..
Мальчик, который связал себя обещанием с Черневогом, должен стать
частью его окружения, его дома, его жизни вместе с Ивешкой, вместе с
Петром, вечной жизни, чтобы управлять городами и княжествами, если этого
захочется ему...
Или он может умереть, но прежде увидит, как умрет Петр...
- Если Петр там, - тяжело дыша сказал Ууламетс, - то Черневог
наверняка не убил его, по крайней мере он не сделает этого до тех пор,
пока он не выведет из равновесия тебя. Деревья! Помни о деревьях, малый!
Он не стоил ровным счетом ничего и на самый худой конец мог послужить
лишь заложником, а точнее оружием в руках Черневога, точкой раскола между
Ууламетсом и Сашей, которые собирались прийти сюда...
Возможно, что Черневог хотел, чтобы он знал об этом, или этого хотел
Гвиур. Или, наконец, он оказался столь проницательным, что и сам узнал
кое-что, без объяснений всяких колдунов: он теперь был не вполне уверен в
том, откуда приходили к нему посещавшие его мысли. Так он размышлял, сидя
на том самом месте, куда Гвиур затащил его: в самом грязном месте двора,
почти рядом с засохшим деревом... Тут он вспомнил, как прямо здесь
Черневог немедленно отобрал у него тот мешочек с солью, который еще Саша
дал ему в самом начале их путешествия.
Боже мой, и он не разу не вспомнил об этом. Может быть, в этом и была
своего рода удача, которой обрадовался бы любой колдун, но Петр позволил
Черневогу забрать ее и выбросить в грязь...
Со смехом. О Боже!
- Покарауль его, - сказал Черневог водяному, и добавил, обращаясь к
Петру: - Они все еще идут. Старик обманывает твоего молодого друга, точно
так же, он обманывал меня или свою дочь, в конечном счете продолжая
удерживать его около себя, пока тот не потеряет рассудок, уверяю тебя. Но
ты должен вернуть его.
К тебе, подумал Петр, и отвернулся к мягкому холодному стволу дерева,
ожидая почувствовать боль, которая должна была последовать за его отказом.
- Разве ты не обязан ему ничем, чтобы сделать это? - спросил
Черневог.
Только не сопротивляйся, продолжал убеждать его Черневог в который
уже раз, заверяя его в том, что даст ему все, что только пожелает Петр...
И только Ивешка продолжала держаться. Боже мой, подумать только, она
пыталась делать это там, где кровь и плоть готовы были вот-вот отступить,
а Черневог, который убил бы его без всякой жалости, все еще продолжал
держать его живым...
- Ивешка одумается, - сказал Черневог. - Я полагаю, что тебе это
понятно. А разве ты не должен сделать то же самое? Ведь ты должен спасти
своего молодого друга, у которого есть такие задатки. Ты можешь достаточно
получить в этой жизни, и ты можешь сделать так много добра. От тебя же не
требуется ничего.
Петр не удержался и в конце концов заплакал. Черневог же, тем
временем, вернулся в дом, оставив Петра изможденного переполнявшими его
сомнениями об Ууламетсе и о самом Черневоге. Он свесил голову и попытался
собраться с мыслями, не обращая внимания на легкий шорох змеиных колец, то
и дело скользящих по дереву и случайно задевавших его ноги. Гвиур
прошептал ему с леденящим свистом и шипеньем:
- Теперь, я вижу, ты уже не такой бойкий? И не такой ловкий, в
конце-то концов. Как ты разочаровал ты своих друзей, да еще и женщину...
Никого он не разочаровывал, подумал Петр, припоминая Дмитрия,
припоминая заявление чуть ли каждого родителя в Воджводе... Каждый из них
ожидал, что он окажется неудачником.
- Они приближаются, - продолжал Гвиур, и слегка подтолкнул его своей
головой, пристраивая челюсть около его щеки. - Взгляни, взгляни, прямо на
вершине холма.
Саша и Ууламетс. Он смог различить их прямо со своего места, сквозь
ветки, под серым в коротких отблесках небом. Он видел, как они оба
направлялись прямо к дому, то ли по своей воле, то ли по чужой.
- Теперь ты узнаешь, - сказал Гвиур, наваливаясь нижней челюстью
Петру на плечо, и тот почувствовал, как в лицо ему пахнуло речной гнилью.
- Боже мой! - Петр едва не свалился под тяжестью змеи. - Пошел прочь
от меня! Саша, черт побери, спасайся, ради Бога!
- Петр? - Слабый сашин голос тем не менее долетел до него на таком
расстоянии, и показался ему слабым и испуганным. Он видел, как мальчик
бросился со всех ног.
К нему.
Я приношу одни несчастья, подумал Петр, проклиная самого себя...
