Я подался к ней, но отпрянул: в ее здоровой руке блеснул нож.
– Убери нож, я хочу заживить твое плечо.
– Не дождешься!
– Ну, дело твое.
Я взял Гэрлока за повод, и в этот миг она замахнулась с явным намерением метнуть в меня нож. Но тут же содрогнулась и повалилась ничком на землю. Нож выпал из ее руки.
Отпустив поводья, я поспешил к ней и с помощью как чувств, так и пальцев установил: у нее сломаны предплечье и ключица. Оставалось лишь удивляться тому, как она вообще ухитрялась двигаться.
Мне пришлось напилить веток (жаль было пачкать пилу в хвойной смоле, но деваться было некуда), обстругать их, наложить лубок и чуточку подкрепить ее чарами гармонии. Совсем чуть-чуть, ибо после всех этих передряг у меня совершенно не осталось сил. Не говоря уж о том, что эта неблагодарная особа совершенно не заслуживала заботы. Пусть она не доверяла мужчинам вообще и магам в частности, это еще не основание для того, чтобы грабить меня и похитить Гэрлока. Я ведь пытался ей помочь, разве не так?
К тому времени, когда я снял с нее дождевик, облачив ее взамен в свою окровавленную рубаху, небо стало сереть. Лубок был надежно закреплен ремнями. Аласия стонала, но в сознание так и не пришла. На ее руке, под бронзовым браслетом, обнаружились белые рубцы, при виде которых мне стало не по себе. А поскольку с отдыхом у меня так ничего и не получилось, я съел ломтик твердого сыра и запил его гармонизированной водой из фляги. После чего с трудом водрузил Аласию на пони.
Гэрлок протестующе заржал и ударил копытом.
– Знаю, приятель, она повела себя нехорошо, но и ей самой не слишком везло в жизни. К тому же, брось мы ее близ Санты, дело могли бы представить так, будто я пытался ее похитить. И тогда в погоню за нами пустились бы не тейлсуровы наймиты.
Гэрлок спорить не стал, и мы двинулись дальше. Аласия стонала, а я болтался в седле, как куль с овсом.
К тому времени, когда солнце по-настоящему поднялось над горизонтом, Гэрлок отмахал в сторону Арастии по тянувшейся вдоль лесистой горной гряды дороге кай восемь, если не десять.
Потом небо стали затягивать белые облака. Поднялся холодный ветер. На шее Аласии появилась гусиная кожа.
– Отпусти меня! Отпусти сейчас же!
Мне стало интересно, давно ли она пришла в себя, но спрашивать я не стал. Просто отпустил ее, лишь чуточку придерживая, чтобы она не свалилась.
Она вскрикнула и вцепилась в Гэрлокову гриву.
– О-о-о-о, ублюдок!
Даже почувствовав ее боль, я не проникся милосердием.
– Насчет ублюдка ты не права. Можно не доверять мужчинам и магам, но даже если я и то и другое, это не основание для того, чтобы красть все мои припасы.
– Ты такой же, как и все остальные.
– Может быть. Но ничто не мешало мне бросить тебя на дороге. И никто не заставлял накладывать тебе лубок и тащить тебя сюда. Хочешь идти своей дорогой, двигай! Никто тебя не держит.
– Где мы?
– Увы, ближе к Санте, чем могли бы быть, не вздумай ты украсть все мои пожитки.
– Я этого не делала. Я не прикоснулась ни к чему, что ты носишь.
Я рассмеялся.
– Правда. Просто мне нужны были лошадь и еда, чтобы убраться от Тейлсира. Я бы с радостью тебе помог, только не надо было меня грабить.
– Да, а что бы ты запросил за свою помощь? Смотри, что ты со мной сделал.
