– Я уезжаю, – сказала женщина. – Лучше бы мне сделать это затемно, пока кто-нибудь еще не вспомнил, как меня хотели повесить за конокрадство. Прокачусь на честно купленной лошади.
Кустер взял у нее седло и направился к лошадке. Уида задержалась возле Эмери.
– Забавный парень этот ваш слуга, – сказала она. – Я хорошо провела с ним время. Куда вы направляетесь?
– На север и дальше – к востоку, вдоль границ герцогства Вейенто, – ответил Эмери. – Буду рад снова повстречаться с вами.
– Я живу везде и нигде, – задумчиво проговорила Уида. – Иногда переодеваюсь мужчиной и объезжаю лошадей, а иногда коротаю зиму в приютах для хворых деток-сирот, обучаю их грамоте. Ну и заодно рассказываю им всякие полезные истории... Никогда не знаю, что ждет меня завтра. Всегда случается по-разному. Говорят, у нас в семье все такие.
– Разве вы не знаете своих родных?
Она сморщила нос.
– Кое-что слыхала, но лично с ними никогда не встречаюсь. Говорю вам, мы все такие. Отличаемся от всех прочих людей, а сами между собой похожи, как горошины из одного стручка, – вот вам и причина избегать друг друга.
Она засмеялась и поцеловала Эмери в губы. Он зажмурился: теплое ощущение сладости разлилось по всему его телу. Уида погладила его по щеке.
– Прощайте...
Кустер подвел ей лошадь. Она села в седло, накрыв спину животного юбками, как попоной. Разобрала поводья, развернула лошадь.
– Прощайте!
Миг спустя ночная тьма поглотила ее; две луны тщетно посылали лучи в поисках всадницы – она растворилась в воздухе.
– Удивительная, – пробормотал Эмери. И с укоризной посмотрел на Кустера, который пялился в темноту, полуоткрыв рот. – Как только ты осмелился разговаривать с лей таким дерзким тоном, словно она тебе ровня?
– Она, мой господин, никому не ровня, так что тут каким тоном с ней ни заговори – все будет ошибкой...

* * *
Они покидали Даркону на следующее утро. Эмери простил своему слуге еще пять клопов, так что тому осталось расплатиться лишь за каких-то жалких полтора десятка. Но и этот долг был списан, когда они очутились на равнине, где вчера проводились скачки.
Факелы уже догорели. Там, где они были воткнуты в землю, остались ямки и горки пепла. Пыль была взбита копытами и истоптана ногами. Сборщики навоза побывали и здесь – ни единого катышка на поле не осталось.
Эмери вышел из экипажа и пошел рядом. Кустер флегматично правил лошадкой и насвистывал, весьма фальшиво, какую-то мелодийку. Неожиданно Эмери остановился, ахнул, схватился руками за щеки.
Это было так не похоже на молодого господина, что Кустер натянул поводья.
– Что случилось?
– Гляди.
Кустер наклонился, посмотрел туда, куда указывал Эмери, но ничего интересного не заметил.
– Где?
– Вот здесь. Гляди внимательней.
Кустер выпучил глаза и перестал дышать. Постепенно он краснел, однако толку было немного: он по-прежнему ничего не понимал.
– Слезай с козел, – приказал Эмери. – Иди сюда. Стой здесь, смотри туда.
Господин и слуга встали плечом к плечу.
– Теперь видишь?
В пыли рос пучок травы. Свежая зелень блестела от росы, солнце поглаживало его с очевидным удовольствием.
– Ну, трава... – сказал Кустер. – Вы про это говорите?
– Да, да, – нетерпеливо отозвался Эмери. – Откуда здесь трава?
– Да выросла, откуда же еще! – сказал Кустер, по-прежнему не понимая, куда клонит хозяин.
– Вчера на этой равнине проходили скачки. Здесь вытоптали все. Оглядись по сторонам: где-нибудь еще на этом поле выросла за ночь хоть травинка?
