Я решительно не мог понять, зачем было пускать в ход столь избыточную силу. А также понятия не имел, как мне или кому бы то ни было остановить тех, кто этой силой обладает.
Пони заржал.
Я снова погладил его, но не произнес ни слова.
Наконец дорога вышла из долины смерти и свернула на северо-запад. Чувствовал я себе прескверно: вдобавок к невеселым мыслям меня преследовал мертвящий запах пепла. Добравшись до источника, – именно он давал начало речушке, – я, несмотря на то, что пошел снег и землю уже припорошило белым, умылся ледяной водой, высморкался и прополоскал рот. Это помогло, хотя полностью избавиться от привкуса пепла не удалось. Хорошо еще, что проверка раны показала полное отсутствие хаоса. Плоть вокруг отчаянно чесавшейся корки имела желто-зеленый оттенок, но то было не нагноение, а всего лишь кровоподтек.
От души напившись, Гэрлок получил от меня последнюю зерновую лепешку, тогда как самому мне достались сыр, галеты и сушеные яблоки, жуя которые я не переставал размышлять.
Что способно сковывать хаос? Железо, прежде всего черное. У меня его не было, и я сомневался в существовании за пределами Отшельничьего хоть одной плавильни, где можно было бы его получить. Конечно, я мог попробовать сделать это путем гармонизации оружейной стали, но то ничтожное количество черного железа, которое удалось бы получить, едва ли стоило таких усилий.
С другой стороны, предполагалось, что Отшельничий остров отличается повышенным уровнем гармонизации как раз потому, что в его недрах залегает железная руда. А какие минералы способствуют насыщению почвы хаосом? Почему в одних местах обнаруживаются рудные жилы, а в других – серные источники или гейзеры?
Все эти мысли поглотили меня настолько, что вкуса еды я практически не ощущал. Но итогом размышлений явился лишь тот нелицеприятный вывод, что и о природе, и о магии мне известно прискорбно мало.
Склонившись над источником, я попытался вчувствоваться в него, старясь продублировать ту модель восприятия, которая позволила мне ощутить действия Герлиса. Камень блокировал мои усилия, но трава, ветви и особенно движущаяся вода откликались на них. Складывалось впечатление, что я мог бы добиться гораздо большего, будь у меня представление о том, как за это взяться. Увы, в «Началах Гармонии» ничего об этом не говорилось.
Когда я наконец оставил свои попытки и покачал головой, с макушки на седло посыпался снег.
Рассеянно смахнув его, я снова задумался. Выходит, мои чувства могут следовать за потоками воды, но не за линиями хаоса. Связано ли это с тем, что вода имеет более гармоничную структуру?
Гэрлок заржал.
– Прости, приятель. Ты прав: снег так и валит, а я застрял на горе, и ни с места. Не больно-то умно.
Я забрался в седло.
Через пару кай горная тропа вывела нас к большаку, являвшемуся, по-моему, дорогой на Кифрос.
Мы с Гэрлоком поехали строго на запад.
К вечеру похолодало, но дверь на постоялом дворе, где нам довелось заночевать, к счастью, имелась, так что мне удалось провести за чтением больше времени, чем в прошлую ночь. Я пытался читать между строк, под строками, угадывать скрытые значения слов. Иногда возникало ощущение соприкосновения с чем-то существенным, однако уверенности в этом не было.
«…благодаря изначальной упорядоченности своей природной структуры железо является как бы накопителем гармонии, каковая пребывает и в слитках, и в железных инструментах, и даже в погребенной в недрах руде…»
«…разделить хаос и гармонию – это все равно, что после смерти правителя вручить каждому из его сыновей-близнецов по волшебному клинку…»
Вот тебе, пожалуйста, какие-то клинки-близнецы! Вряд ли это поможет мне обуздать хаос.
И лишь последний прочитанный мною абзац вроде бы заронил мне в душу зернышко надежды.
«…избыток гармонии, равно как и хаоса, может рикошетом ударить по пытающемуся использовать столь мощные силы, и он сгинет, словно будучи ввергнутым в кузнечный горн…»
Мысль казалась интересной, но как я мог подтолкнуть Герлиса к использованию запредельного избытка хаоса? А если и смогу, не обрушит ли он весь этот хаос на меня? Все это казалось опасным, как свора проклятых светом демонов.
Наконец я задул огарок и попытался заснуть, чему, однако, мешали завывавший ветер и петлявшие, словно горная дорога, мысли. Мне вспоминалась Феррел, особенно то, как блеснули ее глаза, когда она возвращала мне мой нож.