В поединке между колдунами каждый игрок, кроме него самого, мог
мешать кости...
Сын игрока понимал все хитрости игры, когда видел ее.
- Он сейчас в доме! - закричал Петр, и в тот же момент, быстрее, чем
он смог отбежать в сторону, кольца водяного плотно обвились вокруг него. -
Черневог в доме: хватайте его!
Саша словно застыл, глядя на дом, а Петр чувствовал, как начинают
трещать его ребра, а швы на одежде уже лопнули, когда он пытался
отделаться от змеи.
Неожиданно, что-то небольшое, крылатое и черное появилось в узком
пространстве между лицом Петра и головой Гвиура, устремив свой клюв в
глаза водяного.
Яркая вспышка света, от которой стыла кровь и останавливалось сердце,
разорвала двор, а за ней последовали раскаты грома.
Саша, растянувшись в грязи, старался добраться до Ууламетса, в то
время как горящие остатки бани летели вокруг них.
А в это время он думал, что Ууламетс хочет, чтобы молния ударила мимо
Черневога. Вспышки прорывались над их головами, от чего даже поднимались
их волосы, а по коже бегали мурашки.
Ууламетс хотел, чтобы молнии обратились к дому, но Саша в последний
момент уклонился от этого, проявляя несогласие и идя на компромисс во
всем, что касалось имущества Черневога...
Он даже припомнил голоса своих родителей, раздававшиеся из горевшего
дома...
- Саша! - Это кричал Петр, в то самое время, когда молнии вновь
целились в них, и старик во второй раз пожелал, чтобы они ударили в дом...
Теперь Саша был вместе с ним, объединяя свое желание с желанием
старика, неожиданно проникнувшись опасностью, которая угрожала Петру.
Небо раскололось над ними, будто раскололся мир, прорезанный яркой
вспышкой. Восточная часть дома, поднимавшаяся вверх словно башня, стала
ослепительно белой, а потом в воздух взлетели тучи горящих деревянных
обломков.
Огонь охватил обломки башни и прилегающую часть крыши, и, подгоняемый
ветром, что входило в намерения Ууламетса, рвался внутрь дома.
- Молнии всегда предпочитают все самое высокое, - пробормотал
Ууламетс, а Саша в это время страстно хотел, чтобы завывающий ветер и
искры от начинавшегося пожара ринулись в сторону водяного, он желал, тем
самым, чтобы Петр был свободен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Мальчик, который связал себя обещанием с Черневогом, должен стать
частью его окружения, его дома, его жизни вместе с Ивешкой, вместе с
Петром, вечной жизни, чтобы управлять городами и княжествами, если этого
захочется ему...
Или он может умереть, но прежде увидит, как умрет Петр...
- Если Петр там, - тяжело дыша сказал Ууламетс, - то Черневог
наверняка не убил его, по крайней мере он не сделает этого до тех пор,
пока он не выведет из равновесия тебя. Деревья! Помни о деревьях, малый!
Он не стоил ровным счетом ничего и на самый худой конец мог послужить
лишь заложником, а точнее оружием в руках Черневога, точкой раскола между
Ууламетсом и Сашей, которые собирались прийти сюда...
Возможно, что Черневог хотел, чтобы он знал об этом, или этого хотел
Гвиур. Или, наконец, он оказался столь проницательным, что и сам узнал
кое-что, без объяснений всяких колдунов: он теперь был не вполне уверен в
том, откуда приходили к нему посещавшие его мысли. Так он размышлял, сидя
на том самом месте, куда Гвиур затащил его: в самом грязном месте двора,
почти рядом с засохшим деревом... Тут он вспомнил, как прямо здесь
Черневог немедленно отобрал у него тот мешочек с солью, который еще Саша
дал ему в самом начале их путешествия.
Боже мой, и он не разу не вспомнил об этом. Может быть, в этом и была
своего рода удача, которой обрадовался бы любой колдун, но Петр позволил
Черневогу забрать ее и выбросить в грязь...
Со смехом. О Боже!
- Покарауль его, - сказал Черневог водяному, и добавил, обращаясь к
Петру: - Они все еще идут. Старик обманывает твоего молодого друга, точно
так же, он обманывал меня или свою дочь, в конечном счете продолжая
удерживать его около себя, пока тот не потеряет рассудок, уверяю тебя. Но
ты должен вернуть его.
К тебе, подумал Петр, и отвернулся к мягкому холодному стволу дерева,
ожидая почувствовать боль, которая должна была последовать за его отказом.
- Разве ты не обязан ему ничем, чтобы сделать это? - спросил
Черневог.
Только не сопротивляйся, продолжал убеждать его Черневог в который
уже раз, заверяя его в том, что даст ему все, что только пожелает Петр...
