- Дворовик, - сказал кто-то из леших. - Кто бы мог подумать?
- Малыш? - спросил Петр, чтобы убедиться, и почувствовал, как ослабли
удерживающие его сучки.
Когда же он сообразил, на какой высоте находился, то в панике
вцепился в суковатые пальцы лешего обеими руками.
Мисай издал громкий звук, что могло означать все что угодно, даже
гнев, ухватил его обеими руками и сказал, приблизив к нему свое лицо:
- Ну, будь здоров. Однако наша помощь распространяется только до си.
Если бы наша сила была достаточной, чтобы достать и до его леса, Черневог
не прожил бы и часа.
- Он не прожил бы, - сказал другой. - Но там, где он сейчас, туда не
доходит наша сила. Мы позаботимся о тебе, насколько это возможно. Мы
одолжим тебе нашей силы, но только, боюсь, она быстро иссякнет.
- Вьюн говорит, - сказал Мисай, - чтобы тебя проводили к Черневогу.

30
Саша окончательно потерял всякую уверенность. В его сердце жила лишь
последняя хрупкая надежда, и он продолжал бороться за нее с шепчущими со
всех сторон призраками.
- Слишком поздно, слишком поздно, - повторял один.
А остальные подхватывали чуть ли не хором:
- Откажись, брось. Они уже давно умерли. Скоро будешь мертв и ты...
Он замерзал от ледяных прикосновений прозрачных невесомых рук и
безнадежно старался отыскать в себе силы, чтобы держаться.
Он напрягал волю, желая знать, что случилось с Малышом. Он в равной
мере желал, чтобы ему удалось найти хоть какой-нибудь знак, что Петр и
Ивешка были здесь, в этой чаще, но боялся потерпеть неудачу с обоими
желаниями, потому что продолжал видеть Петра точно в таком же положении,
как уже однажды нашел его в лесной луже в объятиях девушки, которая, на
самом деле, была всего лишь облаком из дождевых капель и тумана. А еще
хуже была та ночь на берегу реки, когда они в первый раз увидели Ивешку, а
Петр бледный и холодный, лежал в кустах...
На это же раз... на этот раз дело было почти безнадежно.
По крайней мере у Ивешки, это была его самая отвратительная мысль,
должно было бы хватить сил, чтобы вернуться к ним. Он не мог, говоря по
совести, ненавидеть ее, если дело было только в этом, и поэтому надеялся,
что и она могла быть терпимой к нему. Но он вспомнил, что оставаясь без
сердца можно ясно и отчетливо думать головой, заставляя других поступать
по твоей воле...
И еще она была слишком раздражена и, к тому же, достаточно сильна,
гораздо сильнее, нежели сейчас был ее отец...
Она вполне могла отправиться прямо к Черневогу, заставляя их своим
желаньем следовать за ней.
Эта мысль так ясно и отчетливо коснулась его сердца, что он
почувствовал внезапный приступ страха от того, что это было правдой, было
именно тем, что она сейчас делала...
- Мы ничего не выиграем, - сказал ему Ууламетс. Он остановился и,
тяжело дыша, прислонился к дереву. - Разводи огонь.
- Мы не должны отступать!
- Я сказал, разводи огонь!
- Я не остановлюсь, - сказал Саша. Учитель Ууламетс хотел одного, а
Саша хотел совсем другого, на этот раз без всяких сомнений, и он даже
подумал, что старик, чего доброго, может ударить его, или навлечь на него
в тот же миг смерть...
Но спустя некоторое время Ууламетс проворчал:
- Ну, хорошо, хорошо, дуралей. Тогда скажи, где они? - Призрак
вынырнул из-за дерева, где стоял Ууламетс, и старик вздрогнул. - Можешь
сказать мне это? У есть тебя хоть какие-нибудь представления? У меня -
нет.
Саша не был намерен сдаваться.
- Впереди нас, - уверенно ответил он.
- Ты действительно знаешь это? - Ууламетс недоверчиво взглянул на
него.
Сказать сейчас "да" означало взять на себя ложь. А ложь, неожиданная
мысль пронеслась в его голове, собственная или старика, ложь всегда была
опасна.
- Они с самого начала были впереди нас...
- Твой приятель, должно быть, уже мертвый лежит где-нибудь в кустах,
чтобы мы ни знали. Мы могли давным-давно пройти мимо этого места...
- Он не может быть мертв!
- Ты знаешь это?
Саша вздрогнул, когда призрак, словно эхо, произнес около него из
темноты:
- Мертв...
- Я не знаю этого! - сказал он Ууламетсу. - Я ничего не знаю, но я не
думаю, что и вы знаете что-то, но мы не можем остановиться...
- Мы должны сделать остановку, малый; твой друг тоже должен сделать
остановку, человеческое тело имеет свой предел...
- Так, значит, и Ивешка тоже, - закричал он, - и ты знаешь, что они
остановились! Чем дольше она идет, тем больше она должна забрать...
- Ты не должен говорить мне этого, малый, я знаю...
- Тогда что же вы говорите мне? Останавливайся и жди, пока она
покончит с ним? - Он дрожал от ярости и тяжело дышал. - Я никогда не прощу
вас, если он умрет, клянусь, я клянусь, что...
Это уже опасно, неожиданно подумал он. Чертовски опасно.
- Не будь дураком, - сказал Ууламетс, хватая его за плечо, и в этот
момент Саша понял, откуда пришла к нему эта самая мысль. Ууламетс тряхнул
его, прижимая к кустам, и сказал, прямо ему в лицо: - Ведь это наш враг,
это призраки, это сомненья, вот где наша главная опасность, вот что
происходит с нами, на самом деле. Работай головой, напряги свои мозги...
Один из призраков наклонился к ним совсем близко, тихо шепча:
- Не напрягайся, когда нет надежды...
И тут же исчез на полуслове, как только Ууламетс повернулся, чтобы
нанести по нему тяжелый удар, и проворчал:
- Исчезни!
На мгновенье все стихло, а затем зазвучали многоголосые вопли, будто
весь лес сошел с ума, вызывая боль в ушах, останавливая движение мыслей.
И наступила тишина. Но вскоре шепот возник вновь, еще более зловещий
и угрожающий.
- Ты не должен делать этого...
- Исчезните все, сколько вас ни есть! - проворчал Ууламетс. - Вы были
пустым местом при жизни, не говоря уже о том, что вы сейчас. Прочь!
Убирайтесь отсюда и оставьте нас в покое!
Последовал новый оглушительный визг. Саша закрыл руками уши, из всех
сил желая тишины, пытаясь проделать это таким же образом, как это, по его
убеждению, делал и Ууламетс, но звук утихал только тогда, когда он думал
об этом, и тут же усиливался, как только он начинал думать о чем-то
другом. Видимо, им обоим ничего другого не оставалось, как терпеть эти
адские звуки и идти вперед как можно быстрее, не поддаваясь ледяным
молниям, которые пронзали их словно мечи.
Непрекращающийся вой вызывал боль, он отвлекал внимание, уводил с
дороги, вынуждая их плутать в этом лесу, который и не мог быть уж слишком
большим. Они уже давно не видели ворона, по крайней мере с тех пор, когда
первый раз вышли к ручью, вдоль которого все время и шли, и Малыш вновь
исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138