– Это не моя работа, тебя сбросил пони, когда ты пыталась его украсть. – Я спрыгнул с седла и повел Гэрлока в поводу. – Знаешь, в гостинице ты пыталась мне помочь, и мне хотелось тебя отблагодарить, но теперь приходится смотреть на тебя с подозрением. Но так или иначе, нам надо продолжать путь, а Гэрлоку тяжело нести двоих. Держись крепче.
Аласия качнулась, удержалась, ухватившись за мой посох, но тут же его выпустила. Мы с Гэрлоком поплелись по дороге, и солнце палило в наши спины.
– Ты ничего не понимаешь, – сказала она спустя некоторое время.
– Понимаю. По договору ты принадлежишь Тейлсиру. Он обращается с тобой плохо, и ты решила сбежать. Я согласился тебе помочь, что было не самой удачной идеей, поскольку это грозит мне повешением за кражу. Но ты вдобавок пытаешься украсть мою лошадку и припасы. А когда лошадка тебя сбрасывает, ты ломаешь кости, и я пытаюсь подлечить твое плечо, а ты норовишь швырнуть в меня ножом.
– В твоем изложении я выгляжу злодейкой.
– Я лишь перечисляю факты. А сейчас хотел бы попросить тебя пойти немного пешком.
Она позволила мне помочь ей спуститься, поежилась от боли и пожаловалась:
– Мне холодно.
В результате я был вынужден завернуть ее в тот самый дождевик, который ей не удалось украсть. А ехать на Гэрлоке пришлось медленным шагом, поскольку идти быстро Аласия не могла.
После того как мы одолели еще кай, за поворотом послышались стук копыт и скрип тележных осей. Бородатый возчик на подводе, груженной капустой и картошкой, проехал мимо, даже не взглянув в нашу сторону.
– Дружелюбный малый.
– Такой, как весь здешний народ, – сказала Аласия. – А ты думал, все будут махать тебе руками и расплываться в улыбках?
Крыть было нечем.
Дальше мы шли и ехали по очереди: правда, я больше шел, чем ехал, а когда ехала Аласия, держал поводья. Не затем, чтобы помешать ей ускакать, а чтобы Гэрлок не сбросил се снова.
К середине утра мы добрались до речушки и, углядев на поляне остатки костра, сделали привал. Аласия уселась на пень, а я, напоив Гэрлока и пустив его щипать травку, достал из сумы припасы и, ни о чем не спрашивая, положил несколько галет и ломтиков сыра рядом с Аласией. Она умяла все мигом, не оставив ни крошки. Поел и я.
– Хочешь еще?
– Да.
Она получила еще пару галет и съела их, по-прежнему пряча от меня глаза.
– Что ты собираешься делать? – прозвучал наконец мучивший ее вопрос.
– С тобой? Ничего, мне просто хотелось тебе помочь. Доставлю тебя на Телсенский тракт, а там ты сама решишь, куда тебе надо. Дам на дорогу пару серебреников, но это все. У каждого из нас свой путь.
– Ты так и не понял.
– Может, и не понял.
Я съел еще один ломтик сыра, а второй вручил ей.
– Что ты сделал с моим ножом? – спросила Аласия, расправившись с сыром в два укуса.
– Наверное, он валяется там, где ты его уронила.
– Идиот. Это тейлсиров нож, он денег стоил. Да и чем я теперь буду защищаться?
– Таскать с собой краденый нож – не самая удачная мысль. Если тебя поймают без него, так по крайней мере не повесят.
– Лучше на виселицу, чем назад, к Тейлсиру. Я видела, что он сделал с Рирлой.
– Я же сказал, мне жаль. У меня в мыслях не было причинять тебе боль.
Это была чистая правда, но меня все равно не покидало чувство вины. Не совсем понятное, ведь, не считая усыпления, я лишь исполнял просьбы самой Аласии, а переломы она получила по своей же глупости.
Стряхнув с пальцев немногочисленные крошки, я взглянул на солнце, а потом перевел взгляд на Нижние Рассветные Отроги, где, впрочем, ничего, кроме холмов и деревьев, не увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171