Принц сглотнул: о подобной трудности он как-то не подумал. Всадник повторил свои слова, что бы они ни означали. Инстинктивно рука Туро легла на рукоять гладия.
— Я спросил, что вы тут делаете, — сказал всадник.
— Мы путники, — ответил Туро, — и ищем ночлега.
— Вон там постоялый двор. Скажи: вы не видели молодую женщину почти на сносях?
— Нет. Мы идем из леса. А она что, заблудилась?
— Она беглая. — Воин обернулся к своим товарищам, поднял руку, и все четверо пронеслись мимо под гром копыт. Туро глубоко вздохнул, успокаивая сердцебиение. К нему подошел Прасамаккус и заговорил.
Ни единого слова разобрать было невозможно, просто какой-то набор случайных звуков.
— О чем ты говоришь? — спросил принц, и Прасамаккус, словно чем-то пораженный, обернулся к Лейте, чьи слова оказались столь же невнятными, хотя и почти музыкальными. Туро захлопал в ладоши, и они обернулись к нему. Он медленно обнажил гладий и протянул его рукоятью вперед Прасамаккусу. Бригант потрогал ее.
— Теперь ты меня понимаешь?
— Да. Как ты сотворил эти чары?
Лейта перебила их невнятным вопросом.
— Может, пусть она и дальше так разговаривает? — сказал Прасамаккус, а Лейта, явно рассердившись, погрозила Туро кулаком. При этом ее медный браслет соскользнул по рукаву и коснулся кожи запястья.
— Туро, жалкий ты сукин сын! Помоги мне.
— Конечно, — сказал Туро.
Ее глаза закрылись от облегчения, но тут же широко раскрылись.
— Что с нами произошло?
— Кулейн прикоснулся к моему мечу и к твоему браслету своим магическим камнем. Думается, мы теперь говорим на языке этого края.
— А что нужно было всадникам? — спросила Лейта, сосредоточиваясь на более важном вопросе.
— Они ищут беглую женщину… на сносях.
— Она прячется вон в тех скалах, — сказал Прасамаккус. — Я ее увидел, как раз когда мы услышали всадников.
— Так пусть там и остается, — решил Туро. — Нам нельзя ни во что вмешиваться.
— Ей плохо, — сказал Прасамаккус. — По-моему, ее секли.
— Нет! Нам хватает своих трудностей!
Прасамаккус кивнул, но Лейта сошла с дороги и по крутому склону поднялась к скалам. Среди них она увидела молоденькую девушку, свою ровесницу. Глаза девушки расширились от ужаса, она закусила губу и беспомощным жестом загородила ладонью свой выпуклый живот.
— Я тебе не причиню вреда, — сказала Лейта, опускаясь рядом с ней на колени. Плечи девушки кровоточили, и было ясно, что такие рубцы оставили безжалостные удары бича. — Почему за тобой гонятся?
Девушка прикоснулась к животу.
— Я одна из Семи, — сказала она, словно это объясняло все.
— Как мы можем тебе помочь?
— Отведите меня в Марин-са.
— Где это?
Девушка словно бы удивилась, но указала на холмы туда, где за группой мраморных валунов начинался редкий лесок.
— Так идем же, — сказала Лейта, протягивая руку.
Девушка встала и побрела вверх по склону, цепляясь за Лейту.
У подножия склона Прасамаккус вздохнул, а Туро старался справиться со своим гневом.
— Легче справиться с дикой лошадью, чем с необузданной женщиной, — пробормотал бригант. — Но говорят, оно того стоит.
Туро почувствовал, как угасает его гнев под воздействием этой кроткой безмятежности.
— Неужели ничто не нарушает твоего душевного спокойствия, друг мой?
— Конечно, — сказал Прасамаккус, уже ковыляя вслед за женщинами.
Туро тоже начал подниматься, шаря глазами по холмам — не появятся ли где-нибудь всадники.
Глава 10
Авангард войска бригантов — около семи тысяч воинов — миновал Стену Адриана в Килурнуме и нестройными рядами направился к укрепленному городу Корстопитуму. Вел авангард Кэль, а во главе двигался конный отряд из семисот новонтов, искусных наездников и яростных бойцов на мечах.
Корстопитум был небольшим городком — жителей в нем не набралось бы и четырехсот, и старейшины отправили вестников к Эльдареду, обещая снабдить войско провиантом. Кроме того, они приказали британскому гарнизону оставить их город, и сотни солдат отошли походным строем к Виндомаре в двенадцати милях к юго-востоку. Старейшины этого более крупного города изучили знамения и последовали примеру своих северных соседей. Вновь гарнизон был изгнан.
Эльдаред выигрывал войну еще до первого сражения.
