- Не смей говорить так. Будь очень осторожен и не пытайся сам
вызывать какие-нибудь ее действия. Это не подходящий случай для того,
чтобы разыгрывать шутки.
Петр вновь ощутил холод на своей спине.
Удивительно, что это ощущение усилилось после ужина, который состоял
из рыбы для старика и мальчика, а сам он обошелся лишь парой небольших реп
и даже не притронулся к выпивке. Он ужасно хотел спать, особенно
утомленный поскрипыванием бревен в стенах дома, и подумал, что причиной
этого скрипа, скорее всего, была неустойчивость земли, оттаивающей после
зимних холодов.
Когда бревна скрипели, то казалось, что весь дом приходил в легкое
движение, от половиц до стропил.
Но ощущения могли очень часто вводить в заблуждение, особенно, когда
человек был утомлен и его клонило ко сну. Саша давным-давно мирно спал
рядом с Петром на теплых камнях, завернувшись в одеяло. Ууламетс наконец
кончил писать и, устроившись на своей кровати, тоже спал, тихонько
похрапывая. Петр подложил руки под голову и дремал при затухающем огне
очага, прислушиваясь к потрескиванию половиц и стропил и к завыванию
ветра, раскачивающего сухие деревья.
Неожиданно до него донеслись одинокие шаги, сначала на дорожке, а
затем на крыльце.
Он приготовился было разбудить Ууламетса и даже поглубже вздохнул для
этого, полагая, что тот, несомненно, знал всех своих визитеров и их
привычки. Но по каким-то необъяснимым причинам он на мгновенье задержал
этот вздох и замер, не шевелясь и не произнося ни звука.
Наконец кто-то постучал в дверь.
Саша зашевелился, а Ууламетс проснулся и теперь сидел в кровати.
Несколько мгновений никто не двигался. Затем Ууламетс поднялся и
направился к двери.
- Не открывай ее! - закричал Петр, глядя на то, что собирался сделать
старик. Он быстро прополз под столом и, миновав лавку, наконец-то добрался
до меча, как раз в тот момент, когда дверь открылась и в комнату ворвался
ветер, который начал раздувать тлеющие в чаге угли.
Петр ухватился за меч, освобождая его от ножен, и с бьющимся до боли
сердцем, помогая себе рукой, перебрался через лавку и встал на ноги.
Она уже была там: парящее в воздухе, смешанное с туманом белое
облако, подрагивающее на ветру. Кое-где среди этой туманной белизны
виднелись остатки речных водорослей.
Ветер все сильнее кружил по комнате, раскачивая подвешенные к потолку
связки сухой травы и выдувая искры из очага.
- Закрой дверь! - закричал Петр. - Ради Бога, закрой ее!
На этот раз его услышали. Ууламетс с усилием начал закрывать ее, и
Саша подбежал к нему и навалился на нее всем своим весом, пока засов не
встал на свое место. Стоявшая рядом метла упала, а вместе с ней с полки
свалилась последняя чашка и с треском разбилась.
- Боже мой, - задыхаясь проговорил Петр.
Ууламетс лишь молча взглянул на него. А Саша выглядел как настоящий
призрак. Он все еще прижимался к двери, хотя в доме все успокоилось и
ветер больше был не страшен его обитателям.
Петр даже забыл убрать меч в ножны, а положил его на стол и налил в
стоящую там чашку водки из кувшина, хотя бы не пролив ничего на стол.
Сейчас это было все, на что были способны его руки.
Пока дом потрескивал, из подвала, в котором явно кто-то находился,
доносилось недовольное рычанье.
Сейчас Петр ощутил в полной мере, как велико его желанье попасть в
Киев или в какое-то другое место, где он смог бы провести хотя бы
сегодняшнюю ночь, если на то пошло.
- Всего один ветер? - невнятно пробормотал Ууламетс, обращаясь к
нему.
Петр выпил и поднял глаза на старика. Его не покидало болезненное
чувство, что Ууламетс, к тому же, знал все окружающее их, а он, Петр, нет.
Вслед за ним и Саша знал окружающие места гораздо лучше Петра. А Петр
был все еще очень далек от того, чтобы поверить, будто Ууламетс имеет хоть
какие-то достаточно добрые намерения по отношению к Саше или к нему.
Стальной меч, лежащий на столе, выглядел устрашающе и грозно, как всегда,
но, как видно, он был бесполезен при встречах с призраками.
Саша начал подбирать разбросанные связки сушеных трав, уцелевшие
чашки и остальные предметы, свалившиеся на пол один Бог знает откуда.
- Иди, иди, - сказал старик, помахивая рукой Петру, и тот взял чашку,
подхватил свой меч, ножны и отправился к одеялам, чтобы присесть там, пока
Саша убирал комнату.
Петр сидел, мрачно думая о том, что он здесь бесполезен. Он был
абсолютно бесполезен и для старика, и для Саши, если учесть, что в этом
месте почитались законы волшебства, а никак не настоящий живой ум. И
потому у него не было каких-либо внутренних побуждений встать и помочь
ему. Это был в полном смысле сашин старик, поэтому пусть он и работает на
него. Старик же хотел использовать Сашу в качестве приманки для этого
странного призрака, потому что выяснил для себя, что тот обладает
достаточной ловкостью и уменьем, так что его, Петра Кочевикова, приберет к
себе какой-нибудь черный бог, если он окажется достаточно глуп и останется
здесь, находясь фактически за пределами того, чего так хочет Саша.
А может быть, этого, на самом деле, хочет сам старик? Как знать?
И Саша стал для него почти столь же бесполезным. Он очень изменил
свой образ мыслей и свои привязанности. Кто знает, почему? Может быть,
старик "околдовал" его, втягивая в свои дела?
Но если все происходящее вокруг Петра совершалось лишь благодаря
волшебству, а сам Ууламетс был непревзойденным мастером в этом деле, то
Петру казалось, что единственное, на что могли рассчитывать и он, и Саша,
это сбежать отсюда еще до того, как старик сумеет впутать их обоих в свои
таинственные планы.
Но что он надеялся найти в Киеве? Еще одного Дмитрия Венедикова или
других таких же приятелей, какие окружали его в Воджводе? Саша был его
единственным другом, каких у него еще никогда не бывало, который сносил
любое неудобство со стороны Петра, и был единственным, который, знает Бог,
заботился о нем в пути через этот лес и защищал от призрака.
Так почему же он так или иначе должен идти в Киев, когда его друг
находится сейчас здесь, в полном распоряжении Ууламетса?
Он поставил чашку, вложил меч назад в ножны и бросил ревнивый взгляд
в сторону Ууламетса, который сидел за столом, склонив голову на крепко
сжатые узловатые руки. Его губы не переставая двигались, произнося, должно
быть, какие-то одному Богу известные заклинания, которые могли
исполниться, а могли и не сбыться: у Петра все еще были сомнения на этот
счет, особенно, если это касалось призраков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138