..
"Слава Богу, что я не подумал тогда о чем-нибудь более худшем", -
мелькнула в его голове навязчивая мысль.
- Хватит стоять с открытым ртом, - едва не закричал Михаил. - Дурак!
Разве не понятно, что я не могу войти в дом в эдаком виде! Принеси мне
воды и сухую одежду. Ты слышишь, что я сказал?
- Я сейчас же вернусь, - ответил Саша и быстро пошел к дверям
конюшни, выбежал на бревенчатые подмостки, поднялся на крыльцо и скрылся
внутри дома. Пройдя сзади кухни и ведущей наверх лестницы, он добрался до
комнаты Михаила, которая запиралась только тогда, когда в доме находились
посторонние. Он открыл дверь и, сорвав висевшую на деревянных вбитых в
стену колышках первую попавшуюся одежду, побежал назад.
- Куда ты собрался, Саша? - бросилась было за ним тетка Иленка. -
Саша Васильевич, что это ты такое делаешь?
Он остановился уже за порогом, подпрыгнув на месте.
- Михаил упал в лужу, - сказал он и выбежал на улицу прежде, чем
Иленка смогла хоть что-нибудь понять.
Шаги, тем временем, приближались к стойлу. Петр старался даже,
насколько было возможно, сдерживать дыхание, потому что боялся малейшего
шороха соломы или неосторожного движения попоны.
Неожиданно человек остановился: кто-то еще, спотыкаясь на бегу,
появился в конюшне.
- Я нашел твою одежду, - раздался голос мальчика.
- Прежде подай мне воды, дурак!
- Я принес и воду, - сказал Саша. Послышался дребезг передвигаемого
ведра. - Я сейчас вернусь, в ты можешь пока раздеваться.
Шаги мальчика вновь удалялись.
Петр по-прежнему сдерживал дыхание, прислушиваясь к шагам в проходе
между стойлами и к странным звукам, похожим на удары по ограде стойла, как
будто ее раскачивали взад и вперед. Мгновенье спустя он понял, что означал
весь этот шум, сопровождаемый скрипом и глухим ворчаньем: Михаил снимал
свои сапоги, начиная таким образом приводить себя в порядок, как
посоветовал ему Саша.
"Боже мой, только не это", - подумал Петр, представив себе, как
замерзший и мокрый Михаил устроится со всеми удобствами на куче попон и
соломы, лежащих в углу стойла.
Как только шаги приблизились, его убежище было обнаружено тут же,
потому что Михаил, посвечивая фонарем, дернул попону в свою сторону.
Он закричал от неожиданности, отскакивая назад, а Петр, задыхаясь и
пошатываясь, вскочил на ноги и ухватился за меч. Михаил же продолжал
кричать, призывая на помощь и с шумом выбираясь из стойла в центральный
проход.
- Помогите! - кричал он, уже почти раздетый, скользя голыми ногами по
соломе. - Это он! Это он!
Петр выбежал из стойла вслед за ним, не выпуская из руки меч, пытаясь
догнать его. Он не обращал внимания на боль, которая укорачивала его
дыхание, и уже протягивал руку, чтобы схватить Михаила, думая только о
том, чтобы не дать ему выбежать из конюшни. Но он упустил эту возможность,
потому что был вынужден почти согнуться от неожиданно усилившейся боли, и
рука его бессильно опустилась. Михаил стрелой вылетел в темноту двора, с
криком и воплями спасаясь от погони.
- Проклятье, - задыхаясь произнес Петр, все еще продолжая бежать к
дверям, когда в конюшне появился Саша, размахивая пустыми руками. На лице
его застыл ужас.
- Останови этого дурака!
- Я пытался! - закричал в ответ мальчик.
- Мне нужно выбраться отсюда, - сказал Петр, хватая мальчика рукой. -
Достань мне лошадь!
- Но у нас уже не осталось на это времени! - вновь закричал Саша. -
Идем, идем!
Саша уверенно выдержал направление. Петр же почти ничего не видел. Он
лишь держался за руку мальчика и следовал за ним. Они бежали в сторону от
дверей, выходящих на западную часть дома, прямо в угол двора, где виднелся
сеновал и сад.
- Дурак! - сказал Петр, поворачивая назад от возникшего прямо перед
ним забора. Он уже слышал звуки колокола и поднявшуюся вокруг суматоху. -
Ведь здесь тупик!
- Нет, - сказал Саша, и Петру ничего не оставалось, как вверить свою
судьбу в руки мальчика и продолжать следовать за ним вдоль стогов сена, за
которыми в самом углу, на границе с соседним участком, забор, окружавший
территорию трактира, был слегка завален.
Саша проскользнул через отверстие.
