, малый?
- Я не совсем уверен, - сказал Саша. Сейчас он дрожал с ног до
головы. Он должен был врать, но это у него всегда получалось очень плохо.
Он старался не отпускать от себя Петра, как единственную свою опору в этом
мрачном месте. А в этот самый момент его воображение рисовало жуткие
картины: ему чудилось, что кто бы сейчас ни был перед ним, пусть даже это
был и Петр, Саша должен был быть готов к тому, что в любое мгновенье может
быть разодран на куски когтями и клыками. О таких случаях часто
рассказывали путешественники: Петр на самом деле мог давным-давно
исчезнуть где-то в глухой лесной чаще, а Саша мог держать в своих руках
лешего или еще какое-нибудь более страшное существо, принявшее облик его
приятеля.
Но в этот момент Петр пробормотал что-то неразборчиво и грубо, и
начал поминутно вздрагивать, как и Саша, что окончательно доказывало, что
это наверняка был Петр Ильич, которого мальчик держал своими руками. Петр
даже взглянул на него, стыдясь своей слабости и пытаясь подняться. Затем
все-таки высвободился от удерживающих его рук и сел, не сводя глаз с
Ууламетса.
- Моя дочь предпочла тебя, - сказал старик грубым и хриплым голосом.
- Но я бы никогда не удивился этому. - Ууламетс потряс посохом в их
сторону, слегка задевая Петра по ногам. - Так куда же она ушла?
- Твоя дочь, - пробормотал Петр. Он покачивал головой и теребил
руками волосы. - Твоя дочь, старик...
- Куда она ушла? - едва не закричал Ууламетс. Петр подтянул колени
вверх, обхватив их руками, а Саша бросился между ними, думая, что старик
захочет ударить его. Но Петр, тем временем, глубоко вздохнул и поднял
руку, указывая прямо перед собой в сторону лесной чащи, а Ууламетс встал и
начал вглядываться туда, будто мог что-то увидеть кроме лунного света да
плотной стены безжизненных деревьев.
- Ты действительно смог разглядеть ее? - прошептал Саша, а Петр лишь
покачал головой и продолжал все так же сидеть, когда Ууламетс вернулся к
ним.
- Нам надо отправляться домой, - сказал старик, и Саша очень
обрадовался этому.
- Да, господин, - сказал он, подавая Петру руку, чтобы помочь встать
на ноги.
Петру было нечего сказать, и поэтому за все время пути он не произнес
ни слова. Он только один раз запротестовал, отказываясь от помощи и
уверяя, что может идти сам, хотя было видно, что он хромал, тяжело дышал и
часто терял равновесие на скользких местах.
- Помогите ему, - упрашивал Саша, обращаясь к старику, но Петр не
хотел помощи ни от того, ни от другого и продолжал ковылять, пока они не
дошли до крутого подъема, ведущего во двор.
В этот момент что-то ударилось о забор.
- Вероятно, кролик, - сказал Саша, увидев, что Петр остановился около
ворот и, казалось, застыл там. Он ухватил его за руку и потащил по дорожке
вслед за стариком. Он и сам боялся оглянуться назад, чтобы
поинтересоваться, что или кто может наблюдать за ними сквозь забор.
Теперь-то он знал, что все, что окружало их, было самой настоящей
реальностью. Он знал, что все что он видел и слышал, происходило на самом
деле, а не казалось ему, как знал и то, что теперь и сам стал частью всего
окружавшего их. Он понимал, что Петр подвергался опасности, потому что это
существо, этот белый призрак, на самом деле был мертв и проводил время за
охотой на берегу реки. И то, что Ууламетс сказал, обращаясь к Петру: "Моя
дочь предпочла тебя...", еще больше усложняло дело...
- Еще немного вперед, - сказал он Петру, из которого, казалось, вышли
остатки сил за время их путешествия, или так действовал на него окружающий
холод.
Неожиданно ощущение холода начало действовать и на Сашу, в тот самый
момент, когда он вновь заметил краем глаза белый призрак.
- Хозяин! Господин мой, Ууламетс! - позвал он, поскорее ухватившись
за Петра.
Старик быстро повернулся назад.
- "Оно" здесь, - сказал Саша. - "Оно" здесь, и преследует нас...
- Скорее в дом, - сказал им старик, уже с самого крыльца. Он поднял
задвижку и распахнул дверь, откуда на них хлынули золотистые потоки света
от горевшего очага, образуя на крыльце странную картину из мечущихся
теней. - Быстрее, внутрь.
