..
Единственным воспоминанием о пережитых волненьях была только бледная
напуганная Ивешка, по-прежнему держащаяся за руку отца.
- Ну вот, все хорошо, - сказал наконец Ууламетс. - Все хорошо. Все
худшее позади.
Петр, на самом деле, хотел, чтобы кто-нибудь объяснил ему
происходящее. Он стоял среди комнаты, ощущая рукоятку меча как нечто
инородное и скорее до глупого неуместное в этой обстановке, и его не
покидало постоянное чувство, что в любой момент этот мир может сам
перетряхнуть себя и вернуться назад к обычным человеческим законам.
Но он жил этими ожиданиями уже несколько дней.
- И что мы теперь собираемся предпринять? - спросил он.
Но никто из присутствующих не обратил на него никакого внимания.
Ууламетс по-прежнему похлопывал Ивешку по плечу, приговаривая:
- Не нужно отчаиваться. Он не сможет войти сюда. - Что же касается
Саши, то он выглядел гораздо менее спокойным.
Так же выглядел и Петр. Ему казалось очень неразумно доверяться в
своих планах слабо укрепленным окнам и явно непрочной двери.
Поэтому он повторил свой вопрос, на этот раз значительно громче:
- И что мы теперь собираемся предпринять?
Очевидно, этого не знал никто.
- Боже мой, - с негодованием произнес он и с этими словами подвесил
меч себе на пояс, чтобы в будущем не сделать без него и лишнего шага по
комнате, имея, видимо, внутреннее убеждение что находящиеся здесь два
колдуна и один призрак не могли придумать никакой подходящей защиты. Он
взял с полки чашку, отыскал под столом кувшин и налил себе вполне
приличную порцию водки: у него не было сил просто так уснуть в столь
напряженную ночь, ни сейчас, ни впоследствии, и если на то пошло, то не
было никакого желания то и дело просыпаться от преследовавших его ночных
кошмаров, где его хватали чьи-то руки или обвивали леденящие кольца или
что бы то ни было еще, что могло возникнуть в его воспаленном мозге.
Старик, казалось, либо лишился рассудка из-за своей дочери, либо все
его внутреннее внимание было сосредоточено на том, как уберечь ее от
возвращения в пещеру, заваленную скелетами и костями, Бог знает. Петр взял
в руки чашку и подошел поближе к очагу, чтобы ощутить тепло огня, усевшись
там на кровать Ивешки, в то время как Саша убирал со стола, а старик
продолжал сидеть рядом с дочерью, вполголоса разговаривая о чем-то.
Обрывки их приглушенных голосов тем не менее доходили до него, и он
понял из разговора, что Ивешка очень боится водяного, а Ууламетс старался
заверить ее, что они сумеют справиться с ним...
Они, тут же с возмущением подумал Петр... они. Они, если рассчитывать
на его меч и на него самого, отправляющегося во все темные закоулки
окружающего леса, чего он, сделав это уже дважды, вполне возможно мог и не
осилить.
Неожиданно он услышал, что Ивешка сказала что-то такое, что заставило
его навострить уши и задержать очередной глоток едва ли не на середине.
Она сказала:
- Папа, я соврала тебе: я просто убежала тогда. Водяной же... я
думаю, что он-то все и сделал, чтобы разрушить всю нашу жизнь, все, что
произошло и с мамой, и с Кави, и все-все... Я думаю, что это он заставил
ее так ненавидеть меня...
- Это неправда. Твоя мать ненавидела только вот этот самый лес. Она
пришла сюда с востока и оставалась здесь почти целый год. Когда ее родной
народ вновь проходил через эти места, она ушла с ними. Вот и все. Она не
хотела ровным счетом ничего ни от меня, ни от этого места. - В этот
момент, как успел заметить, бросив в их сторону настороженный взгляд Петр,
Ууламетс приклонил голову дочери к своему плечу, словно соединяя бледное
золото с поблескивающей снежной белизной.
Сколько же ему было лет? Петра это очень заинтересовало.
А тем временем, Ууламетс продолжал, обращаясь к дочери:
- Не стоит горевать о том, что могло бы быть. Волшебство не имеет
обратной силы, оно работает только вперед. Ведь я учил тебя, и не только
этому.
- Я помню, - сказала Ивешка слабеющим голосом, который задел Петра за
живое и заставил его горько раскаяться на ее счет. Ему захотелось, на
самом деле, сделать хоть что-нибудь действительно реальное, как, например,
предложить им всем сесть утром в лодку да отправиться в Киев, где вся
окружающая жизнь, на самом деле, была более понятна и знакома ему.
Но вполне возможно, что именно в таком месте, где происходил обычный
круговорот всем понятных явлений, Ивешка вообще не смогла бы выжить.