- Тебе-то легко! - задыхаясь побормотал Петр и, разрывая рубашку о
края досок, проделал тоже самое. Он даже оставил на заборе часть кожи с
правой руки, но звуки погони, добравшейся уже до конюшни, придавали ему
силы. Он бежал, не обращая внимания на боль, согнувшись и прижимая руку с
мечом к ране в боку, а Саша вел его лисьими тропами, пробираясь через
соседский сад к воротам, откуда они выбрались наконец на узкую дорогу,
проходившую сзади "Петушка".
Колокол по-прежнему звонил, крики не стихали, и Петр бежал вслепую,
не понимая, то ли его глаза перестают видеть, то ли на дороге было
действительно очень темно.
- Куда мы идем? - спросил он наконец, тяжело переводя дыхание.
Какие-то внутренние ощущения подсказывали ему, что они все время двигались
поперек холма, так и не спускаясь с него.
Саша, так же задыхаясь и разводя руками, как бы показывая
направление, сказал:
- К Дмитрию Венедикову.
- Только не к нему!
- А к кому же тогда? Куда?
Петр открытым ртом глотал воздух.
- К воротам, - сказал он. - К городским воротам. Вот все, что нам
остается. Я должен прямо сейчас исчезнуть из города...
Саша неожиданно затих, и охватившая его за несколько минут до этого
торопливость вдруг куда-то исчезла. Он сделал еще два или три глубоких
вдоха, прежде чем сказал:
- И что же мы собираемся там делать? Куда мы собираемся идти?
"Мы" прозвучало, как свершившийся факт. Петр принял это сразу и
неожиданно для самого себя. Городская стража наверное уже догадалась, что
в "Петушке" кто-то помогал ему, и счастье для Федора Мисарова, что тревогу
поднял именно Михаил, а иначе вся их семья была бы вовлечена в эту
историю.
- Я не знаю, - признался он мальчику. - Давай сначала все-таки
выберемся за ворота, хорошо? А там будет видно, что делать.
Внезапно он ощутил колющую боль в боку и почувствовал, что рубашка
намокла и прилипла к коже. Он надеялся, что это был всего лишь пот.
Казалось, что сама рана болела меньше, а может быть, это тяжелый шум в
ушах только притуплял боль?
Перед тем, как отправиться дальше, он немного помедлил, сунул меч в
ножны и пристроил их так, чтобы оружие не сразу бросалось в глаза. Теперь
к общему шуму, который так и не смолкал в глубине улицы, прибавился еще и
собачий лай.
- Нам нужны лошади, - бормотал он. - Мы могли бы уже проскакать почти
через весь город, если бы успели достать лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
"Слава Богу, что я не подумал тогда о чем-нибудь более худшем", -
мелькнула в его голове навязчивая мысль.
- Хватит стоять с открытым ртом, - едва не закричал Михаил. - Дурак!
Разве не понятно, что я не могу войти в дом в эдаком виде! Принеси мне
воды и сухую одежду. Ты слышишь, что я сказал?
- Я сейчас же вернусь, - ответил Саша и быстро пошел к дверям
конюшни, выбежал на бревенчатые подмостки, поднялся на крыльцо и скрылся
внутри дома. Пройдя сзади кухни и ведущей наверх лестницы, он добрался до
комнаты Михаила, которая запиралась только тогда, когда в доме находились
посторонние. Он открыл дверь и, сорвав висевшую на деревянных вбитых в
стену колышках первую попавшуюся одежду, побежал назад.
- Куда ты собрался, Саша? - бросилась было за ним тетка Иленка. -
Саша Васильевич, что это ты такое делаешь?
Он остановился уже за порогом, подпрыгнув на месте.
- Михаил упал в лужу, - сказал он и выбежал на улицу прежде, чем
Иленка смогла хоть что-нибудь понять.
Шаги, тем временем, приближались к стойлу. Петр старался даже,
насколько было возможно, сдерживать дыхание, потому что боялся малейшего
шороха соломы или неосторожного движения попоны.
Неожиданно человек остановился: кто-то еще, спотыкаясь на бегу,
появился в конюшне.
- Я нашел твою одежду, - раздался голос мальчика.
- Прежде подай мне воды, дурак!
- Я принес и воду, - сказал Саша. Послышался дребезг передвигаемого
ведра. - Я сейчас вернусь, в ты можешь пока раздеваться.
Шаги мальчика вновь удалялись.
Петр по-прежнему сдерживал дыхание, прислушиваясь к шагам в проходе
между стойлами и к странным звукам, похожим на удары по ограде стойла, как
будто ее раскачивали взад и вперед. Мгновенье спустя он понял, что означал
весь этот шум, сопровождаемый скрипом и глухим ворчаньем: Михаил снимал
свои сапоги, начиная таким образом приводить себя в порядок, как
посоветовал ему Саша.
"Боже мой, только не это", - подумал Петр, представив себе, как
замерзший и мокрый Михаил устроится со всеми удобствами на куче попон и
соломы, лежащих в углу стойла.
