То чудесное лето, лучшее в своей жизни, Талиессин всегда вспоминал так, чтобы даже в мыслях не приближаться к последнему дню, после которого все оборвалось. К тому дню, когда отец мальчишки из-за четвертой стены вышел к приятелю сына и остановил его на улице, не позволяя войти в дом.
– Так это правда? – спросил мужчина, разглядывая просто одетого мальчика, сидящего верхом на лошади.
Талиессин весело улыбнулся ему – принц был рад видеть этого человека.
– О чем вы говорите?
– Ты – принц Талиессин?
Мальчик кивнул, чуть застенчиво. Он предпочитал, чтобы друзья забывали о том, что он – наследник трона.
Мужчина нахмурился.
– Я должен был догадаться – еще тогда, в первый раз, как тебя увидел... В самом деле, ну у кого еще могут быть такие глаза, если не у отродья Эльсион Лакар!
Талиессин все еще не понимал, о чем речь.
– Это правда, – простодушно сказал он, – вот и стряпуха у нас говорит, что раскосые глаза – воровские, и что от эльфийской крови доброго не жди: того и гляди, утащит пирожок из общего блюда!
Он полагал, что собеседник сочтет шутку удачной, но тот омрачился еще пуще прежнего.
– Ты, дружок, уходи, – проговорил он, – и дорогу сюда забудь. У меня, кроме сына, есть еще дочь, тебе с ней и вовсе незачем знаться.
Талиессин наморщил нос: у него и в мыслях не было знаться с девчонкой, да еще младше его на пять лет!
– Ну, прощай, – повторил мужчина. – Уходи же и не возвращайся.
Талиессин так удивился, что не ощутил в первое мгновение даже обиды.
– Вы прогоняете меня? – переспросил он. – Но за что?
– Да ни за что! – с досадой сказал его взрослый собеседник. – Просто уходи. Мне не нужно, чтобы в моей семье знались с Эльсион Лакар, вот и все. Ты ведь порченый.
– Как это? – немеющими губами вымолвил принц.
– Да так! Ну вот сам на себя погляди! Кто ты такой? Человек? Нет! Не бывает таких людей... У тебя и сложение нечеловеческое, и лицо странное: точно норовит уместиться в узкой полоске битого зеркала...
Талиессин замолчал, предоставляя мужчине говорить все, что тому вздумается.
А того так и несло:
– Говорят, будто от вашей крови наша земля плодоносит. Так, да не так! Сколько в тебе этой крови? Одна капля. Откуда ты знаешь, что этой капли будет довольно, чтобы напоить все Королевство? Говорят, будто все подсчитано. Мол, ты еще можешь называться Эльсион Лакар, а твои дети, рожденные от простой женщины, уже перестанут быть эльфами. Ха! А известно ли тебе, что для каждого нового поколения королей этот срок отодвигался на одно поколение? Во времена короля Гиона считалось, что внуки его больше не будут Эльсион Лакар...
Он замолчал, а затем более мирным тоном заключил:
– Прощай – будь счастлив, если можешь. Я на тебя зла не держу.
Талиессин так и не проронил ни слова. Развернул лошадь и скрылся за поворотом.
Несколько месяцев после этого он не покидал дворца. Читал книги, отказывался от прогулок. Королева пыталась дознаться о случившемся, но Талиессин упорно молчал. Только пожимал плечами да иногда ронял слово-другое о том, что с книгами интереснее, чем с живыми людьми.
Королева терпеливо выспрашивала принца о его друзьях. Он отвечал – «дураки» – и безнадежно взмахивал рукой.
Он попросту не смел открыть матери правду. Ему было невыразимо стыдно. День за днем, ночь за ночью всплывал в памяти тот разговор. Стыдным было все: и дурацкая радость Талиессина при виде отца приятеля, и то, как тот запросто велел принцу уезжать и не возвращаться, и то, что он говорил о крови Эльсион Лакар, и собственное молчание принца. В мыслях Талиессин произносил ответные речи, одна остроумнее другой, и все они уничтожали злого человека с его оскорблениями.
Но пережитой позор был только частью причины, по которой Талиессин замкнулся. Принц боялся, что королева, узнав о выходке простого горожанина, накажет гордеца. Несколько лет назад по личному распоряжению королевы был повешен один человек. Казнь была публичной, и принц видел ее. Столицу не стали осквернять подобным действом; виселицу поставили за стенами города. Королева стояла на крыше возка, вровень с помостом, и Талиессин почти не отрывал от нее взора. Эльфийская королева предстала перед народом в редчайшем своем обличье: она гневалась, расчетливо и холодно. Мальчик не знал подробностей совершенного преступником, которого вывели на казнь и поставили под петлей, лицом к ее величеству.
Зачитали приговор; прозвучали и канули навсегда имена женщин, изнасилованных и убитых тем человеком. Для Талиессина этот перечень остался пустым звуком, мелодией без слов. Осужденный неподвижно стоял на деревянном помосте и не отрываясь глядел на мать Талиессина. Этот человек был невысок ростом, некрасив, немолод. В толпе таких сотни. Талиессин никогда не обратил бы на него внимания. Осужденный слушал приговор с тем же безразличием, что и юный принц. Посиневшие губы его дергались в тупой ухмылке. Потом вдруг что-то дошло до его сознания – он задергался, исказил лицо в плаксивой гримасе и повалился на колени. Руки его были связаны за спиной, поэтому он упал неловко и почти сразу опрокинулся на бок. И так, лежа на боку, он бил ногами по помосту и тихо подвывал.
Палач подошел, поднял его почти ласково, подвел под петлю и умертвил – умело, милосердно, как кухарка, сворачивающая шею курице.
Талиессин ничего не понял в том, за что был убит этот жалкий человек. Он запомнил только отвратительный смертный страх – и еще беспощадное лицо матери: пронзительное сияние зеленых глаз, черные рваные цветы на смуглом лице и по-детски нежные, пухлые, ярко-розовые губы, в четырех местах рассеченные крохотными темными шрамиками, традиционным знаком скорби, который королю полагалось наносить себе кинжалом при подписании смертного приговора.
Несколько раз Талиессин видел во сне, как это происходит: горожанина, который осмелился оскорбить наследника престола, хватают и вяжут, и тащат его к ногам королевы, и бросают перед ней на землю, и она узнает всю правду, и приказывает, чтобы ей подали нож. В то мгновение, когда мать подносит острие к своим губам, Талиессин с криком просыпался.
Со временем боль не утихла, но сделалась управляемой, и принц научился заставлять ее не напоминать о своем существовании. Королева объявила о необходимости завести «малый двор» – он подчинился. Королева подбирала ему приближенных, юношей из дворянских семей, – Талиессин принимал их у себя и ездил с ними вместе развлекаться. Королева, несомненно, шпионила за ним через одного или нескольких придворных – принц делал вид, будто не замечает этого.
Она все равно ничего не узнает.
По-своему он любил мать и ценил ее заботы. Но не сомневался также и в том, что она никогда не сможет его понять. Королева – прекрасная женщина, любимая множеством мужчин, начиная с консорта, отца Талиессина, и заканчивая этим немолодым главным королевским конюхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136