XX
Деллаш, Делапра (Кандар)
Пройдя через залитый солнцем внутренний дворик, Дирсс пересекает крытую веранду и, подойдя к стоящему в углу столу, подставляет лицо ветерку, несущему прохладу то ли снизу, где расстилается бухта, то ли с запада, со стороны лесистых холмов. Потом он окидывает взором Деллаш и стоящие на якоре в гавани черные корабли. Лишь над одной трубой поднимается тонкая струйка дыма.
Снова обернувшись к столу, Дирсс кланяется поднявшемуся из-за него смуглому мужчине.
– Маршал Дирсс к твоим услугам, досточтимый Ригнелджио.
– Премного наслышан о твоих воинских заслугах, маршал, – говорит черноволосый человек с любезной улыбкой, но глаза его остаются холодными, как голубой лед. – Присаживайся.
Широкая, как лопата, рука с толстыми короткими пальцами указывает на деревянное кресло, парное тому, на котором сидит сам Ригнелджио.
Дирсс тяжело садится, и сиденье скрипит.
– Я здесь лишь затем, чтобы служить императору и тебе, – говорит он.
– Это звучит несколько напыщенно, – замечает императорский посланник, в свою очередь опускаясь в кресло. С его гладко выбритого лица не сходит все та же полуулыбка.
– Я всегда ставлю императора на первое место, – смеется Дирсс. – Это разумно не только с точки зрения этикета, но и из соображений безопасности.
– Вот слова истинного маршала и придворного, – говорит Ригнелджио и берется за кувшин. – Рекомендую, делапранское вино. Делапра – одно из немногих мест в Кандаре, где можно раздобыть приличное вино. Не желаешь ли отведать?
– Полбокала.
Ригнелджио наполняет бокал ровно наполовину.
– Прошу. Кандар очень далек от Сигурна, но именно поэтому мы должны стараться сохранять хоть какие-то признаки цивилизованного образа жизни.
– Нынче Кандар не так далек, как некогда, хотя и не так близок – и по расстоянию, и по культуре, – как станет довольно скоро, – заявляет Дирсс и отпивает из прозрачного бокала. – О, вино и впрямь неплохое! Правда, я не отношу себя к знатокам.
– У него своеобразный привкус, как и у некоторых аспектов жизни в Кандаре, – отзывается Ригнелджио, едва коснувшись губами хрусталя. – Но твои слова заставляют предположить, будто Великий Флот может быть собран и направлен сюда в обозримом будущем. Ты действительно так думаешь? Мне, например, не верится, что император отошлет столь могучую армаду так далеко от Хамора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Пони заржал.
Я снова погладил его, но не произнес ни слова.
Наконец дорога вышла из долины смерти и свернула на северо-запад. Чувствовал я себе прескверно: вдобавок к невеселым мыслям меня преследовал мертвящий запах пепла. Добравшись до источника, – именно он давал начало речушке, – я, несмотря на то, что пошел снег и землю уже припорошило белым, умылся ледяной водой, высморкался и прополоскал рот. Это помогло, хотя полностью избавиться от привкуса пепла не удалось. Хорошо еще, что проверка раны показала полное отсутствие хаоса. Плоть вокруг отчаянно чесавшейся корки имела желто-зеленый оттенок, но то было не нагноение, а всего лишь кровоподтек.
От души напившись, Гэрлок получил от меня последнюю зерновую лепешку, тогда как самому мне достались сыр, галеты и сушеные яблоки, жуя которые я не переставал размышлять.
Что способно сковывать хаос? Железо, прежде всего черное. У меня его не было, и я сомневался в существовании за пределами Отшельничьего хоть одной плавильни, где можно было бы его получить. Конечно, я мог попробовать сделать это путем гармонизации оружейной стали, но то ничтожное количество черного железа, которое удалось бы получить, едва ли стоило таких усилий.
С другой стороны, предполагалось, что Отшельничий остров отличается повышенным уровнем гармонизации как раз потому, что в его недрах залегает железная руда. А какие минералы способствуют насыщению почвы хаосом? Почему в одних местах обнаруживаются рудные жилы, а в других – серные источники или гейзеры?
Все эти мысли поглотили меня настолько, что вкуса еды я практически не ощущал. Но итогом размышлений явился лишь тот нелицеприятный вывод, что и о природе, и о магии мне известно прискорбно мало.
Склонившись над источником, я попытался вчувствоваться в него, старясь продублировать ту модель восприятия, которая позволила мне ощутить действия Герлиса. Камень блокировал мои усилия, но трава, ветви и особенно движущаяся вода откликались на них. Складывалось впечатление, что я мог бы добиться гораздо большего, будь у меня представление о том, как за это взяться. Увы, в «Началах Гармонии» ничего об этом не говорилось.
Когда я наконец оставил свои попытки и покачал головой, с макушки на седло посыпался снег.