- Петр, - неожиданно сказал Ууламетс, и Петр с готовностью взглянул
на старика, но оказалось, что тот хотел всего-навсего освободить кровать
Ивешки. Он поднялся и, сделав легкий поклон, сказал очень уверенно, потому
что видел перед собой сильно напуганную девушку: - Мы покончим с ним
разом, он не войдет сюда.
Ивешка искоса с большой тревогой взглянула на него, как будто была не
уверена в том, что он сам не подвергает себя никакой угрозе, затем уселась
на свою кровать, поближе к огню, и начала снимать башмаки и развязывать
пояс. Петр с восхищением наблюдал за ней, пока Ууламетс не потянул его за
рукав, увлекая его и Сашу в угол комнаты.
- Мы должны изловить это созданье, - тихо сказал Ууламетс. - Мы
должны остановить его.
- Как? - спросил Петр, и глубоко вздохнул. - Если ты имеешь хоть
какие-то планы относительно того, чтобы мне еще раз отправиться в эту
пещеру, старик...
- Остановись! - Ууламетс схватил его за руку и слегка сжал ее. -
Слушай, что я скажу. У меня уже нет сил сегодняшней ночью выслушивать
дураков.
- Тогда слушай сам себя, дедушка...
- Оставь при себе свои пропитанные винными парами мысли. Это гнусное
созданье имеет власть над ней.
Петр было приоткрыл рот, чтобы поспорить со стариком, но в этот
момент его взгляд неожиданно упал на Ивешку. Она стояла около огня, и вся
ее стройная фигура просвечивалась сквозь платье мерцающим пламенем...
- Я хочу, чтобы ты лишь спустился вниз, - сказал Ууламетс, - и
подошел к реке, прихватив с собой что-нибудь, принадлежащее ей. Вот и все,
что ты должен сделать.
Все, что я должен сделать? Петр начал приходить к заключению, что
Ууламетс мог и сам вполне сделать это, но в это момент старик продолжил,
крепко удерживая его руку:
- В случае же неудачи... я не дам и ломаного гроша за жизнь каждого
из нас, надеюсь ты понимаешь меня? Я не буду спать сегодняшней ночью и
постараюсь продержаться, сколько смогу. Будь внимателен! - Как только Петр
открыл рот в третий раз, почувствовав как ослабла рука старика, тот вновь
заговорил: - Ты отправишься прямо сейчас и возьмешь с собой, все, что я
тебе дам, и сделаешь все, как я сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Единственным воспоминанием о пережитых волненьях была только бледная
напуганная Ивешка, по-прежнему держащаяся за руку отца.
- Ну вот, все хорошо, - сказал наконец Ууламетс. - Все хорошо. Все
худшее позади.
Петр, на самом деле, хотел, чтобы кто-нибудь объяснил ему
происходящее. Он стоял среди комнаты, ощущая рукоятку меча как нечто
инородное и скорее до глупого неуместное в этой обстановке, и его не
покидало постоянное чувство, что в любой момент этот мир может сам
перетряхнуть себя и вернуться назад к обычным человеческим законам.
Но он жил этими ожиданиями уже несколько дней.
- И что мы теперь собираемся предпринять? - спросил он.
Но никто из присутствующих не обратил на него никакого внимания.
Ууламетс по-прежнему похлопывал Ивешку по плечу, приговаривая:
- Не нужно отчаиваться. Он не сможет войти сюда. - Что же касается
Саши, то он выглядел гораздо менее спокойным.
Так же выглядел и Петр. Ему казалось очень неразумно доверяться в
своих планах слабо укрепленным окнам и явно непрочной двери.
Поэтому он повторил свой вопрос, на этот раз значительно громче:
- И что мы теперь собираемся предпринять?
Очевидно, этого не знал никто.
- Боже мой, - с негодованием произнес он и с этими словами подвесил
меч себе на пояс, чтобы в будущем не сделать без него и лишнего шага по
комнате, имея, видимо, внутреннее убеждение что находящиеся здесь два
колдуна и один призрак не могли придумать никакой подходящей защиты. Он
взял с полки чашку, отыскал под столом кувшин и налил себе вполне
приличную порцию водки: у него не было сил просто так уснуть в столь
напряженную ночь, ни сейчас, ни впоследствии, и если на то пошло, то не
было никакого желания то и дело просыпаться от преследовавших его ночных
кошмаров, где его хватали чьи-то руки или обвивали леденящие кольца или
что бы то ни было еще, что могло возникнуть в его воспаленном мозге.
Старик, казалось, либо лишился рассудка из-за своей дочери, либо все
его внутреннее внимание было сосредоточено на том, как уберечь ее от
возвращения в пещеру, заваленную скелетами и костями, Бог знает. Петр взял
в руки чашку и подошел поближе к очагу, чтобы ощутить тепло огня, усевшись
там на кровать Ивешки, в то время как Саша убирал со стола, а старик
продолжал сидеть рядом с дочерью, вполголоса разговаривая о чем-то.