Пригнувшись за кустами на опушке леса над Корстопитумом, Викторин разглядывал лагерь у подножия холма. Бриганты поставили палатки на трех дугах у города, а конники новонты дальше к западу на берегу клубящегося ручья.
К смуглому римлянину бесшумно подошел Гвалчмай.
— На две тысячи с лишним больше, чем мы предполагали, а главные силы еще не подошли, — сказал кантий.
Эльдаред надеется, что напугает Аквилу, показав, какое войско у него в распоряжении.
— Что же, это вовсе не глупо. Города не любят войны.
Позади них стояла полная когорта алии — четыреста восемьдесят отборных бойцов, умеющих сражаться и в пешем строю, и как когорта эквитана — вооруженные конники. Викторин отошел от кустов и подозвал к себе начальников турм: как в старинной римской армии, конница делилась на турмы — боевые группы по тридцать два всадника в каждой и по шестнадцать турм в когорте.
Начальники окружили Викторина тесным кольцом, и он изложил им план ночного сражения. Каждый начальник получил собственную цель и различные инструкции на случай неожиданностей, неотъемлемых от любого сражения. При первой же яростной стычке самые лучшие планы рушатся, а Викторин знал, что стоит начаться битве, и менять общую тактику будет поздно. Каждая турма выполнит то, что ей поручено, и отступит. Ни в коем случае ни одна не должна бросаться на помощь другой.
Больше часа они обсуждали возможные повороты боя, затем Викторин прошел между рядами, проверяя оружие, лошадей и разговаривая с воинами.
Как и на них, на нем был кожаный нагрудник, окольцованный металлом, и деревянный шлем, обтянутый выдубленной бычьей кожей с наушниками, завязанными под подбородком. Бедра защищала кожаная юбка с пятью разрезами над подкованными медью сапогами, которые заменили традиционные наколенники. Воины нервничали, но им не терпелось покарать заносчивых бригантов.
Через час после полуночи, когда лагерь бригантов давно затих, триста всадников в грохоте копыт ринулись вниз с холма. Четыре турмы подскакали к обозу бригантов, опрокинули повозки и подожгли их. Еще одна подскакала к коновязи новонтов, перебила часовых и погнала лошадей вверх в холмы. Бриганты высыпали из палаток, но сотня ветеранов-копейщиков во главе с Гвалчмаем врезалась в них, оттеснила назад.
Позади копейщиков две турмы пронеслись между палатками, бросая на них пылающие факелы. В лагере воцарился хаос.
С высоты над Корстопитумом Викторин с тревогой следил за разгорающимся пожаром и общей неразберихой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Я спросил, что вы тут делаете, — сказал всадник.
— Мы путники, — ответил Туро, — и ищем ночлега.
— Вон там постоялый двор. Скажи: вы не видели молодую женщину почти на сносях?
— Нет. Мы идем из леса. А она что, заблудилась?
— Она беглая. — Воин обернулся к своим товарищам, поднял руку, и все четверо пронеслись мимо под гром копыт. Туро глубоко вздохнул, успокаивая сердцебиение. К нему подошел Прасамаккус и заговорил.
Ни единого слова разобрать было невозможно, просто какой-то набор случайных звуков.
— О чем ты говоришь? — спросил принц, и Прасамаккус, словно чем-то пораженный, обернулся к Лейте, чьи слова оказались столь же невнятными, хотя и почти музыкальными. Туро захлопал в ладоши, и они обернулись к нему. Он медленно обнажил гладий и протянул его рукоятью вперед Прасамаккусу. Бригант потрогал ее.
— Теперь ты меня понимаешь?
— Да. Как ты сотворил эти чары?
Лейта перебила их невнятным вопросом.
— Может, пусть она и дальше так разговаривает? — сказал Прасамаккус, а Лейта, явно рассердившись, погрозила Туро кулаком. При этом ее медный браслет соскользнул по рукаву и коснулся кожи запястья.
— Туро, жалкий ты сукин сын! Помоги мне.
— Конечно, — сказал Туро.
Ее глаза закрылись от облегчения, но тут же широко раскрылись.
— Что с нами произошло?
— Кулейн прикоснулся к моему мечу и к твоему браслету своим магическим камнем. Думается, мы теперь говорим на языке этого края.
— А что нужно было всадникам? — спросила Лейта, сосредоточиваясь на более важном вопросе.
— Они ищут беглую женщину… на сносях.
— Она прячется вон в тех скалах, — сказал Прасамаккус. — Я ее увидел, как раз когда мы услышали всадников.
— Так пусть там и остается, — решил Туро. — Нам нельзя ни во что вмешиваться.
— Ей плохо, — сказал Прасамаккус. — По-моему, ее секли.
— Нет! Нам хватает своих трудностей!
Прасамаккус кивнул, но Лейта сошла с дороги и по крутому склону поднялась к скалам. Среди них она увидела молоденькую девушку, свою ровесницу. Глаза девушки расширились от ужаса, она закусила губу и беспомощным жестом загородила ладонью свой выпуклый живот.