Кустер послушно огляделся.
– Ну... нет, – сказал он наконец.
– А здесь выросло.
– Ну да, здесь выросло.
– Должна быть причина, – сказал Эмери.
– Ну да, должна, – повторил Кустер.
Лошадь тоже приняла участие в общих размышлениях и под шумок сжевала объект дискуссии.
– Когда Уида вчера упала с лошади, она расшибла губу, – напомнил Эмери. – Она все время вытирала кровь, рукой и волосами. Но пару капель, видимо, все-таки уронила.
Кустер прикусил губу, посмотрел своему господину прямо в глаза.
– Но ведь этого не может быть! – шепнул он.
– Почему? – прямо спросил Эмери.
– Ну, не знаю... Слишком странно.
– Эльфийская кровь, – сказал Эмери. – Единственное объяснение. Здесь упала ее капля – и сразу выросла трава. Поэтому Уида и разрисовала свое тело. Чтобы скрыть розы.
– Какие розы? – не понял Кустер.
– Такие... – Эмери вздохнул. – Когда эльф испытывает сильное волнение, на его коже проступают фигуры, сильно напоминающие розы. Уида разукрасила себя спиралями, кругами. Если ее кожа и расцвела узорами во время скачки, то этого никто не заметил. Мы с тобой решили, что она сильно загорела на солнце, обветрила лицо, но на самом деле она просто смуглая. И глаза у неё раскосые. Она – эльфийка.
Эмери медленно уселся обратно в экипаж. Кустер затоптал то, что осталось от пучка травы, выросшего из крови Уиды, и вернулся на свое место.
Бессвязные мысли вихрями носились в голове Эмери. Он отыскал настоящую Эльсион Лакар. Нашел и сразу потерял. Где теперь разыскивать Уиду? Надежды обнаружить ее на дорогах Королевства мало. Разве что она сама захочет с ним новой встречи.
Скорей всего, она – не принцесса. Дядя Адобекк ясно дал понять, что в качестве невесты для Талиессина была бы предпочтительней именно особа королевского происхождения. Эмери трудно было представить Уиду на троне, рядом с ее величеством правящей королевой. Впрочем, в том, что касается женщин, никогда нельзя знать наверняка.
Уида говорила о своей семье. Она знает, кто ее предки. Судя по тому, как быстро дала плоды капля ее крови, Уида – чистая эльфийка. У нее очень смуглая кожа. В полумраке не поймешь, насколько черная, но Эмери не сомневался: Уида достаточно темна.
Как же он мог не услышать в этой женщине эльфийскую музыку? Ту самую, что так явственно различима в королеве? Должно быть, разгадка проста – она кроется в шумной симфонии праздника, которая поглотила все его существо.
– Едем, – сказал Эмери, обращаясь к своему спутнику.
– Куда?
– Как я и говорил: на север. И не вздумай завезти меня еще куда-нибудь! Даже у твоей наглой фамильярности должна быть мера, иначе твоя жизнь приобретет исключительно печальные оттенки.
На это Кустер сказал:
– Вы во мне не сомневайтесь, мой господин: я для вас что угодно теперь сделаю. Так и знайте – что угодно!
И вновь фальшиво засвистел.
Глава девятнадцатая
КУКЛА, ПО ИМЕНИ ЭЙЛЕ
Тандернак открыл глаза и сразу вспомнил: сегодня. В присутствии двора, в малом зале для аудиенций королева вручит ему табличку с отпечатком своей ладони. Это произойдет сегодня. Дело решилось в его пользу еще несколько дней назад: все предоставленные Тандернаком свидетели дружно рассказывали о том, каким трудным было их путешествие, как намаялись они в дороге, в том числе и от скверной еды, и каким истинным домом для путника является любой постоялый двор, на котором красуется вывеска Тандернака – взнузданная свинка с девочкой в седле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136