* * *
Господский управляющий, господин Трагвилан, прибыл в деревню ближе к концу лета. Трагвилан был мужчина видный, но скучный: высокий, плотный, без болезней и физических недостатков, застрявший в сорокалетнем возрасте на долгие годы.
Он все понимал, во все вникал, схватывал ситуацию на лету, никогда не изображал начальственного «непонимания» и не заставлял подчиненных объяснять одно и то же по нескольку раз. Решения он принимал быстро, и, как правило, все его решения оказывались верными.
Людей господин Трагвилан не любил и не уважал, но безошибочно умел ими пользоваться. Его господин, королевский конюший, виделся с ним два раза в год, когда получал отчеты и подати.
По обыкновению, Трагвилан остановился в доме старосты, и Калюппа долго вился вокруг него с подношениями, разговорами и доносами. Трагвилан слушал с неподвижным лицом, однако Калюппа знал, что управляющий все запоминает и делает соответствующие выводы.
Затем, когда с делами было покончено, Калюппа выставил на стол сладкие пироги с лесной ягодой и кувшин мутного пива домашней варки. Трагвилан отведал угощения и нашел его приятным.
– Нам ведь для вашей милости не жалко, – сказал Калюппа, улыбаясь и засматривая управляющему в глаза. – Я вот день и ночь думаю, как бы угодить нашему господину.
Трагвилан чуть шевельнул лицом, как бы сомневаясь в истинности сказанного, но больше ничем своих чувств не выразил.
– Скажем, женщины, – продолжал Калюппа. – Иные годятся для одного, иные – для другого, но есть ведь такие, что на вес золота.
– Совершенно верно, – сказал Трагвилан безразличным тоном. Было очевидно, что женщины его не интересуют.
– Взять мою дочь, – сказал Калюппа. – Семнадцать лет, а как вышивает! Красивая, скромная и очень трудолюбивая.
– Говори прямо, – зевнул Трагвилан. – Я устал.
– Говорю прямо, – засуетился Калюппа. – Я ведь ей добра желаю. Я отец ее, а она у меня младшенькая, самая красивая, самая ласковая доченька. Обидно, если такая достанется в жены крепостному дураку. Что ждет ее? Отцовское сердце изболелось...
– Прямо говори, без обиняков и «отцовских сердец», – повторил Трагвилан. – Говорю тебе, устал я.
– Дочка моя – рукодельница. Ей семнадцать лет. Вот бы господин Адобекк, положим, купил ее за хорошие деньги, а потом преподнес в дар кому-нибудь при дворе... Хоть бы и самой... – Тут деревенский староста понизил голос, дурея от собственной дерзости: – Хоть бы и ее величеству королеве! Говорят, королева ценит хорошую вышивку...
– По-твоему, мужланка стоит того? – спросил Трагвилан, зевая так, что челюсти хрустнули.
Калюппа быстро придвинул к нему толстую глиняную кружку с пивом.
– Я покажу ее работы, – предложил он. – Если ей поучиться у хороших мастериц, да не домашними нитками работать – она такие вещи начнет делать! Я ведь ее берег от тяжелой работы, у нее пальчики тонкие, ловкие...
Он захлебнулся и замолчал. Молчал и Трагвилан. Наконец управляющий сказал:
– Я спать буду. Завтра все покажешь. И работы, и девицу. Там и решим. Если ты не врешь, получишь хорошие деньги. А если врешь, – тут он допил пиво и потер ладонями усталое лицо, – то ничего не получишь.
И улегся на хозяйскую постель, где сразу же провалился в сон. А Калюппа с женой всю ночь просидели за столом, строили планы и мечтали.
Эйле ни о чем не подозревала. Она была счастлива и потому слепа. Когда отец велел ей принести свои вышивки и показать их господину управляющему, она охотно подчинилась. И похвала ей была приятна, а к тому же она думала, что отец хочет продать несколько поясов и полотенец.
Трагвилан осматривал вышивки очень внимательно, тёр их пальцами, слюнил – пробовал на прочность краски, изучал изнаночную сторону – аккуратно ли сделана, а после перевел взгляд и на саму мастерицу. Девушка стояла перед ним, мило краснея, перебирала ногами – волновалась.
Трагвилан поднял руку, взял ее за волосы. Густые, здоровые, с ярким блеском.
– Покажи пальцы, – приказал он.
Девушка протянула к нему ладонь. Он бегло осмотрел ее. Да, и пальцы такие, как говорил староста, – ровные, гибкие.
– Шестьдесят золотых, – сказал Трагвилан Калюппе.
Тот даже задохнулся. Поднес руки к горлу, выпучил глаза. Слезы брызнули на загорелые щеки деревенского старосты. Так много!
Жена переглянулась с ним. Ее глаза дико блестели, в них мелькал то страх, то восторг: их девочка будет жить при дворе самой королевы! Сбылось!
А Эйле еще ничего не поняла. Спокойно улыбаясь, она проговорила:
– Господин, вы слишком дорого оценили мою работу. Это простая деревенская вышивка.
– Не работу, – коротко бросил Трагвилан, – тебя. Собирайся. Поедешь со мной.
Эйле чуть отступила назад.
– Куда я поеду? – удивленно спросила она.
– Со мной, – повторил Трагвилан. – Бери только корзинку с нитками, иглы и краски. Твои кувшины запечатываются? Пусть отец даст воска.
– Сейчас, – заспешил Калюппа. – Будет воск.
Эйле повернулась к нему и спросила недоумевая, почти спокойно, потому что так и не поверила в услышанное:
– Ты что, продал меня?
– Да, да, – сказал Калюппа сердито. – Продал. За шестьдесят золотых. Ты же слышала господина. Иди, собирайся.
Эйле закричала и выскочила из комнаты.
– Что там? – нервно спросила мать.
– А, ничего, – ответил Трагвилан. – Пусть себе побегает. К вечеру утихомирится. Приготовь-ка мне обед посытнее и собери в дорогу перекусить.
Но Эйле не успокоилась и домой не вернулась. К середине дня, когда девушка так и не появилась, Трагвилан сказал:
– Собери погоню. Если к ночи ее не доставишь, накажу.
И опять улегся отдыхать на хозяйской кровати, а Калюппа побежал отрывать мужчин от работы и направлять их на поиски своей непослушной дочери.

* * *
Деревенские видели, как Эйле, захлебываясь от слез и быстрого бега, хватает Радихену за руки и что-то торопливо говорит ему, и как бледнеет Радихена, и как он, ни слова не проронив, бежит прочь с поля, а Эйле торопится за ним.
Конечно, все кругом знали, что этот парень крутится возле старостиной дочки, только, полагали мужчины, без толку это. Староста никогда не отдаст Эйле за пастушьего племянника. Радихена – нищий, живет в хибаре, работает без любви к земле, просто чтобы прокормиться. На господском поле его другие заставляют, а на своем еле-еле ковыряется.
Поначалу решили, что молодые люди повздорили и теперь сладко мирятся. У Радихены еще будет разговор с прочими за то, что бросил работу. Еще и бока ему намнут. Так решили крестьяне и вернулись к своим делам.
Но спустя пару часов прискакал сам господин Калюппа и начал кричать, что дочку его похитили, украли, присвоить захотели, а господин Трагвилан ждет, пока ее вернут домой, и обещает хорошо заплатить за помощь. Тут многое сразу прояснилось, и сразу же нашлись охотники разыскивать беглецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136