— Я тебе не причиню вреда, — сказала Лейта, опускаясь рядом с ней на колени. Плечи девушки кровоточили, и было ясно, что такие рубцы оставили безжалостные удары бича. — Почему за тобой гонятся?
Девушка прикоснулась к животу.
— Я одна из Семи, — сказала она, словно это объясняло все.
— Как мы можем тебе помочь?
— Отведите меня в Марин-са.
— Где это?
Девушка словно бы удивилась, но указала на холмы туда, где за группой мраморных валунов начинался редкий лесок.
— Так идем же, — сказала Лейта, протягивая руку.
Девушка встала и побрела вверх по склону, цепляясь за Лейту.
У подножия склона Прасамаккус вздохнул, а Туро старался справиться со своим гневом.
— Легче справиться с дикой лошадью, чем с необузданной женщиной, — пробормотал бригант. — Но говорят, оно того стоит.
Туро почувствовал, как угасает его гнев под воздействием этой кроткой безмятежности.
— Неужели ничто не нарушает твоего душевного спокойствия, друг мой?
— Конечно, — сказал Прасамаккус, уже ковыляя вслед за женщинами.
Туро тоже начал подниматься, шаря глазами по холмам — не появятся ли где-нибудь всадники.
Глава 10
Авангард войска бригантов — около семи тысяч воинов — миновал Стену Адриана в Килурнуме и нестройными рядами направился к укрепленному городу Корстопитуму. Вел авангард Кэль, а во главе двигался конный отряд из семисот новонтов, искусных наездников и яростных бойцов на мечах.
Корстопитум был небольшим городком — жителей в нем не набралось бы и четырехсот, и старейшины отправили вестников к Эльдареду, обещая снабдить войско провиантом. Кроме того, они приказали британскому гарнизону оставить их город, и сотни солдат отошли походным строем к Виндомаре в двенадцати милях к юго-востоку. Старейшины этого более крупного города изучили знамения и последовали примеру своих северных соседей. Вновь гарнизон был изгнан.
Эльдаред выигрывал войну еще до первого сражения.
Пригнувшись за кустами на опушке леса над Корстопитумом, Викторин разглядывал лагерь у подножия холма. Бриганты поставили палатки на трех дугах у города, а конники новонты дальше к западу на берегу клубящегося ручья.
К смуглому римлянину бесшумно подошел Гвалчмай.
— На две тысячи с лишним больше, чем мы предполагали, а главные силы еще не подошли, — сказал кантий.
Эльдаред надеется, что напугает Аквилу, показав, какое войско у него в распоряжении.
— Что же, это вовсе не глупо. Города не любят войны.
Позади них стояла полная когорта алии — четыреста восемьдесят отборных бойцов, умеющих сражаться и в пешем строю, и как когорта эквитана — вооруженные конники. Викторин отошел от кустов и подозвал к себе начальников турм: как в старинной римской армии, конница делилась на турмы — боевые группы по тридцать два всадника в каждой и по шестнадцать турм в когорте.
Начальники окружили Викторина тесным кольцом, и он изложил им план ночного сражения. Каждый начальник получил собственную цель и различные инструкции на случай неожиданностей, неотъемлемых от любого сражения. При первой же яростной стычке самые лучшие планы рушатся, а Викторин знал, что стоит начаться битве, и менять общую тактику будет поздно. Каждая турма выполнит то, что ей поручено, и отступит. Ни в коем случае ни одна не должна бросаться на помощь другой.
Больше часа они обсуждали возможные повороты боя, затем Викторин прошел между рядами, проверяя оружие, лошадей и разговаривая с воинами.
Как и на них, на нем был кожаный нагрудник, окольцованный металлом, и деревянный шлем, обтянутый выдубленной бычьей кожей с наушниками, завязанными под подбородком. Бедра защищала кожаная юбка с пятью разрезами над подкованными медью сапогами, которые заменили традиционные наколенники. Воины нервничали, но им не терпелось покарать заносчивых бригантов.
Через час после полуночи, когда лагерь бригантов давно затих, триста всадников в грохоте копыт ринулись вниз с холма. Четыре турмы подскакали к обозу бригантов, опрокинули повозки и подожгли их. Еще одна подскакала к коновязи новонтов, перебила часовых и погнала лошадей вверх в холмы. Бриганты высыпали из палаток, но сотня ветеранов-копейщиков во главе с Гвалчмаем врезалась в них, оттеснила назад.
Позади копейщиков две турмы пронеслись между палатками, бросая на них пылающие факелы. В лагере воцарился хаос.
С высоты над Корстопитумом Викторин с тревогой следил за разгорающимся пожаром и общей неразберихой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65