И в этот момент Саша подумал, что кто бы ни был этот призрак, дочь
или нет, старик был охвачен смертельным ужасом.
9
В доме ощущалось тепло, там были стеганые одеяла, в которых можно
было завернуться, освободившись от влажной, почти сырой одежды, там была
чашка водки... и Петр наконец в полной мере ощутил, что возвращается к
жизни.
Он чувствовал себя чуть глупым и в чем-то слегка обманутым.
Остановившись около печки, он пил водку из чашки, в то время как Ууламетс
прошел прямо к своей драгоценной книге, освещенной масляной коптилкой, а
Саша метался между печкой и столом, откуда раздавалось бормотанье старика.
Он все еще не освободился от испуга и, видимо, поэтому не сменил промокшую
одежду, в которой сидел на земле у реки. И все это безрассудство, как в
итоге с полным правом мог считать Петр, стоило им того, что они едва не
повстречались со смертью.
- Вот, - угрюмо сказал Петр, протягивая мальчику чашку, - выпей
немного. Это согревает.
Саша сделал небольшой глоток, сморщил лицо, как только проглотил
обжигающую влагу, и тут же вернул чашку.
Пока ни Петр, ни старик не произнесли ни слова, а тишина, стоявшая в
доме, нарушалась лишь странными звуками, будто под домом что-то двигалось,
видимо испытывая какое-то неудобство. Доносившаяся с низу возня скорее
всего напоминала медведя, пожелавшего устроить себе берлогу в подвале,
если только забыть о том, что в это время года медведи уже просыпаются и
подобные занятия для них сейчас просто не имели смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
неожиданно схватил его за горло и сжал, с дикой настойчивостью требуя
ответа:
- Куда она ушла? Дурак, куда она ушла?
Петр даже не пытался сопротивляться. Саша обхватил его руками,
стараясь оттеснить старика, и закричал, глядя вверх и указывая на гребень
лощины:
- Туда!
Ууламетс поднялся и некоторое время пристально смотрел в том
направлении, пока Саша крепко обхватив Петра руками, старался прижать его
к себе. Он чувствовал, что тот уже начинает дышать.
- Где? - вновь и очень резко спросил Ууламетс. И вновь раздался
тяжелый удар посоха о землю.
- Она исчезла, - сказал Саша, и прикрыл голову Петра своей рукой,
ожидая, что старик может нанести удар.
Но Ууламетс опустился на поваленный полусгнивший ствол почти рядом с
ними, прислонив к плечу посох.
- Что ты видел? - спросил он, и в голосе его чувствовалось утомление.
- Что ты видел, малый?
- Я не совсем уверен, - сказал Саша. Сейчас он дрожал с ног до
головы. Он должен был врать, но это у него всегда получалось очень плохо.
Он старался не отпускать от себя Петра, как единственную свою опору в этом
мрачном месте. А в этот самый момент его воображение рисовало жуткие
картины: ему чудилось, что кто бы сейчас ни был перед ним, пусть даже это
был и Петр, Саша должен был быть готов к тому, что в любое мгновенье может
быть разодран на куски когтями и клыками. О таких случаях часто
рассказывали путешественники: Петр на самом деле мог давным-давно
исчезнуть где-то в глухой лесной чаще, а Саша мог держать в своих руках
лешего или еще какое-нибудь более страшное существо, принявшее облик его
приятеля.
Но в этот момент Петр пробормотал что-то неразборчиво и грубо, и
начал поминутно вздрагивать, как и Саша, что окончательно доказывало, что
это наверняка был Петр Ильич, которого мальчик держал своими руками. Петр
даже взглянул на него, стыдясь своей слабости и пытаясь подняться. Затем
все-таки высвободился от удерживающих его рук и сел, не сводя глаз с
Ууламетса.
- Моя дочь предпочла тебя, - сказал старик грубым и хриплым голосом.
- Но я бы никогда не удивился этому. - Ууламетс потряс посохом в их
сторону, слегка задевая Петра по ногам. - Так куда же она ушла?
- Твоя дочь, - пробормотал Петр. Он покачивал головой и теребил
руками волосы. - Твоя дочь, старик...