Обрывки их приглушенных голосов тем не менее доходили до него, и он
понял из разговора, что Ивешка очень боится водяного, а Ууламетс старался
заверить ее, что они сумеют справиться с ним...
Они, тут же с возмущением подумал Петр... они. Они, если рассчитывать
на его меч и на него самого, отправляющегося во все темные закоулки
окружающего леса, чего он, сделав это уже дважды, вполне возможно мог и не
осилить.
Неожиданно он услышал, что Ивешка сказала что-то такое, что заставило
его навострить уши и задержать очередной глоток едва ли не на середине.
Она сказала:
- Папа, я соврала тебе: я просто убежала тогда. Водяной же... я
думаю, что он-то все и сделал, чтобы разрушить всю нашу жизнь, все, что
произошло и с мамой, и с Кави, и все-все... Я думаю, что это он заставил
ее так ненавидеть меня...
- Это неправда. Твоя мать ненавидела только вот этот самый лес. Она
пришла сюда с востока и оставалась здесь почти целый год. Когда ее родной
народ вновь проходил через эти места, она ушла с ними. Вот и все. Она не
хотела ровным счетом ничего ни от меня, ни от этого места. - В этот
момент, как успел заметить, бросив в их сторону настороженный взгляд Петр,
Ууламетс приклонил голову дочери к своему плечу, словно соединяя бледное
золото с поблескивающей снежной белизной.
Сколько же ему было лет? Петра это очень заинтересовало.
А тем временем, Ууламетс продолжал, обращаясь к дочери:
- Не стоит горевать о том, что могло бы быть. Волшебство не имеет
обратной силы, оно работает только вперед. Ведь я учил тебя, и не только
этому.
- Я помню, - сказала Ивешка слабеющим голосом, который задел Петра за
живое и заставил его горько раскаяться на ее счет. Ему захотелось, на
самом деле, сделать хоть что-нибудь действительно реальное, как, например,
предложить им всем сесть утром в лодку да отправиться в Киев, где вся
окружающая жизнь, на самом деле, была более понятна и знакома ему.
Но вполне возможно, что именно в таком месте, где происходил обычный
круговорот всем понятных явлений, Ивешка вообще не смогла бы выжить.
- Петр, - неожиданно сказал Ууламетс, и Петр с готовностью взглянул
на старика, но оказалось, что тот хотел всего-навсего освободить кровать
Ивешки. Он поднялся и, сделав легкий поклон, сказал очень уверенно, потому
что видел перед собой сильно напуганную девушку: - Мы покончим с ним
разом, он не войдет сюда.
Ивешка искоса с большой тревогой взглянула на него, как будто была не
уверена в том, что он сам не подвергает себя никакой угрозе, затем уселась
на свою кровать, поближе к огню, и начала снимать башмаки и развязывать
пояс. Петр с восхищением наблюдал за ней, пока Ууламетс не потянул его за
рукав, увлекая его и Сашу в угол комнаты.
- Мы должны изловить это созданье, - тихо сказал Ууламетс. - Мы
должны остановить его.
- Как? - спросил Петр, и глубоко вздохнул. - Если ты имеешь хоть
какие-то планы относительно того, чтобы мне еще раз отправиться в эту
пещеру, старик...
- Остановись! - Ууламетс схватил его за руку и слегка сжал ее. -
Слушай, что я скажу. У меня уже нет сил сегодняшней ночью выслушивать
дураков.
- Тогда слушай сам себя, дедушка...
- Оставь при себе свои пропитанные винными парами мысли. Это гнусное
созданье имеет власть над ней.
Петр было приоткрыл рот, чтобы поспорить со стариком, но в этот
момент его взгляд неожиданно упал на Ивешку. Она стояла около огня, и вся
ее стройная фигура просвечивалась сквозь платье мерцающим пламенем...
- Я хочу, чтобы ты лишь спустился вниз, - сказал Ууламетс, - и
подошел к реке, прихватив с собой что-нибудь, принадлежащее ей. Вот и все,
что ты должен сделать.
Все, что я должен сделать? Петр начал приходить к заключению, что
Ууламетс мог и сам вполне сделать это, но в это момент старик продолжил,
крепко удерживая его руку:
- В случае же неудачи... я не дам и ломаного гроша за жизнь каждого
из нас, надеюсь ты понимаешь меня? Я не буду спать сегодняшней ночью и
постараюсь продержаться, сколько смогу. Будь внимателен! - Как только Петр
открыл рот в третий раз, почувствовав как ослабла рука старика, тот вновь
заговорил: - Ты отправишься прямо сейчас и возьмешь с собой, все, что я
тебе дам, и сделаешь все, как я сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138