Как только шаги приблизились, его убежище было обнаружено тут же,
потому что Михаил, посвечивая фонарем, дернул попону в свою сторону.
Он закричал от неожиданности, отскакивая назад, а Петр, задыхаясь и
пошатываясь, вскочил на ноги и ухватился за меч. Михаил же продолжал
кричать, призывая на помощь и с шумом выбираясь из стойла в центральный
проход.
- Помогите! - кричал он, уже почти раздетый, скользя голыми ногами по
соломе. - Это он! Это он!
Петр выбежал из стойла вслед за ним, не выпуская из руки меч, пытаясь
догнать его. Он не обращал внимания на боль, которая укорачивала его
дыхание, и уже протягивал руку, чтобы схватить Михаила, думая только о
том, чтобы не дать ему выбежать из конюшни. Но он упустил эту возможность,
потому что был вынужден почти согнуться от неожиданно усилившейся боли, и
рука его бессильно опустилась. Михаил стрелой вылетел в темноту двора, с
криком и воплями спасаясь от погони.
- Проклятье, - задыхаясь произнес Петр, все еще продолжая бежать к
дверям, когда в конюшне появился Саша, размахивая пустыми руками. На лице
его застыл ужас.
- Останови этого дурака!
- Я пытался! - закричал в ответ мальчик.
- Мне нужно выбраться отсюда, - сказал Петр, хватая мальчика рукой. -
Достань мне лошадь!
- Но у нас уже не осталось на это времени! - вновь закричал Саша. -
Идем, идем!
Саша уверенно выдержал направление. Петр же почти ничего не видел. Он
лишь держался за руку мальчика и следовал за ним. Они бежали в сторону от
дверей, выходящих на западную часть дома, прямо в угол двора, где виднелся
сеновал и сад.
- Дурак! - сказал Петр, поворачивая назад от возникшего прямо перед
ним забора. Он уже слышал звуки колокола и поднявшуюся вокруг суматоху. -
Ведь здесь тупик!
- Нет, - сказал Саша, и Петру ничего не оставалось, как вверить свою
судьбу в руки мальчика и продолжать следовать за ним вдоль стогов сена, за
которыми в самом углу, на границе с соседним участком, забор, окружавший
территорию трактира, был слегка завален.
Саша проскользнул через отверстие.
- Тебе-то легко! - задыхаясь побормотал Петр и, разрывая рубашку о
края досок, проделал тоже самое. Он даже оставил на заборе часть кожи с
правой руки, но звуки погони, добравшейся уже до конюшни, придавали ему
силы. Он бежал, не обращая внимания на боль, согнувшись и прижимая руку с
мечом к ране в боку, а Саша вел его лисьими тропами, пробираясь через
соседский сад к воротам, откуда они выбрались наконец на узкую дорогу,
проходившую сзади "Петушка".
Колокол по-прежнему звонил, крики не стихали, и Петр бежал вслепую,
не понимая, то ли его глаза перестают видеть, то ли на дороге было
действительно очень темно.
- Куда мы идем? - спросил он наконец, тяжело переводя дыхание.
Какие-то внутренние ощущения подсказывали ему, что они все время двигались
поперек холма, так и не спускаясь с него.
Саша, так же задыхаясь и разводя руками, как бы показывая
направление, сказал:
- К Дмитрию Венедикову.
- Только не к нему!
- А к кому же тогда? Куда?
Петр открытым ртом глотал воздух.
- К воротам, - сказал он. - К городским воротам. Вот все, что нам
остается. Я должен прямо сейчас исчезнуть из города...
Саша неожиданно затих, и охватившая его за несколько минут до этого
торопливость вдруг куда-то исчезла. Он сделал еще два или три глубоких
вдоха, прежде чем сказал:
- И что же мы собираемся там делать? Куда мы собираемся идти?
"Мы" прозвучало, как свершившийся факт. Петр принял это сразу и
неожиданно для самого себя. Городская стража наверное уже догадалась, что
в "Петушке" кто-то помогал ему, и счастье для Федора Мисарова, что тревогу
поднял именно Михаил, а иначе вся их семья была бы вовлечена в эту
историю.
- Я не знаю, - признался он мальчику. - Давай сначала все-таки
выберемся за ворота, хорошо? А там будет видно, что делать.
Внезапно он ощутил колющую боль в боку и почувствовал, что рубашка
намокла и прилипла к коже. Он надеялся, что это был всего лишь пот.
Казалось, что сама рана болела меньше, а может быть, это тяжелый шум в
ушах только притуплял боль?
Перед тем, как отправиться дальше, он немного помедлил, сунул меч в
ножны и пристроил их так, чтобы оружие не сразу бросалось в глаза. Теперь
к общему шуму, который так и не смолкал в глубине улицы, прибавился еще и
собачий лай.
- Нам нужны лошади, - бормотал он. - Мы могли бы уже проскакать почти
через весь город, если бы успели достать лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138