И только Ивешка продолжала держаться. Боже мой, подумать только, она
пыталась делать это там, где кровь и плоть готовы были вот-вот отступить,
а Черневог, который убил бы его без всякой жалости, все еще продолжал
держать его живым...
- Ивешка одумается, - сказал Черневог. - Я полагаю, что тебе это
понятно. А разве ты не должен сделать то же самое? Ведь ты должен спасти
своего молодого друга, у которого есть такие задатки. Ты можешь достаточно
получить в этой жизни, и ты можешь сделать так много добра. От тебя же не
требуется ничего.
Петр не удержался и в конце концов заплакал. Черневог же, тем
временем, вернулся в дом, оставив Петра изможденного переполнявшими его
сомнениями об Ууламетсе и о самом Черневоге. Он свесил голову и попытался
собраться с мыслями, не обращая внимания на легкий шорох змеиных колец, то
и дело скользящих по дереву и случайно задевавших его ноги. Гвиур
прошептал ему с леденящим свистом и шипеньем:
- Теперь, я вижу, ты уже не такой бойкий? И не такой ловкий, в
конце-то концов. Как ты разочаровал ты своих друзей, да еще и женщину...
Никого он не разочаровывал, подумал Петр, припоминая Дмитрия,
припоминая заявление чуть ли каждого родителя в Воджводе... Каждый из них
ожидал, что он окажется неудачником.
- Они приближаются, - продолжал Гвиур, и слегка подтолкнул его своей
головой, пристраивая челюсть около его щеки. - Взгляни, взгляни, прямо на
вершине холма.
Саша и Ууламетс. Он смог различить их прямо со своего места, сквозь
ветки, под серым в коротких отблесках небом. Он видел, как они оба
направлялись прямо к дому, то ли по своей воле, то ли по чужой.
- Теперь ты узнаешь, - сказал Гвиур, наваливаясь нижней челюстью
Петру на плечо, и тот почувствовал, как в лицо ему пахнуло речной гнилью.
- Боже мой! - Петр едва не свалился под тяжестью змеи. - Пошел прочь
от меня! Саша, черт побери, спасайся, ради Бога!
- Петр? - Слабый сашин голос тем не менее долетел до него на таком
расстоянии, и показался ему слабым и испуганным. Он видел, как мальчик
бросился со всех ног.
К нему.
Я приношу одни несчастья, подумал Петр, проклиная самого себя...
В поединке между колдунами каждый игрок, кроме него самого, мог
мешать кости...
Сын игрока понимал все хитрости игры, когда видел ее.
- Он сейчас в доме! - закричал Петр, и в тот же момент, быстрее, чем
он смог отбежать в сторону, кольца водяного плотно обвились вокруг него. -
Черневог в доме: хватайте его!
Саша словно застыл, глядя на дом, а Петр чувствовал, как начинают
трещать его ребра, а швы на одежде уже лопнули, когда он пытался
отделаться от змеи.
Неожиданно, что-то небольшое, крылатое и черное появилось в узком
пространстве между лицом Петра и головой Гвиура, устремив свой клюв в
глаза водяного.
Яркая вспышка света, от которой стыла кровь и останавливалось сердце,
разорвала двор, а за ней последовали раскаты грома.
Саша, растянувшись в грязи, старался добраться до Ууламетса, в то
время как горящие остатки бани летели вокруг них.
А в это время он думал, что Ууламетс хочет, чтобы молния ударила мимо
Черневога. Вспышки прорывались над их головами, от чего даже поднимались
их волосы, а по коже бегали мурашки.
Ууламетс хотел, чтобы молнии обратились к дому, но Саша в последний
момент уклонился от этого, проявляя несогласие и идя на компромисс во
всем, что касалось имущества Черневога...
Он даже припомнил голоса своих родителей, раздававшиеся из горевшего
дома...
- Саша! - Это кричал Петр, в то самое время, когда молнии вновь
целились в них, и старик во второй раз пожелал, чтобы они ударили в дом...
Теперь Саша был вместе с ним, объединяя свое желание с желанием
старика, неожиданно проникнувшись опасностью, которая угрожала Петру.
Небо раскололось над ними, будто раскололся мир, прорезанный яркой
вспышкой. Восточная часть дома, поднимавшаяся вверх словно башня, стала
ослепительно белой, а потом в воздух взлетели тучи горящих деревянных
обломков.
Огонь охватил обломки башни и прилегающую часть крыши, и, подгоняемый
ветром, что входило в намерения Ууламетса, рвался внутрь дома.
- Молнии всегда предпочитают все самое высокое, - пробормотал
Ууламетс, а Саша в это время страстно хотел, чтобы завывающий ветер и
искры от начинавшегося пожара ринулись в сторону водяного, он желал, тем
самым, чтобы Петр был свободен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138