- Куда она ушла? - едва не закричал Ууламетс. Петр подтянул колени
вверх, обхватив их руками, а Саша бросился между ними, думая, что старик
захочет ударить его. Но Петр, тем временем, глубоко вздохнул и поднял
руку, указывая прямо перед собой в сторону лесной чащи, а Ууламетс встал и
начал вглядываться туда, будто мог что-то увидеть кроме лунного света да
плотной стены безжизненных деревьев.
- Ты действительно смог разглядеть ее? - прошептал Саша, а Петр лишь
покачал головой и продолжал все так же сидеть, когда Ууламетс вернулся к
ним.
- Нам надо отправляться домой, - сказал старик, и Саша очень
обрадовался этому.
- Да, господин, - сказал он, подавая Петру руку, чтобы помочь встать
на ноги.
Петру было нечего сказать, и поэтому за все время пути он не произнес
ни слова. Он только один раз запротестовал, отказываясь от помощи и
уверяя, что может идти сам, хотя было видно, что он хромал, тяжело дышал и
часто терял равновесие на скользких местах.
- Помогите ему, - упрашивал Саша, обращаясь к старику, но Петр не
хотел помощи ни от того, ни от другого и продолжал ковылять, пока они не
дошли до крутого подъема, ведущего во двор.
В этот момент что-то ударилось о забор.
- Вероятно, кролик, - сказал Саша, увидев, что Петр остановился около
ворот и, казалось, застыл там. Он ухватил его за руку и потащил по дорожке
вслед за стариком. Он и сам боялся оглянуться назад, чтобы
поинтересоваться, что или кто может наблюдать за ними сквозь забор.
Теперь-то он знал, что все, что окружало их, было самой настоящей
реальностью. Он знал, что все что он видел и слышал, происходило на самом
деле, а не казалось ему, как знал и то, что теперь и сам стал частью всего
окружавшего их. Он понимал, что Петр подвергался опасности, потому что это
существо, этот белый призрак, на самом деле был мертв и проводил время за
охотой на берегу реки. И то, что Ууламетс сказал, обращаясь к Петру: "Моя
дочь предпочла тебя...", еще больше усложняло дело...
- Еще немного вперед, - сказал он Петру, из которого, казалось, вышли
остатки сил за время их путешествия, или так действовал на него окружающий
холод.
Неожиданно ощущение холода начало действовать и на Сашу, в тот самый
момент, когда он вновь заметил краем глаза белый призрак.
- Хозяин! Господин мой, Ууламетс! - позвал он, поскорее ухватившись
за Петра.
Старик быстро повернулся назад.
- "Оно" здесь, - сказал Саша. - "Оно" здесь, и преследует нас...
- Скорее в дом, - сказал им старик, уже с самого крыльца. Он поднял
задвижку и распахнул дверь, откуда на них хлынули золотистые потоки света
от горевшего очага, образуя на крыльце странную картину из мечущихся
теней. - Быстрее, внутрь.
И в этот момент Саша подумал, что кто бы ни был этот призрак, дочь
или нет, старик был охвачен смертельным ужасом.
9
В доме ощущалось тепло, там были стеганые одеяла, в которых можно
было завернуться, освободившись от влажной, почти сырой одежды, там была
чашка водки... и Петр наконец в полной мере ощутил, что возвращается к
жизни.
Он чувствовал себя чуть глупым и в чем-то слегка обманутым.
Остановившись около печки, он пил водку из чашки, в то время как Ууламетс
прошел прямо к своей драгоценной книге, освещенной масляной коптилкой, а
Саша метался между печкой и столом, откуда раздавалось бормотанье старика.
Он все еще не освободился от испуга и, видимо, поэтому не сменил промокшую
одежду, в которой сидел на земле у реки. И все это безрассудство, как в
итоге с полным правом мог считать Петр, стоило им того, что они едва не
повстречались со смертью.
- Вот, - угрюмо сказал Петр, протягивая мальчику чашку, - выпей
немного. Это согревает.
Саша сделал небольшой глоток, сморщил лицо, как только проглотил
обжигающую влагу, и тут же вернул чашку.
Пока ни Петр, ни старик не произнесли ни слова, а тишина, стоявшая в
доме, нарушалась лишь странными звуками, будто под домом что-то двигалось,
видимо испытывая какое-то неудобство. Доносившаяся с низу возня скорее
всего напоминала медведя, пожелавшего устроить себе берлогу в подвале,
если только забыть о том, что в это время года медведи уже просыпаются и
подобные занятия для них сейчас просто не имели смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138