Рассеянно смахнув его, я снова задумался. Выходит, мои чувства могут следовать за потоками воды, но не за линиями хаоса. Связано ли это с тем, что вода имеет более гармоничную структуру?
Гэрлок заржал.
– Прости, приятель. Ты прав: снег так и валит, а я застрял на горе, и ни с места. Не больно-то умно.
Я забрался в седло.
Через пару кай горная тропа вывела нас к большаку, являвшемуся, по-моему, дорогой на Кифрос.
Мы с Гэрлоком поехали строго на запад.
К вечеру похолодало, но дверь на постоялом дворе, где нам довелось заночевать, к счастью, имелась, так что мне удалось провести за чтением больше времени, чем в прошлую ночь. Я пытался читать между строк, под строками, угадывать скрытые значения слов. Иногда возникало ощущение соприкосновения с чем-то существенным, однако уверенности в этом не было.
«…благодаря изначальной упорядоченности своей природной структуры железо является как бы накопителем гармонии, каковая пребывает и в слитках, и в железных инструментах, и даже в погребенной в недрах руде…»
«…разделить хаос и гармонию – это все равно, что после смерти правителя вручить каждому из его сыновей-близнецов по волшебному клинку…»
Вот тебе, пожалуйста, какие-то клинки-близнецы! Вряд ли это поможет мне обуздать хаос.
И лишь последний прочитанный мною абзац вроде бы заронил мне в душу зернышко надежды.
«…избыток гармонии, равно как и хаоса, может рикошетом ударить по пытающемуся использовать столь мощные силы, и он сгинет, словно будучи ввергнутым в кузнечный горн…»
Мысль казалась интересной, но как я мог подтолкнуть Герлиса к использованию запредельного избытка хаоса? А если и смогу, не обрушит ли он весь этот хаос на меня? Все это казалось опасным, как свора проклятых светом демонов.
Наконец я задул огарок и попытался заснуть, чему, однако, мешали завывавший ветер и петлявшие, словно горная дорога, мысли. Мне вспоминалась Феррел, особенно то, как блеснули ее глаза, когда она возвращала мне мой нож.
XX
Деллаш, Делапра (Кандар)
Пройдя через залитый солнцем внутренний дворик, Дирсс пересекает крытую веранду и, подойдя к стоящему в углу столу, подставляет лицо ветерку, несущему прохладу то ли снизу, где расстилается бухта, то ли с запада, со стороны лесистых холмов. Потом он окидывает взором Деллаш и стоящие на якоре в гавани черные корабли. Лишь над одной трубой поднимается тонкая струйка дыма.
Снова обернувшись к столу, Дирсс кланяется поднявшемуся из-за него смуглому мужчине.
– Маршал Дирсс к твоим услугам, досточтимый Ригнелджио.
– Премного наслышан о твоих воинских заслугах, маршал, – говорит черноволосый человек с любезной улыбкой, но глаза его остаются холодными, как голубой лед. – Присаживайся.
Широкая, как лопата, рука с толстыми короткими пальцами указывает на деревянное кресло, парное тому, на котором сидит сам Ригнелджио.
Дирсс тяжело садится, и сиденье скрипит.
– Я здесь лишь затем, чтобы служить императору и тебе, – говорит он.
– Это звучит несколько напыщенно, – замечает императорский посланник, в свою очередь опускаясь в кресло. С его гладко выбритого лица не сходит все та же полуулыбка.
– Я всегда ставлю императора на первое место, – смеется Дирсс. – Это разумно не только с точки зрения этикета, но и из соображений безопасности.
– Вот слова истинного маршала и придворного, – говорит Ригнелджио и берется за кувшин. – Рекомендую, делапранское вино. Делапра – одно из немногих мест в Кандаре, где можно раздобыть приличное вино. Не желаешь ли отведать?
– Полбокала.
Ригнелджио наполняет бокал ровно наполовину.
– Прошу. Кандар очень далек от Сигурна, но именно поэтому мы должны стараться сохранять хоть какие-то признаки цивилизованного образа жизни.
– Нынче Кандар не так далек, как некогда, хотя и не так близок – и по расстоянию, и по культуре, – как станет довольно скоро, – заявляет Дирсс и отпивает из прозрачного бокала. – О, вино и впрямь неплохое! Правда, я не отношу себя к знатокам.
– У него своеобразный привкус, как и у некоторых аспектов жизни в Кандаре, – отзывается Ригнелджио, едва коснувшись губами хрусталя. – Но твои слова заставляют предположить, будто Великий Флот может быть собран и направлен сюда в обозримом будущем. Ты действительно так думаешь? Мне, например, не верится, что император отошлет столь могучую армаду так далеко от Хамора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171